В предыдущей серии...
- Кого это нелегкая принесла в столь поздний час? - Пожала плечами Аделаида, услышав звонок в дверь, и девушки тоже последовали вслед за ней в гостиную.
- Папа… Мама… Вы вернулись? - Воскликнула Анхела, увидев перед собой Умберто с Софией, с улыбкой любующихся своей приёмной дочерью.
СЕРИЯ 197:
Радость Анхелы от встречи со своими приемными родителями быстро сменилась расстерянностью. Обнимая и целуя Софию и Умберто, она раздумывала над тем, как сообщить им о завтрашнем судебном заседаниии по делу опеки над Рикардито. От зоркого взгляда Софии не укрылось настроение дочери, которая, как ей показалось, не выглядела довольной и счастливой. И ещё более странным наблюдательной женщине показалось присутствие в доме своей приемной дочери её старшей сестры в столь поздний час.
- А что делает здесь Сюзанна? - Подозрительно посмотрела на неё София, чем удостоилась осуждающего взгляда как своего мужа, так и Анхелы.
- Дорогая, если ты не забыла, это дом нашей дочери, а Сюзанна - её сестра, а значит имеет полное право находиться здесь. И даже если она поселиться в этом доме, ты не сможешь оспаривать решение Анхелы,
- Ты прав, дорогой, - поспешила извиниться София, переводя взгляд со своего мужа на Анхелу, Сюзанну и находящуюся рядом с ними Аделаиду. - Я рада, что Сюзанна составила компанию нашей девочке, но меня не покидает чувство, что от меня что-то скрывают… Сюзанна, прости меня! Меньше всего я хотела тебя обидеть.
- Всё в порядке, София, - подмигнула женщине Сюзанна, и Анхела в очередной раз убедилась в том, что лучшей компании для себя в столь трудный час, чем сестра, ей не найти.
… Домочадцы попивали чай, но делали это в такой тишине, что ещё больше выглядело подозрительным. Помня уговор с Умберто, София сидела словно набрав в рот воды, понимая, что может ненароком сообщить на ночь глядя Анхеле новость о том, что от их семейного ресторана не осталось и следа, что было довольно странным, учитывая, что после долгожданной встречи она должна была бы болтать без умолку. Сюзанна переглядывалась с Анхелой, тоже опасаясь того, что проговорится о завтрашнем судебном заседании по делу опеки над Рикардито.
- Дочка, всё в порядке? - Первым нарушил тишину Умберто, с любовью посмотрев на Анхелу, которая осторожно поставив чашечку с блюдцем на журнальный столик, сделала глубокий вдох перед тем, как сообщить своим приёмным родителям печальную новость.
Простой разговор супругов в очередной раз грозил перерасти в ссору. Упоминание имени Пабло Карденаса действовало словно удав на кролика на Рикардо, которого душила бессильная злоба на человека, по вине которого он был разлучен со своими близкими на двадцать лет. И ко всему прочему у Рикардо добавилась ещё одна причина ненавидеть своего заклятого врага. Казалось бы, семья Вальдивьесо была воссоединена, и Рикардо мог почувствовать себя полностью счастливым, но как выяснилось, разрозненная жизнь его близких наложила на всех них такой отпечаток, что несмотря на то, что они почти все жили под одной крышей, они так и не смогли стать по-настоящему близкими друг другу людьми.
- Сюзанна вовсе не бесчувственная, какой ты её считаешь, - защищала Джессика свою старшую дочь, которую муж сравнил с Пабло, воспитавшим её в какой-то мере циничным человеком. - Просто она росла без матери, несмотря на то, что жила рядом со мной. Хоть я и относилась к ней всегда как к своей родной дочери, она не знала правду, поэтому стеснялась показывать свои истинные чувства и переживания. И сказать по правде, я не считаю таким уж недостатком подобное отношение Сюзанны к жизни. В современном мире никому нет дела до того, что чувствует на самом деле ближний. Ты же не обнажаешь перед каждым свою душу, кто спрашивает у тебя о твоих делах.
- Но я не каждый встречный для нашей старшей дочери, Джессика! Я её родной отец! Она может скрыть свои истинные чувства от прохожего, от знакомой, от подруги, наконец, но не от своего родного отца.
- Но Сюзанна такая, какая есть и поэтому тебе надо принимать ей такой, а не пытаться переделать.
- Ну да, то к чему приложил руку этот подонок, уже нельзя исправить.
- Ты опять принялся за старое, - строго посмотрела на своего мужа жена, застыв с каменным выражением лица. - Нам только не хватает поругаться в преддверии суда по делу опеки над нашим внуком, что больше всего на свете и желает тот, кого ты так ненавидишь… Я пойду на кухню, так как забыла поставить в холодильник кастрюлю с супом, - солгала Джессика, поднимаясь с дивана и направляясь на кухню. Женщина понимала, что будет лучше свернуть разговор этим вечером, чтобы он действительно не перерос в ссору…
«Сюзанна, дорогой… Слышишь, её зовут Сюзанна, и ты должен принять её такой, какая она есть, - стояли в ушах Рикардо слова жены, сказанные ею несколько минут тому назад. Мужчина дотронулся до двери их супружеской спальни и хотел было войти вовнутрь, но в последний момент передумал это делать и повернулся в сторону комнаты, в которой жила его старшая дочь, с которой он никак не мог прийти к взаимопониманию».
Рикардо в задумчивости прошелся по комнате Сюзанны. Чего таить грех, отец уже успел привыкнуть к вечным спорам со своей старшей дочерью, которую отличал непокорный нрав. Если бы мужчина на миг задумался, то он бы узнал в Сюзанне свои черты характера, но Рикардо так хотелось восполнить годы, прожитые им вдали от своих дочерей, что он относился к ним как к маленьким девочкам, какими они с Анхелой уже давно не были.
Отец не удержался от того, чтобы не прикоснуться к лежащему на кровати платью Сюзанны и не оценить её вкус, но ещё большее внимание Рикардо привлекла верхняя полочка тумбочки, которая почему-то была не плотно закрыта в отличие от двух нижних ящичков. Поддавшись импульсу, мужчина коснулся кругленького шарика и потянул его на себя. Взору Рикардо предстали переливающиеся в свете лампы брилиантовые украшения, что заставило его невольно залюбоваться ими, но уже в следующий момент его лицо помрачнело и отец, схватив комплект из серег и ожерелья, выскочил из комнаты своей старшей дочери.
- Что это? - Тряс перед носом Джессики Рикардо драгоценностями словно обманутый муж нижним бельем любовника своей супруги, которую он уличил в измене.
- Как они у тебя оказались? - Выпрямилась женщина, которая до прихода мужа надевала наволочки на подушки. - Я не очень сильно разбираюсь в драгоценностях, но это вне всякого сомнения бриллианты.
- И это всё, что ты можешь мне сказать? - Продолжал трясти в воздухе Рикардо украшениями. - Я и без тебя вижу, что это не простые побрякушки, а бриллианты, которые стоят не дешево. И ты можешь объяснить, как они оказались в комнате твоей дочери, Джессика?
- Для начала смени тон. Я не намерена разговаривать с тобой в таком тоне. И вообще, по какому праву ты рылся в вещах Сюзанны? Кто давал тебе на это право?
- И это всё, что ты можешь мне сказать! Не ты ли мне минуту назад предложила получше узнать Сюзанну, что я и пытался сделать?
- Ты вторгся в личное пространство нашей дочери, чего нельзя было делать!
- Но я всё-таки отец Сюзанны! Я - отец Сюзанны, а не Пабло Карденас! Или же ты продолжаешь считать её его дочерью? Судя по всему ты так и делаешь, раз она принимает бриллианты неизвестно от кого и бог знает до чего дошли их отношения! Хотя о чём я говорю! Если мужчина дарит такие драгоценности женщине, то они явно встречаются не на лавочке в парке, а он… он скорее всего, снял для таких встреч квартиру или таскает её по отелям!
- Так, Рикардо, - строго посмотрела женщина на мужчину. - Если ты будешь продолжать в том же духе, то мы поссоримся, а я уйду спать с другую комнату. Ты этого хочешь?
- Нет-нет, - уже более спокойным тоном прознёс Рикардо, увидев, что Джессика взяла свою подушку и приготовилась покинуть их супружескую спальню.
- Тогда ты немедленно положишь украшения там, где они лежали до этого и будешь доверять своей дочери, которая рано или поздно расскажет тебе о своём поклоннике.
- Я надеюсь, это произойдёт не слишком поздно, - ещё более спокойно произнес Рикардо, собираясь выполнить то, о чём просила его жена.
- Как только утрясутся проблемы с судом над нашим внуком, Сюзанна расскажет тебе правду о своем поклоннике и поверь, ты будешь рад тому, что твоя дочь полюбила его.
Луиза чувствовала себя если не счастливой, то по-крайней мере, спокойной. Рубен вернулся домой, а это говорило о том, что между ними возможно перемирие, и она всеми возможными способами старалась ему угодить.
- Ужинать?.. Сейчас? - Недоуменно посмотрел муж на свою жену, предложившую ему поужинать, тогда как настенные часы показывали почти десять часов вечера.
- Да, прости, я сказала это не подумав, - извинилась Луиза, маяча перед Рубеном, сидящим на диване с несколькими тетрадями в руках и судя по всему проверяющего задания своих учеников, которым он преподавал родной язык. - Дорогой, ну пожалуйста, давай поговорим, - умоляюще посмотрела на склоненную голову своего мужа жена. - Я не могу выносить эту тишину… Не могу…
- А не ты ли любишь тишину, дорогая, когда работаешь над своей очередной картиной? - Не отрывая головы от тетради, отозвался Рубен.
- Милый, я тебя понимаю… Я понимаю тебя, но не наказывай меня! Ты единственное, что у меня есть! Я люблю тебя и, кроме тебя у меня никого нет! Нет, конечно, у меня есть брат, отец, тётя, Вероника, племянник, но ты стал моей семьей, ты, - сделала акцент на слове «ты» Луиза, продолжая с умоляющим видом смотреть на своего мужа, который хоть всё ещё не поднял свою голову от тетради, но было заметно, что он внимательно слушает свою жену.
Отношения Луизы и Рубена стали темой разговора и между обитателями дома Карденас. Вероника поведала своему мужу и свекру о визите своей золовки, которая была расстроена размолвкой со своим супругом из-за того, что она в тайне от него принимала противозачаточные таблетки.
- Бедная сестра, - задумчиво произнёс Анибал, сидящий на диване со стаканом виски в руке, но так и не пригубивший к нему.
- Молодец, Луиза! Наконец-то моя дочь одумалась и поняла, что этот учитель без роду без племени не лучшая для неё партия, - похвалил Луизу Пабло, на радостях отпивая из стакана виски от новости, сообщенной им с Анибалом Вероникой. - Подумать только, он обиделся на мою дочь за то, что она отказалась рожать! А дети что, котята какие-нибудь что ли? Дети требуют много денег, а на что собирается растить их этот учитель? Тоже мне, собрался плодить нищету.
- Отец, Рубен прекрасный преподаватель испанского языка, у него отбоя нет от детей, которые желают подтянуть наш родной язык, - вступился за своего зятя Анибал, осуждающе посмотрев на своего отца, с важным видом расхаживающего по гостиной и рассуждающего о важности материальных ценностей в жизни человека.
- Ну и что может дать своим детям учитель, живущий на одну зарплату?
- Любовь, отец… Любовь… Теплоту домашнего очага, заботу - всего того, чего я лишен был в своей жизни.
- Что?.. Ты жалуешься на то, что у тебя было всё самое лучшее? Что ты рос в золотой колыбели и тебе ни в чём не было отказа? Ты всегда был и являешься моей гордостью! Ты стал моим лучшим воплощением! Я отправил тебя учиться в один из лучших университетов, тебя всегда окружали самые лучшие репетиторы! Я дал тебе всё самое лучшее!
- Только в материнской любви мне было отказано, отец, как ты помнишь! Ты никогда и ничего не рассказывал мне о моей матери! Ты даже не сохранил её фотографии! В доме нет ни одного её снимка, отец, - поставил с шумом стакан с виски на журнальный столик и резко поднялся с дивана младший Карденас, гневно смотря на старшего.
- Я заменил тебе мать, сын, я!.. Я был для тебя и отцом, и матерью, и ты не можешь быть таким неблагодарным, - приняв обиженный вид, смотрел на молодого мужчину отец.
- Я это уже слышал, отец… Я это уже слышал и не один раз, - с горечью в голосе произнёс Анибал, осуждающе смотря на своего отца.
- Да, что на тебя нашло, сын? Почему ты не в духе? Завтра состоится суд и ты сможешь проводить со своим сыном столько времени, сколбко посчитаешь нужным!
- Даже не надейся, что я лишу Анхелу родительских прав, отец! Даже не надейся на это! Я не хочу, чтобы мой сын рос без материнского тепла, в котором было отказано мне, - поняв, куда клонит отец, предупредил его сын, покидая гостиную…
- Вижу, ты переоценил свои способности, свекр, и не смог убедить Анибала поступить с этой девкой так, как ты поступил с Валерией, - насмешливо посмотрела на Пабло Вероника, до сей поры сидящая на диване и молча наблюдающая за спором отца с сыном.
- Ну и ей же будет хуже, - процедил сквозь зубы старший Карденас, сверкая глазами, словно перед ним находилась Анхела. - Мой сын подписал этой девке смертный приговор.
- Что?.. Я… я надеюсь, ты не собираешься убивать её, - немигающим взглядом уставилась на свекра невестка, испугавшись его слов.
- А тебе не хотелось бы, чтобы эта подстилка, занимающая мысли твоего мужа, раз и навсегда исчезла из его жизни?
- Ну-у-у… Хотелось бы, но не так… Я не хочу никому вредить… Я просто хочу, чтобы Анибал перестал думать о ней и всё.
- Ну, дорогая невестка, эту твою просьбу я никак не в состоянии удовлетворить, - усмехнулся Пабло, смотря на сидящую Веронику сверху вниз. - Анибал не механизм, который можно включить или выключить. Пока эта потаскушка ходит по этой земле, он не перстанет думать о ней, а так и будет походить на тряпку, о которую эта подстилка вытирает свои ноги.
Умберто с виноватым видом вновь обнял свою приёмную дочь и долго не выпускал её из своих объятий.
- Прости меня, дочка. Прости, - говорил он ей, от чего Анхела высвободилась из объятий своего отца и изумленно посмотрела на него.
- Простить, папа? Но за что я должна тебя прощать?
- За то… за то, что меня не было с тобой рядом, когда ты так нуждаешься в том, чтобы тебя окружали близкие тебе люди.
- Пабло Карденас всё-таки привёл свою угрозу в исполнение и пытается отобрать у Анхелы её сына, - ненавидящим взглядом уставивишсь куда-то вдаль, произнесла София.
- Ну вообще-то иск подал не он, а Анибал, - поправила Сюзанна Софию, которая осуждающе посмотрела на неё в ответ.
- Папа, тебе не за что просить у меня прощение, - улыбалась Анхела, проведя рукой по седым усам своего приёмного отца, как будто она всё ещё оставалась той маленькой девочкой, какой он взял ее на воспитание. - Ты должен был решать деловые вопросы, связанные с рестораном и надеюсь, всё прошло хорошо. Тебе удалось найти нового желающего арендовать ресторан?
- Дочка, о делах поговорим завтра, - пошел на попятную Умберто под осуждающий взгляд Софии, которая хотела, чтобы муж раз и навсегда рассказал их приёмной дочери правду о том, что от ресторана не осталась и следа. - А где Даниэль? Почему я не вижу его среди вас?
- О-о-о, сеньор Умберто, - с улыбкой отозвалась Аделаида, верно истолковавшая желание приёмного отца своей молодой хозяйки перевести разговор на другую тему. - Вы же ещё не знаете, что сеньор Даниэль наконец, встретил свою любовь и всё своё свободное время проводит у сеньориты Верхинии.
Успокоение кровоточащей душе Анибал по обыкновению находил рядом со своей безмолвной матерью. Несмотря на то, что Валерия не могла говорить, молодой человек понимал по выражению её лица, что его слова находят у неё отклик.
- Тётя, тебе всегда нравилась Анхела… Ты с самого начала одобряла мои отношения с ней, - в здамчивости произнёс Анибал, сидя у изголовья кровати женщины.
«Потому что Анхела делала тебя счастливой, сынок! Ты был рядом с ней веселым, довольным, она была для тебя источником жизни! Этой хрупкой женщине было подвластно делать тебя счастливым! Она стала матерью твоего сына, - думала про себя Валерия, нежно глядя на Анибала, который казалось читал мысли женщины, которую он считал своей тётей».
- Тётя, и что же мне теперь делать? Что мне делать? Я так хочу, быть рядом с моим сыном, но при этом я понимаю, что Анхела будет страдать.
«У тебя есть только два выхода из сложившейся ситуации: либо ты переступишь через свою гордыню и попросишь прощение у Анхелы и вы начнете всё сначала, либо ты раз и навсегда забудешь эту женщину, а значит и вашего с ней сына. Ребёнок и мать неразделимы и не обрекай своего сына расти без матери, как это было с вами с Луизой, - мысленно отозвалась на слова своего сына Валерия, на глазах которой выступили слёзы от нахлынувших на неё воспоминаний».
Роли молодых Валерии и Пабло исполняют Мариана Сеоане и Фердинандо Валенсия
Более двадцати лет тому назад…
Кое-как вырвавшись из цепких рук Пабло, Валерия отползла в противоположенную сторону кровати. Воспользовавшись моментом, когда мужчина решил обойти кровать с другой стороны и вновь схватить женщину, она вскочила на ноги и метнулась к двери.
- Игры закончились, - процедил сквозь зубы супруг, настигая свою жену у дверей комнаты и хватая её за волосы. - Ты сейчас же примешь лекарство, которое прописал тебе доктор и будешь умницей.
- Нет! Пабло, не заставляй меня принимать это лекарство! После него меня постоянно клонит в сон! Это никакое не успокоительное, а снотворное, которое ты заставляешь меня глотать, чтобы я всё время спала, - умолялюще смотрела Валерия в перекошенное от злости лицо Пабло, держащего её мёртвой хваткой за волосы.
- Ты примешь это лекарство, - с силой потянул за волосы мужчина женщину, от чего она вскрикинула от боли. - Не выводи меня из терпения! Или ты соскучилась по моей тяжелой руке, дорогая жёнушка?
- Нет! Нет! Нет! Я не хочу, - тщетно пыталась вырваться из цепких рук Пабло Валерия, теперь уже плача, но не сколько от физической боли, сколько от душевной. - Я хочу к своим детям! Я уже несколькой дней не видела Луизу и Анибала! Я нужна им! Мои дети нуждаются в матери! Они ещё такие маленькие! Умоляю тебя позволь мне увидеть их!
- Как ты сама верно заметила, мои дети нуждаются в матери, а не в такой блудливой суке, как ты, которая докатилась до до того, что закрутила роман с моим братом… С этим неудачником Хулио…
- Но ты первый начал мне изменять! Ты изменяешь мне не стесняясь! Ты приводишь в дом своих любовниц! Ты даже не пытаешься скрывать от меня свои похождения! Разве я не поняла, что эта Росалинда никакая не компаньонка по работе, а твоя любовница!
- Я мужчина.
- Но это не даёт тебе никакого права изменять мне! Ты… ты… ничтожество… Мне не следовало выходить за тебя за…
- Ну… Всё… Хватит! Ты меня достала! Ты сейчас же принимаешь это проклятое лекарство и замолкаешь, - грубо встряхнул мужчина женщину.
- Нет! Нет! Я не хочу! Не хочу, - продолжала сопротивляться Валерия, пытаясь вырваться из рук своего мужа. - Прошу тебя, не надо! Я не хочу больше спать!
- Ты примешь его, дорогая! Ты его непременно примешь, - насмешливо протянул Пабло и, с силой потянув Валерию за волосы и насильно открыв ей рот, запихал в него пару кругленьких белых таблеток, после чего схватил с прикроватной тумбочки графин с водой, плеснул ей её в лицо, не обращая внимания, что она едва не захлебнулась.
«Уф, с каждым разом она становится всё более и более неуправляемой, - устало плюхнулся Пабло в кресло, стоящее напротив кровати, на которой Валерия начала погружаться в глубокий сон, после принятого ей насильно снотворного. - Пичкать её таблетками - это не выход… Я должен изолировать эту бабу, пока Анибал и Луиза ничего не понимают. Пройдет ещё какое-то время, и мои дети начнут спрашивать о своей матери, а значит надо прибегнуть к кардинальным мерам, - думал про себя мужчина, доставая свой мобильный телефон и набирая номер одного из своих сообщников, который посоветует ему куда будет лучше вывезти Валерию, чтобы никто ее не нашел».
По тому как Фабиан отодвинулся от своей возлюбленной на край кровати, Сандра поняла, что он продолжает обижаться на нее за то, что она встретила без особого восторга его предложение о работе садовника.
- Дорогой, ну если ты хочешь, то завтра можешь поехать по тому адресу и своими глазами увидеть размер садового участка, за которым требуется уход.
- А к чему это, Сандра, если я всё равно не буду там работать? - Не поворачиваясь к своей девушке отозвался молодой человек.
- Ну, по-крайней мере, ты увидишь своими глазами место работы, на которую ты так хочешь устроиться и успокоишься.
- Успокоюсь? - Повернулся-таки к Сандре Фабиан, пристально уставившись на неё. - То есть ты имеешь в виду, разочаруюсь, не так ли? Потому что именно на такой исход ты расчитаываешь после моего визита в этот дом! А ты не думала, что если всё произойдет прямо наборот и мне настолько понравится дом, в котором предлагают работу садовника, что я захочу остаться там?
То ли долгожданная встреча с приемными родителями, то ли оптимистический настрой Сюзанны способстовали крепкому сну Анхелы, которая в преддверии суда по делу опеки над своим сыном, спала сном младенца и ни разу не проснулась, что было довольно странным. Мирно посапывал и Рикардито, даже не подозревающий о том, что он стал яблоком раздора между взрослыми, многие из которых рассматривали его как орудие борьбы между двумя семействами.
Но если Анхела, последовав примеру своего сына, нашла успокоение в эту ночь, Умберто напротив лишился сна и чуть ли не половину ночи провел сидя в кровати.
- Ты так и не ляжешь спать? - Толкнула в бок своего мужа София, которая разделяла его тревоги, но также она понимала, что его самобичевание не станет решением проблем их приёмной дочери.
- Я всё думаю, София… Думаю о нашей дочери, - отозвался в ночи голос Умберто, остановившего свой взгляд на лёгкой занавеске, покачивающейся от ветерка из приоткрытого окна.
- И когда ты собираешься рассказать нашей дочери о том, что у нас нет больше ресторана?
- София, ты же понимаешь, что я не мог огорошить Анхелу такой навостью на ночь глядя?
- Понимаю… Прекрасно понимаю, но я также понимаю, что Анхела может узнать обо всём в самый неподходящий момент и что хуже всего - в зале суда.
- Ты думаешь, что такое может случиться? - Склонился над своей женой муж, который привык смотреть на мир если не сквозь розовые очки, то по-крайней мере, с оптимизмом.
- Ещё как может, - грустно усмехнулась София, голова которой хоть и лежала на подушке, но это не мешало ей думать. - Анхела может узнать обо всём от любого из Карденасов.
- То что ты говоришь, чудовищно, София! Анибал не может поступить так с нашей дочерью!
- Зато его отец может, или ты забыл о том, что он стоит за всеми бедами, случившимися с нами за последнее время?
- Я утром расскажу обо всём Анхеле, чтобы она не узнала обо всём от кого-то другого, - принял решение Умберто, перед тем как лечь спать.
Росалинда насмешливо слушала пафосную речь Родриго, обращенную к Валентине по случаю её дня рождения. Отец стал первым человеком, который поздравил свою дочь с совершеннолетием, и девушка, не перебивая, слушала его, несмотря на то, что продолжала на него злиться за то, что он скрыл от нее свои отношения с Сюзанной.
- Дочка, принцесса, я искренне желаю тебе счастья, здоровья, творческих успехов и помни, ты навсегда останешься для меня самым главным человеком в моей жизни! Что бы ни случилось, моя принцесса, ты являешься хозяйкой моего сердца! Ты и никто другой, - говорил Родриго Валентине, стоящей посреди гостиной и собирающейся отправиться в университет.
- Ну-ну, а где подарок? - Презрительно скривилась Росалинда, не удержавшись от того, чтобы не подпортить момент поздравления отца своей дочери с днём рождения.
- Мою сестру не интересуют материальные ценности в отличие от некоторых, - начал привычную пикировку с корыстной особой Давид, тоже поздравивиший Валентину с днём рождения, и несмотря на то что девушка и на брата была обижена, она позволила ему обнять себя.
- Зато другую интересуют материальные ценности, а особенно когда речь заходит о бриллиантах, - не желала сдаваться Росалинда, намекая на Сюзанну, которой Родриго подарил драгоценности. - Птичка, почему бы нам сегодня не посвятить день прогулке по торговому центру, где мы выберем тебе подарок? - Поднялась с дивана женщина и подошла к своей дочери, которая молча слушала перепалку своих близких, словно её и вовсе не было в гостиной.
- Валентина должна идти на учёбу. Она не должна пропускать свои занятия, - ответил за свою дочь Родриго, переводя взгляд с Валентины на Росалинду.
- Ну, в честь дня рождения она может не идти в университет, не так ли? - Не желала сдаваться женщина, нарезая круги возле дочери, которая переведя взгляд со своего отца на мать, словно раздумывала над тем, кому из них ей подчиниться.
точно-точно. Клин клином вышибает, как говорят. 
