115 серия
- Ой, а теперь давайте эту… ну как её! Ну, знаете там такой ритм: та-ла-ла-та-ла-ла…,- напевал Витольд дирижеру.
- Так, отойди, я лучше объясню! Не видишь, люди уже заждались – все танцевать хотят, а ты тут этому сеньору голову морочишь, ничего толком объяснить не можешь.
Шарлота оттолкнув мужа, подошла к дирижеру и улыбнулась ему.
- Ну, я же…
- Тсс! – приложив указательный палец к губам, Шарлота повернулась к Витольду и тут же развернулась к дирижёру,- здрасте, как дела? Здорово вы играете! Ой, а какая у вас миленькая палочка! – сложив руки в замок, произнесла женщина.
- Скажи ему, что я хочу немного подирижировать! – шепнул ей на ухо Витольд.
- Ага, сейчас! Если ты будешь дирижировать, то даже уличные коты разбегутся,- тоже шепотом сказала Шарлота и толкнула мужа в бок.
- Ай, чего дерешься?! – выкатив вперед нижнюю губу, обиженно проскулил Витольд.
- Не мешай! Видишь, я разговариваю. Так о чем мы с вами говорили, сеньор дирижер? Ах, да, вспомнила! Я Шарлота Новачи! А вас? Августу Мендонса? – Шарлота тут же принялась жать мужчине руку,- очень приятно, да. Знаете, я тут самая главная, да, да,- почувствовав, что она загнула, женщина решила чуть-чуть снизить планку,- ну разумеется, только после Георгины, которая и устроила этот чудесный праздник. Так вот, мы хотели попросить вас сыграть музыку, под которую мы с Витольдом танцевали в детском садике с детьми. Он там выступает на утренниках. Играет отца Золушки,представляете?! Так вот, мы там становились в круг, согнув ноги и давай по круг ходить под музыку та-ла-ла-та-ла-ла. Ой, так было здорово!
- Не ламбада случайно? – устало поинтересовался дирижор.
- Ой, да точно, мы под такую музыку танцевали. Я еще помню, что называется что-то типа лампопода, ламбадаба…
- Ну, вы, в общем, сыграйте, ладно?! Побежали! – схватив Шарлоту за руку, Витольд повел её в сторону танцпола.
- Так, поживее, поживее. Все в танец, все в круг! – подзывала Шарлота всех приобщиться к танцу, который они выучили, побывав в детском садике, поправляя шаль.
- Я даже отсюда их слышу! – покачав головой, произнесла Фрида,- какие все же мои родители неугомонные. Но одно точно – эти двое нашли друг друга.
- Может быть, тебе тоже стоит пойти потанцевать? – предложил ей Богослав.
- Да? И как я буду, интересно, танцевать? – огрызнулась Фрида.
- Для того, чтобы танцевать не обязательно видеть…- заметив, как недовольно поджались губы девушки, он чувствовал, что зря это сказал,- прости, я этого не хотел говорить.
- Поздно. Уже сказал.
- Пойдем, потанцуем! – Богослав едва коснулся рукой до руки Фриды, но та её тут же убрала.
- Я не хочу, мне и здесь хорошо. А если ты хочешь – иди! Не надо сидеть рядом со мной, словно сиделка и пытаться развлечь меня.
Олимпия, сидевшая в своём инвалидном кресле, с недовольным видом наблюдала за сыном, просидевшего рядом с Фридой, почти все то время, что идет праздник. И ей это не нравилось, совсем не нравилось. Расстался с Мальвиной, будучи уже помолвленным, назначив день свадьбы, а теперь кружится вокруг Фриды. Или она ничего не понимает или… не может быть! Хочется надеется что она ошибается.
- Богослав! – окликнула она сына.
- Слышишь, тебя мать зовет! Иди! – услышав, как Богослав поднялся, Фрида облегченно вздохнула. Слава Богу и чего он от неё не отходит в последнее время? Еще один навязался на её голову.
- Прошу тебя, отвези меня в дом. Я хочу сегодня пораньше лечь спать.
Согласно кивнув, Богослав развернул инвалидное кресло матери и повез Олимпию в сторону особняка.
- Сынок, мне не нравится то, что ты весь вечер, вместе того, чтобы веселиться, просидел возле Фриды.
- Мама, я просто хочу поддержать её в такой трудной момент. Ты как никто должна понять какого ей сейчас.
- Да, хорошо, что ты хочешь её поддержать, но это совсем не означает, что нужно не отходить от неё ни на шаг. И еще! Ты так не объяснил мне толком, почему ты порвал с Мальвиной?
- Да и я себе-то толком не могу на этот вопрос ответить, мама,- тяжело вздохнув, произнес парень,- просто я почувствовал, что наш брак ни мне, ни ей не принесет счастья.
- С чего ты это решил? – развела руками в стороны Олимпия,- должна же быть какая-то причина!
- Мама, когда я разберусь в себе и пойму почему, ты узнаешь об этом первой,- произнес Богослав, раскрыв дверь лифта.
- Не беспокойся, сынок, дальше я вполне справлюсь сама.
- Ты уверенна?
- Да, не волнуйся,- въехав внутрь кабины, произнесла Олимпия и повернулась к сыну,- возвращайся в сад, только не сиди весь оставшейся вечер рядом с Фридой, повеселись хоть немного.
- Хорошо, мама! – улыбнувшись Олимпии, Богослав направился в сторону сада.
***
Господи, ну где же Энгельберт? Еще когда обещал вернуться и привести с собой маму. Наверное, не может найти её и Кайтека. Но они должны быть где-то здесь.
Устав ждать, Моника поднялась из кресла и направилась в ту сторону сада, куда направился Энгельберт, оставив её здесь.
А что если они уже возвращается и разминуться сейчас? Но и сидеть на одном месте и дожидаться уже нет никаких сил. Нужно найти, если не Энги, так хотя бы маму или Кайтека. Хотя, учитывая огромный сад особняка и большое количество приглашенных, да еще многие в масках и костюмах, это будет не так просто.
Моника медленно шла вперед, стараясь внимательно всматриваться в лица мелькающих перед ней людей.
В толпе она заметила быстрым шагом идущего Артемона и направилась ему на встречу.
- Артемон, ты не видел Энгельберта или Кайтека вместе с моей мамой?
- Нет, не видел. Прости, Моника, мне нужно идти. Я отлучился на секунду и потерял из виду Марсию с Рафаэлом. А отец просил за ним присмотреть.
Посмотрев в след парню, Моника обреченно вздохнув, пошла дальше.
«Куда же они все подевались?» - расстроенно сказала про себя Моника, дойдя практически до конца сада, не встретив больше никого из Новачи.
Остановившись, она огляделась вокруг и вдруг в полумраке заметила у дерева чью-то знакомую фигуру. Присмотревшись, она кинулась туда.
- Энги! – мужчина полулежал под деревом. Едва она до него дотронулась, как он тут же упал головой на землю.
Моника вскрикнула, увидев, что рубашка мужа пропитана кровью. Она принялась трясти его за плечи, надеясь привести в чувства.
- Энгельберт! Энгельберт! Очнись, прошу тебя!
***
Осматривая сад особняка Новачи, Георгина не могла не похвалить саму себя за организацию этого праздника. Все было на высшем уровне, с размахом и кажется, все остались довольны. И приглашенные, и хозяева, за исключением некоторых, отдельных индивидумов.
Можно сказать ей повезло, среди всех своих родственников, ей одной выпала уникальная возможность - побывать на двух празднествах по случаю очередной знаменательной даты рода Новачи: сегодня и в 1952 году.
Страшно даже подумать, что после того праздника прошло уже больше полувека… Одновременно кажется, что это было так давно, а с другой, словно вчера, если попытаться вспомнить какие-то детали и подробности того праздничного вечера. Это было не так трудно, ведь тот вечер, считай, стал прктически последним праздником в жизни Георгины Новачи, которую знало окружение их семьи, последнее радостное воспоминание, к которому она постоянно возвращалось на протяжении последних шести десятилетий. Тот праздник был, словно последняя дарованная возможность насладиться своей беззаботной и веселой жизни маленькой девочки, чтобы потом, совсем скоро, вынужденно оставить все это в прошлом в свои шестнадцать лет.
Начать жить взрослой жизнью, чтобы выжить… хотя бы потому, что выбора у неё не было.
После этого у неё не было причин чему-то радоваться в этой жизни. Бесконечная нехватка денег, скромное жилище и никакого просвета впереди. Те крохи, получаемые в конце месяца, исчезающие просто на глазах, постепенно вынудили её даже не мечтать о том, что сможет выбраться из этой нищеты.
Конечно, была Агата писавшая ей письма и присылавшая деньги, которые были как нельзя кстати. Но ей было так неловко и неудобно их принимать, что порой Георгина просила в письмах больше не высылать денег и даже старалась писать послания своей любимой племяннице в более радужном свете, не сильно жалуясь на жизнь, придумывая что-то хорошее, что могло произойти в её жизни…
Какое-то время, Агата выполняла её желание, а затем вновь присылала деньги, не слишком поверив в ту картину жизни, что рисовала в письмах тетя. И она вынужденно принимала деньги, чувствуя одновременно благодарность к Агате и в тоже время стыд за себя, за то, что она не в состоянии обеспечить нормальную жизнь.
Читая письма Агаты, Георгина чувствовала, что у них много общего. Они обе воспитывали одни, без чьей-то посторонней помощи сыновей, без мужей… Но только у Агаты были деньги семьи, больше возможностей, чего была лишена она сама и был лишен её ребенок.
Трудно представить, как бы она все это пережила, если бы рядом с ней не было Казимеша. Будучи маленьким, вечерами он подбадривал лишь своим присутствием, давая понять, что ей есть, для кого и ради кого продолжать жить, помогал забыть о гнетущем одиночестве.
Да, у неё были несколько хороших знакомых по работе, их соседи были хорошими, добрыми людьми… Но с ними можно было лишь пообщаться, переброситься несколькими словами по пути домой… А потом все они входили в свои дома, за ними закрывались двери и весь мир переставал для них существовать. Они общались со своими семьями, родственниками.
А её семьей был лишь сын. Когда Казимеш немного подрос, видя, как она трудиться с утра до позднего вечера, после чего приходила домой и буквально падала от усталости в своё любимое кресло, то решил помочь ей. Он пошел подрабатывать, для начала начав разносить газеты, потом нашел себе более серьезную работу.
Георгина боялась, что её сын из-за работы может забросить учебу, но к её радости, этого не произошло. Казимеш пытался сделать все, чтобы не расстраивать мать, доставлять ей хоть немного радости, чем еще больше огорчать. Днем он учился, а вечером, шел работать. Порой в двух или трех разных местах, до глубокой ночи, а затем приходил и готовился к завтрашним занятиям.
Постепенно они стали жить ощутимо лучше, могли себе позволить то, о чем раньше и не мечталось. А когда Казимеш выучился и пошел работать по своей профессии, они смогли купить небольшую квартирку. Но…
Правильно она сказала как-то Хиларии – на протяжении последних 60 лет она лишь теряла своих близких…
Сначала отца вместе с братом и сестрой, затем, когда они покинули Польшу, и Дезедерию и Агату – с ними она хотя бы поддерживала все это время связь. Затем Марек умер в тюрьме и после всего этого еще и её сын…
Она как чувствовала, что должно что-то произойти, видимо, материнское сердце подсказывало… В тот роковой вечер Казимеш собирался с друзьями куда-то, Георгина пыталась отговорить сына от этой поездки, остаться дома, даже рассказала о своих предчувствиях. Казимеш лишь улыбнулся, сказав, что уже договорился с друзьями и будет не хорошо отказываться теперь. Он поцеловал её в лоб, пообещав, что с ним все будет в порядке и ушел. А она прождала его до самого утра, моля Богу, чтобы он уберег и защитил её сына от беды. Но видимо, её молитвы не были услышаны…
На утро ей стало известно о дорожной аварии, в которую попала машина с четырьмя молодыми людьми, среди которых был и Казимеш. Так, через 26 лет, после того как от неё отреклась её семья, она осталось совершенно одна. И как она только пережила все это?
Теперь же, находясь на празднике по случаю 350-летия рода Новачи, женщине начало казаться, что к концу её жизни все начинает налаживаться. И она считает, что вполне справедливо. Она покинула родные края, которые обогатили её лишь грустными и трагическими воспоминаниями, обрела столь желанную семью (какую-никакую!), живет в большом и хорошо обставленном доме (как она отвыкла за эти годы от роскоши), а там, даст Бог, она получит свою долю в 25 кадре и сможет жить беззаботно оставшееся ей, не слушая, возмущенные высказывания, к примеру, Бернадетты, о том, что она
приживалка и живет за их счет.
- Донна Георгина? – к ней подошел официант и вопросительно посмотрел на неё.
- Да, это я!
- Вам просили передать! – официант взял с подноса небольшой клочок бумаги,- кажется какие-то небольшие проблемы, которые уладить можете только вы.
Георгина раскрыла сложенный двое лист и прочитала содержимое. Подняв голову, чтобы поинтересоваться у официанта от кого это, но тот же исчез. Она огляделась по сторонам, в надежде увидеть парня. Но уже стемнело, а молодых людей в белых костюмах и с подносами в руках вон столько. Пойди разбери, который из них этот парень. Не подбегать же к каждому, в самом деле.
Скомкав записку и положив её в карман, Георгина направилась тому навесу, к которому её просили подойти в записке.
- Это была твоя записка? – зайдя под навес, произнесла Георгина и, оглядевшись по сторонам, пожала плечами, - зачем я понадобилась?
Человек стоявший напротив неё, вынул откуда-то из под наряда, развивающегося на ветру, пистолет и направил его на неё. Георгина с ужасом посмотрев на оружие и сделала шаг назад.
- Не делай этого! Остановись! Я же твоя…- нажав на курок, убийца не дал договорить женщине.
- Та-та-та! Тра-ля-ля! – пританцовывая, Витольд приблизился к навесу и увидел, упавшую на землю Георгину, опустился рядом с ней на колени,- ой, что это с ней? Надо ей помочь! Ну что же ты стоишь? Ты разве не видишь, что ей плохо? – он поднял голову в сторону своего собеседника и увидел, как прямо на него направлен пистолет…
Отредактировано Vecente (28.04.2013 18:14)