КНИГА 2 - Улица роз
Глава 1

Грейс Шерман смотрела на юридический документ, с которого начнется процедура развода. Она сидела в кабинете адвоката вместе со старшей дочерью Мэрилин, которая пришла ее поддержать. Грейс напомнила себе, что решение принято и дело должно наконец сдвинуться с мертвой точки. Она чувствовала готовность покончить со своим браком, хотела собрать воедино разбитую вдребезги жизнь. Начать все заново… Но, поднимая ручку, чтобы поставить подпись, Грейс чувствовала нерешительность, и рука ее дрожала.

Неизбежная правда заключалась в том, что Грейс не хотела развода, но Дэн не оставил ей выбора.

Пять месяцев назад, в апреле, ее муж, с которым она прожила тридцать пять лет, исчез. Пропал без следа. Все было нормально, и вдруг он ушел. Дэн ушел по собственной воле, ни словом не объяснив свой поступок. Даже сейчас Грейс с трудом верилось, что он мог поступить так безжалостно. Ведь она прожила с ним столько лет, любила его, родила и вырастила ему двух дочерей.

Если Дэн разлюбил ее, то Грейс могла принять это, нашла бы достаточно великодушия, чтобы отпустить его без горечи. Если он был настолько несчастлив в браке с ней, Грейс с радостью освободила бы его. И пусть Дэн нашел бы счастье с другой женщиной. Но она не могла простить мужу страдание, на которое он обрек всю семью.

Простить то, что он сделал с их дочерями, особенно с Келли.

Дэн исчез вскоре после того, как Келли и Пол, долгие годы безуспешно лечившиеся от бесплодия, объявили, что наконец-то ждут ребенка. Дэн был в восторге, да и Грейс тоже. Этот малыш стал их первым, таким долгожданным внуком.

У Келли всегда были близкие отношения с отцом, и его исчезновение в такой решающий в жизни момент опустошило ее. Дочь умоляла Грейс отложить развод, убежденная, что отец вернется до того, как родится Тайлер. Он появится и все объяснит. У него есть веская причина отсутствовать некоторое время.

Однако он не только не вернулся, но и вообще не давал о себе знать. У Грейс и девочек не было ничего, кроме сомнений, вопросов и нарастающего гнева. И гнев становился все сильнее и сильнее с каждой проходящей неделей.

Больше не имея сил жить в неведении, Грейс наняла Роя Макафи — частного детектива и бывшего полицейского, которому можно было доверять. Сведения, которые отыскал Рой, шокировали Грейс. Оказалось, что годом раньше Дэн приобрел туристический автоприцеп, оплатив покупку наличными. Грейс представления не имела, где муж взял такую крупную сумму. Она ничего не знала и о самом трейлере — муж никогда не упоминал о нем. И она до сих пор не знала, где муж скрывал его все эти месяцы и где трейлер сейчас.

У Грейс были по этому поводу подозрения. Она не сомневалась, что Дэн воспользовался трейлером, чтобы ускользнуть с другой женщиной. Его видели за все это время лишь раз, в конце мая. Создавалось впечатление, что он спланировал свое короткое появление, насмехаясь над ней и бросая вызов: «Найди меня». Тот случай и стал для Грейс последней каплей.

Коллега Дэна заметил его на пристани, и Мэрилин поторопилась в библиотеку, чтобы позвать мать. Автомобиль, за рулем которого сидела женщина, остановился у обочины, и Дэн быстро туда забрался. Машина уехала, и больше Дэна никто никогда не видел и ничего не слышал о нем.

Оглядываясь назад, Грейс пришла к выводу, что Дэн дал ей ответы, в которых она так отчаянно нуждалась. Она не видела больше ни одной причины, объясняющей его загадочное появление в самой оживленной части города. Дэн должен был прекрасно понимать, что именно там его, скорее всего, увидят и узнают. И библиотека, в которой работала Грейс, находилась всего в двух кварталах от пристани. Очевидно, у мужа просто не хватило смелости признаться, что у него появилась другая женщина. И Дэн выбрал другой, более жестокий способ поставить ее в известность — унизил ее перед всем городом.

Грейс знала, что каждый житель Кедровой Бухты жалеет ее теперь.

Это происшествие поставило все на свои места в голове Грейс. Как бы ни любила она Дэна, в тот день ее чувство умерло окончательно. До тех пор Грейс не хотела верить, что у мужа есть кто-то еще. Даже когда пришел легализированный счет по карте VISA из местного ювелирного магазина за покупку кольца, Грейс все равно отказывалась принять тот факт, что Дэн имел связь на стороне. Ее муж был не из тех, кто изменяет! Она доверяла ему, но это было раньше.

— Ты в порядке, мам? — спросила Мэрилин, касаясь ее руки.

Пальцы Грейс сильнее стиснули ручку.

— Все хорошо, — резко проговорила она, немедленно пожалев о своем тоне.

Грейс не хотела грубить дочери, Мэрилин все поняла и отвела взгляд. Грейс, сосредоточившись на бумагах, помедлила мгновение, а затем поспешно поставила подпись.

— Заявление будет зарегистрировано немедленно, — пообещал Марк Спелман.

Грейс расслабилась, откидываясь на стуле. Неужели это все? Она, правда, положила конец тридцатипятилетнему браку, всего лишь поставив свою подпись?

— Это все?

— Да. Даниэль не давал о себе знать в течение пяти месяцев, поэтому никаких правовых осложнений не предвидится. Развод должен быть закончен через несколько недель.

Почти четыре десятка лет выброшены за дверь, как гора мусора. Хорошие, плохие, бедные годы — времена бывали разные, но это не мешало им жить вместе. Как и у любой пары, у них хватало проблем, но, несмотря ни на что, они сохраняли свои брак.

До тех пор, пока…

— Мам? — прошептала Мэрилин.

Грейс резко кивнула, пораженная тем, насколько ее захватили эмоции. Она выплакала по Дэну все слезы. Много месяцев после исчезновения мужа Грейс горевала из-за краха своего брака и потери мужчины, которого, как оказалось, она совсем не знала. Но выбора больше не осталось — развод стал неизбежным. Вполне естественно, что Грейс решилась встать на защиту своих финансовых интересов. Как сказал адвокат, она не могла просто сидеть и ничего не делать.

Правовое положение — это одно, и она разберется с этим, но эмоционально Грейс оказалась совершенно сломленной. Она исполнила свое решение, но боль не убывала. И унижение от того, как поступил с ней Дэн, оставалось постоянно. Каждый местный житель знал, что муж бросил Грейс.

Грейс медленно положила ручку.

— Буду ждать от вас новостей, — обратилась она к адвокату, поднимаясь со стула.

Мэрилин встала вместе с матерью. Адвокат — молодой мужчина, похоже ровесник Мэрилин, — проводил их до двери. Он начал было говорить что-то, но потом опустил взгляд в пол и пробормотал короткое прощание.

Грейс ощутила, как на ее плечи тяжким грузом легла печаль, — она знала, что эта встреча будет нелегкой, но не ожидала такого болезненного удара по самолюбию.

Мэрилин взглянула на часы и проговорила:

— Мне пора возвращаться в галерею.

— Знаю, — просто сказала Грейс.

Дочь предложила пойти с ней, чтобы поддержать. Хотя Грейс и была ей признательна, но не видела в этом необходимости. Однако Мэрилин оказалась права.

Ее дочь ведь тоже пережила развод. Мэрилин вышла замуж совсем молодой и глупой, и брак ее распался менее чем через год. Этот неудачный опыт настроил дочь против мужчин, и с тех пор она избегала серьезных отношений. Грейс не раз пыталась убедить ее, что однажды она встретит чудесного мужчину, который предназначен именно для нее. Но Мэрилин считала слова матери наивными и отказывалась слушать. Теперь-то Грейс понимала, в чем причина. Развод доставляет боль, и боль эта настолько ужасна, что глубоко разъедает душу. У Грейс было ощущение, что душевное равновесие покинуло ее, а в сердце поселилась вина: она что-то сделала не так, это ее ошибка. Мэрилин понимала мать, потому что сама пережила эти эмоции.

— С тобой все будет в порядке? — спросила Мэрилин, очевидно боясь уходить.

— Конечно, — ответила Грейс, выдавливая улыбку.

Она должна чувствовать облегчение, ведь наконец-то приняты меры. Она придумывала Дэну оправдания, мысленно предъявляла ультиматумы и назначала конечные сроки. Он вернется, когда родится ребенок Келли. К четвертому июля. К юбилею их свадьбы. Но наконец Грейс взглянула правде в глаза. Он не собирается возвращаться. И если она до сих пор не услышала от него ни слова, то не услышит и в дальнейшем. Дэн просто не хочет, чтобы его нашли.

— Ты возвращаешься на работу? — спросила Мэрилин.

— Нет, — ответила Грейс. — Я пойду обедать.

— Обедать? Уже пятый час, ты не поела раньше?

— Нет. — Грейс не сказала о том, что ее аппетит убывал с каждым днем, оставшимся до встречи с адвокатом. Но, зная, что дочь беспокоится, добавила: — Со мной действительно все будет в порядке, Мэрилин.

Мэрилин посмотрела вниз с крутого холма около берега, где в водах бухты тихо покачивались лодки. Автомобили мчались по Харбор-стрит так близко друг к другу, что казались одной линией. Работники Бремертонской судоверфи получили выходной, и дороги заполнили пробки — мужья и отцы торопились домой, к своим семьям. Так же, как когда-то торопился Дэн.

— Я так зла на отца. Не знаю, что сделаю, если когда-нибудь увижу его вновь, — проговорила Мэрилин сквозь зубы.

А вот Грейс знала. Она была уверена, что Мэрилин обрадуется и ей будет все равно, где отец пропадал так долго, ведь теперь он вернулся домой. А Келли — ее младшая — станет кричать от радости и твердить им, как сильно они ошибались, подбежит к отцу с открытыми объятиями, с нетерпением ожидая объяснения, которое поставило бы все на свои места.

— Я в порядке, — настаивала Грейс. — Правда.

— Мне не хочется оставлять тебя сейчас. — Мэрилин все еще колебалась.

— Я скоро приду в себя. — Если Грейс чему-то в жизни и научилась, так это поддерживать внутреннее равновесие. На каждую потерю приходится находка, напомнила она себе, надо верить в хорошее. — Мне надо быть благодарной жизни за многое. За тебя и Келли, а теперь еще и за внука. Мне жаль, что у нас с вашим отцом все так закончилось, но теперь я буду сильной как никогда.

Как только слова слетели с губ, Грейс поняла, что это правда. Чувство потери было глубоким, но покой вернется в ее жизнь, как, впрочем, и радость.

Наконец Джастин Гандерсон дождалась обеденного перерыва и хотела только одного — поспешить домой и проверить электронную почту. Она не получала весточек от Сета почти неделю. Хорошо, пять дней, но каждый новый день казался годом. Сет, ставший ее мужем чуть больше месяца назад, рыбачил в водах Берингова моря, богатых на крабов. Сет предупреждал Джастин, когда она везла его в аэропорт, что будет работать по шестнадцать часов в день. Муж убеждал ее, что сходит по ней с ума и вернется очень быстро — она даже не успеет по нему соскучиться.

Сет ошибался. Джастин была несчастна. Они поженились, как говорилось в старом популярном вестерне, в любовном угаре. После того как приняли решение, не могли отложить свадьбу ни на минуту. Не сказав никому из родителей, помчались в Рино, получили разрешение и нашли священника, после чего сразу же отправились в гостиницу.

Они были молоды, здоровы и невероятно влюблены. Джастин знала Сета почти всю жизнь. Он был лучшим другом ее брата-близнеца, пока Джордан не утонул в тринадцать лет. Кроме того, Джастин и Сет учились в одном выпускном классе. Последующие десять лет он жил в Кедровой Бухте, но до недавних пор они не общались, пока их не пригласили присоединиться к комитету, занятому подготовкой к встрече выпускников.

Джастин в то время встречалась с Уорреном Сагетом — местным застройщиком. Уоррен был много старше Джастин, правильнее было бы сказать, что он на несколько лет младше ее отца. Уоррену нравилось иметь рядом с собой молодую красавицу. Джастин подходила ему идеально и к тому же держала в тайне его маленький секрет — он был успешен в зале заседаний совета директоров, но его сила не распространялась на спальню. Когда Уоррен и Джастин были вместе, она часто оставалась на ночь в его роскошном доме на склоне горы, из окон которого открывался потрясающий вид на бухту, но это было лишь представление для окружающих. В доме Уоррена у Джастин была собственная спальня. Она, конечно, знала, о чем сплетничают в городке, но никогда по этому поводу не переживала.

А вот ее мать покоя себе не находила. Оливия Локхарт разделяла общее мнение об отношениях дочери с Уорреном. Джастин не открыла Оливии истинного положения дел, и соглашение между Джастин и Уорреном осложнило отношения матери и дочери. Ее бабушка Шарлота тоже не была в восторге от романа внучки, но не выражала неодобрение так откровенно. Надеясь отвлечь дочь от Уоррена, Оливия уговаривала ее встретиться с Сетом. И это не помешало ей изумиться, когда Джастин сообщила ей, что они с Сетом поженились.

Брак стал для самой Джастин таким же сюрпризом, как и для ее родных. После размолвки, причиной которой стал Уоррен, Сет порвал с ней. Но Джастин не могла позволить, чтобы у них с Сетом все так закончилось, и отправилась к нему, надеясь искупить свою вину. Мало сказать, что молодые люди уладили разногласия, — они зашли намного дальше.

После свадьбы молодожены провели вместе всего неделю, а потом Сет вернулся на Аляску. Несколько недель Джастин регулярно получала от него весточки, но он не мог ни звонить, ни отвечать на звонки, пока находился в море, поэтому их общение стало редким.

Джастин взглянула на часы: стоит ли поехать домой и проверить почтовый ящик? Если там не будет письма, на весь оставшийся день ей обеспечено подавленное настроение. Но если Сет вдруг послал ей сообщение, то она будет на седьмом небе от счастья в ближайшие несколько дней. Ей необходимо было письмо, звонок, да что угодно, напоминающее — решение выйти замуж за Сета было правильным. Это был единственный импульсивный поступок, который Джастин совершила за свои двадцать восемь лет. Она любила, когда все в ее жизни упорядоченно. Она держала чувства под контролем, пока не влюбилась в Сета.

Именно из-за склонности к порядку она как нельзя лучше подошла для работы в Первом Национальном банке. И быстро поднялась до должности менеджера. Числа всегда недвусмысленны. Так же и Джастин проживала свою жизнь — с твердыми убеждениями и пунктуальностью, оставляя маленькое пространство для легкомысленности и несерьезности.

Джастин по привычке подняла глаза, когда двойные стеклянные двери банка открылись. В помещение входил невероятно самоуверенный Уоррен Сагет. Он шел прямо к ее столу, а в каждом его движении читалась самонадеянность. Джастин не видела его со дня своей импровизированной свадьбы. К сожалению, они расстались не лучшим образом: Уоррен так разозлился, когда узнал, что Джастин вышла замуж за Сета, что сделал несколько неприятных, язвительных комментариев. И, откровенно говоря, Джастин не желала вступать в еще одну перепалку.

Она встала из-за стола: собственные сто семьдесят семь сантиметров плюс каблуки — и она такого же роста, как Уоррен. Длинные каштановые волосы Джастин, которые она расчесывала на прямой пробор, как в старших классах, визуально увеличивали ее рост. Встав, она тем самым послала невербальное сообщение, что встреча будет короткой. Джастин не позволит ему устраивать сцену на глазах персонала и посетителей банка. Зак Кокс, здешний бухгалтер, кивнул ей, покидая банк. Джастин кивнула в ответ и вновь обратила внимание на Уоррена.

— Привет, Уоррен.

— Джастин… — Он посмотрел ей в глаза, и она поняла, что ее страхи безосновательны. — Я пришел извиниться. Я должен был это сделать.

— Верно. — Джастин скрестила руки на груди и переступила с ноги на ногу, выдавая нетерпение.

— Могу я пригласить тебя пообедать? — спросил Уоррен. И поторопился добавить: — Это меньшее, что я могу сделать. С моих губ слетели ужасные слова, и с тех пор я не нахожу себе места.

— Не думаю, что проводить время вместе с тобой хорошая идея.

— Я понимаю, — проговорил Уоррен, любезно принимая ее отказ. Но в его светло-карих глазах отразилось разочарование.

К удивлению Джастин, он сел на стул напротив нее. Джастин не знала, чего теперь ожидать, и тоже опустилась на свое место.

— Как Сет? — спросил Уоррен. — Все еще на Аляске?

— Его не будет дома еще несколько недель, — кивнула Джастин.

А точнее, двадцать восемь дней, если все пойдет по расписанию. Джастин каждый вечер зачеркивала дни в календаре, прежде чем лечь в постель. Они не обсуждали будущее — просто не было времени. Но одно точно: Джастин была противна мысль, что ее муж станет уходить в море на семь месяцев каждый год. Она с замиранием сердца ждала следующего промыслового сезона, который начнется в мае.

— Ты хорошо выглядишь, — заметил Уоррен с ноткой восхищения в голосе.

— Спасибо, — без тени улыбки ответила Джастин.

— Я знаю, ты не веришь мне, — вздохнул он. — Но я искренне желаю тебе счастья.

Уоррен женился и разводился три раза и несколько раз делал предложение Джастин, но она отказывалась — ей не нужен был этот брак.

Узнав о ее растущем интересе к Сету, Уоррен купил кольцо с потрясающе большим бриллиантом. Джастин не любила вспоминать, что величина того бриллианта на короткое время поколебала ее решимость. Она знала, что Уоррен с радостью надел бы это кольцо на ее палец, после чего Джастин была бы объявлена его эксклюзивной собственностью. И мужчина, который так баловал ее, теперь страдал, просил простить его за безобразную реакцию на ее брак.

— Ладно, почему бы нам не пообедать, — произнесла Джастин.

И сразу же поняла, что приняла правильное решение, — лицо Уоррена просветлело. Джастин засмеялась над тем, как поспешно он вскочил со стула, даже не пытаясь скрыть своей радости. Сет не стал бы возражать против ее встреч с Уорреном в общественных местах, Джастин была уверена в этом. Муж уважал ее независимость и ценил здравый смысл, а кроме того, понимал, что она никогда не предаст его доверие.

— Куда ты хочешь пойти? — спросил Уоррен. — Любое место, выбирай.

— В ресторанчик на пристани, если ты не против, — предложила Джастин, делая выбор в пользу своего любимого места.

— Прекрасно. — Он одобрительно улыбнулся.

Джастин взяла сумочку и пошла за Уорреном к входной двери, которую он открыл для нее.

— Может, пройдем пешком? — спросила Джастин.

Ресторан находился всего в нескольких кварталах, но обычно Уоррен предпочитал ездить на машине.

— Конечно, — на сей раз сразу согласился он.

Уоррен действительно старался загладить вину. Он не позволил себе взять Джастин за руку, она заметила это и была благодарна. На самом деле Джастин скучала по Уоррену. Он был интересным собеседником и обладал острым умом. У них была своя история, скорее дружеская, нежели романтическая. Уоррен по-своему любил ее, и она беспокоилась о нем, хотя и не так сильно, как о Сете. Когда дело касалось ее мужа, все доводы рассудка отметало физическое притяжение. Но за те несколько дней, что оставались у них перед отплытием Сета на Аляску, времени для разговоров нашлось немного. Глубокая страсть друг к другу накрыла с головой. Джастин не требовались слова, чтобы понять чувства Сета, — их вновь и вновь подтверждали ласки.

Сейчас те выходные казались сном. И Джастин частенько задавалась вопросом: может ли быть то, что они пережили, настоящим?

В ресторане Уоррен и Джастин заняли места на летней террасе, которая скоро должна быть закрыта. В воздухе уже витал запах осени, но Уоррен предпочел обед под открытым небом, вместо того чтобы занять столик в помещении, — он знал, что Джастин наслаждается солнечными лучами.

— Надеюсь, мы сможем быть друзьями, — с улыбкой проговорил Уоррен, когда официантка вручила им меню.

— Было бы хорошо.

Джастин вновь сказала себе, что их редкие обеды с Уорреном не обидят ее мужа. Сет не был ревнивым, да уж если на то пошло, то и сама она не такая.

У Джастин и Уоррена общие интересы в деловом мире, поэтому им есть что обсудить. Их разговор за обедом протекал непринужденно, и тоска в сердце Джастин развеялась к тому моменту, когда они закончили. Она скучала по Сету, но уже не чувствовала себя настолько одинокой и потерянной, как раньше. Уоррен не просил ее еще об одной встрече. После обеда они просто попрощались перед входом в банк, Джастин поблагодарила Уоррена за еду, и он ушел.

Позже, по дороге домой, Джастин чувствовала, что ее настроение взлетело вверх, впервые за последнюю неделю. Но, приблизившись к ряду почтовых ящиков перед своим жилым комплексом, она помедлила, боясь проверить — есть ли там письмо от Сета.

Джастин необходимо было заверение в его любви, потому что больше всего она боялась, что Сет сожалеет об их внезапном браке. Ее сердце билось чаще, когда она открывала ящик и вытаскивала почту.

Никакого письма.

Джастин во второй раз перебрала рекламные объявления, приглашения и счета, не веря себе и желая еще раз убедиться. Впереди одинокая пятничная ночь перед телевизором, подумала она. Джастин могла бы позвонить матери, но Оливия встречалась с Джеком Гриффином из газеты «Хроники Кедровой Бухты». Скорее всего, сегодня она занята. Чувствуя себя неудачницей, Джастин прошла в квартиру и положила почту на кухонную стойку.

Несколько недель назад она бы наслаждалась вечером пятницы, проведенным наедине с собой, потому что у Уоррена всегда были планы для них двоих. Впрочем, жалеть себя — дело неблагодарное. Если она скучает по Сету, стоит сделать нечто такое, что помогло бы ей почувствовать себя ближе к мужу.

Сразу же в голову пришла мысль о парусной лодке Сета. «Серебряная красавица» была пришвартована в бухте, и Сет отдал Джастин ключ от нее. Он жил в лодке в то время, когда не был на Аляске. По крайней мере, так было до их брака. Они даже не говорили о том, где будут жить, когда он вернется… Это могло подождать. Но сейчас Джастин остро нуждалась в комфорте его дома, в том спокойствии, которое дарили его вещи. Если она проведет ночь в лодке мужа, то сможет накрыться его одеялом, спать в его одежде, вдыхать его запах. Джастин ночевала там несколько раз и после всегда чувствовала себя лучше.

Окрыленная своей идеей, Джастин сняла деловой костюм и надела джинсы и толстовку. Прихватила роман, новый диск для плеера и свежую одежду на утро. Еду, подумала Джастин, можно купить по дороге на пристань.

Джастин почти дошла до парковки, когда поняла, что оставила свой мобильный дома. А что, если Сет будет звонить? Вернувшись, Джастин отперла дверь, открыла ее и вдруг услышала вибрацию телефона. Она схватила его и с силой нажала на кнопку ответа.

— Алло, алло! — закричала Джастин. — Сет? Сет, это ты?

Ответом ей послужил сигнал отбоя. Джастин быстро проверила номер звонившего, он оказался незнакомым, хотя и начинался с 907 — кода Аляски. Она набрала номер, прослушала десять гудков и только тогда нажала отбой.

Сжав зубы от разочарования, Джастин опустилась на край дивана и погрузила пальцы в волосы. Это был Сет, и Джастин знала это. Должно быть, он звонил ей с телефона на пристани.

Она провела всего лишь минуту вдали от телефона и уже умудрилась пропустить звонок от мужа.

— Я дома.

Зак Кокс открыл заднюю дверь, миновал гараж и вошел в кухню. И его зубы непроизвольно сжались при виде беспорядка, царившего в доме. В раковине громоздилась посуда, оставшаяся после завтрака, а молоко, которым он утром заливал хлопья, все еще стояло на столе.

— Кто оставил молоко? — спросил он.

Двое его детей не услышали вопрос отца. Пятнадцатилетняя Элисон сидела в Интернете, а девятилетний Эдди лежал ничком на ковре в гостиной и смотрел какую-то бессмысленную телевизионную программу.

— Где мама? — задал новый вопрос Зак, встав прямо перед сыном.

Эдди поднял руку и без слов указал в сторону швейной комнаты. Зак легкой поступью направился в ванную, по пути заглянув к жене.

— Привет, Рози, я дома, — обратился он к жене, с которой прожил семнадцать лет. — Что у нас на ужин?

— О, привет, милый, — проговорила Рози, поднимая взгляд от швейной машины. — А который час?

— Шесть, — пробормотал он.

Зак не мог вспомнить, когда в последний раз возвращался домой после работы и находил на плите готовый ужин.

— Молоко снова оставлено на столе, — проговорил он, думая, что теперь — после десяти часов при комнатной температуре — его придется выкинуть.

— Эдди сделал себе чашку хлопьев после школы.

Хорошо, подумал Зак, молоко, вероятно, еще не прокисло. Жена тем временем выровняла блестящий черный материал и быстро застрочила на машинке, вытаскивая булавки.

— Что ты шьешь? — спросил Зак.

— Костюм на Хеллоуин, — пробормотала Рози, зажав между зубами четыре или пять булавок. — Кстати… — Она замолчала и вытащила булавки. — Сегодня в школе Эдди вечер открытых дверей. Ты не мог бы сходить?

— Вечер открытых дверей? — повторил Зак. — А ты сама не можешь?

— Нет, — категорично ответила жена. — У меня репетиция хора.

— Вот как.

Зак провел долгий, тяжелый день в офисе и надеялся отдохнуть вечером. Вместо этого ему придется пойти в школу сына.

— А что у нас на ужин? — поинтересовался Зак.

Жена пожала плечами:

— Закажи пиццу, ладно?

За последние две недели это третий раз, когда их семье придется ужинать пиццей.

— Я сыт по горло пиццей.

— Дай подумать. А разве в том новом китайском ресторанчике нет доставки?

— Нет. К тому же едой из того ресторана я обедал.

Зак прекрасно знал о доставке — сегодня он уже пробовал еду из этого местечка. Днем Дженис Лемонд — недавно нанятый работник — заехала в магазин и купила ему креветок в кисло-сладком соусе.

— Тогда чего ты хочешь? — спросила Рози, занимаясь плащом, который был частью костюма Гарри Поттера для Эдди.

— Я хочу мясной рулет, картофельное пюре, вареную кукурузу и свежий салат.

— Кажется, в холодильнике есть замороженный мясной рулет, — нахмурилась Рози.

— Я хочу домашнего мясного рулета, — внес поправку Зак.

— Прости, только не сегодня.

— А когда? — спросил Зак, на этот раз раздраженно.

Ведь он просит не так много — всего лишь чтобы жена приготовила ужин к его возвращению с работы. Зак работал бухгалтером и получал достаточно денег, чтобы Рози сидела дома и приглядывала за детьми. Они оба хотели этого, когда создавали семью.

Одно время Зак предполагал, что, когда Элисон и Эдди пойдут в школу, Рози станет работать вместе с ним в офисе. В фирме «Смит, Кокс и Джефферсон» часто требовались дополнительные руки. Рози всегда собиралась выйти на работу, но этого так и не произошло. Школе нужны были добровольцы. Когда Элисон исполнилось восемь или девять, пришло время организации скаутов для девочек. Теперь же пришло время бойскаутов Америки для Эдди. А еще спортивные кружки, занятия после школы и танцевальные уроки… Вскоре стало ясно, что подрастающие дети требуют у жены все больше времени. И так как оба верили, что потребности детей прежде всего, то оба и приняли решение: Рози нет нужды возвращаться на работу.

— Я устал, — сказал Зак жене, — и голоден. Разве это странно — хотеть поужинать со своей семьей?

Рози сделала глубокий вдох, будто пытаясь обрести спокойствие.

— У Эдди сегодня вечер открытых дверей, Элисон отправляется со мной на репетицию младшего хора, и я должна сшить этот костюм до пятницы. Он необходим Эдди для вечеринки с футбольной командой. А у меня не десять рук.

Зак слышал раздражение в голосе жены и воздержался от вопроса, чем же она занималась весь день, пока он был на работе.

— Если ты хочешь, чтобы я все бросила и приготовила тебе ужин, — посмотрела на него Рози, — я сделаю это. Но должна тебе сказать, что это неразумно.

Зак подумал над ее словами, а затем, почувствовав вину, проговорил:

— Хорошо. Я закажу пиццу.

— Вот и отлично, и скажи, чтобы никакого зеленого перца, — произнесла жена, вновь возвращаясь к рукоделию.

— Но я люблю зеленый перец, — пробормотал Зак.

— Эдди и Элисон терпеть его не могут, им нравятся маслины. И ты знаешь это. А теперь перестань капризничать.

— Хорошо, я закажу пиццу с оливками и колбасой на одной стороне и с перцем на другой.

— Я не в восторге от зеленого перца, ты же знаешь. — Жена выразительно закатила глаза.

Отлично, теперь он не только неразумен, так еще и эгоистичен. Что ж, по крайней мере, он делает успехи.

— Тогда колбаса и оливки, — сказал Зак.

— Отлично.

Он прошел к телефону в кухне, вспоминая номер пиццерии. Сделав заказ, Зак направился в спальню.

— Что ты собираешься сейчас делать? — послышался голос жены из швейной комнаты.

— Принять душ и переодеться.

— А это обязательно? — пробормотала Рози.

— А что тебе не нравится? — поинтересовался Зак.

— Я думала, что ты пойдешь на вечер открытых дверей в своем костюме. — Рози отодвинула стул и поднялась с места.

— И почему?

Зак весь день ждал момента, когда сможет снять галстук.

— Если ты встретишься с учительницей Эдди в костюме, это произведет лучшее впечатление. Миссис Вэттер поймет, что ты профессионал. — Рози уговаривала его с улыбкой, затем убрала с его плеча нитку и ловко скинула ее на пол. — Ты такой красивый в костюме. Впрочем, возможно, тебе следует побриться.

Зак провел рукой по подбородку, ощущая, как ладонь щекочет щетина. Жена права.

— Если я буду принимать душ и бриться, тогда сниму этот костюм.

— Не понимаю, почему ты все время капризничаешь. — Теперь Рози нахмурилась сильнее.

— Вполне вероятно, что, если бы дома меня хотя бы раз за долгий промежуток времени ждал сытный домашний ужин, я бы куда охотнее делал то, о чем ты просишь, — резко ответил Зак.

Он ничего не мог поделать с воспоминаниями, каким приятным был обед с Дженис. Она работала в коллективе первый месяц и уже показала себя, насколько мог судить Зак. Она быстро училась, была компетентна и отзывчива. Дженис дважды забегала к нему, чтобы убедиться — все ли есть у Зака на обед. И только сегодня она настояла на поездке в ресторан к мистеру Уоку за креветками.

Сидя на краю огромного размера кровати, Зак снял пиджак и положил его рядом. Расстегнув пуговицы на манжетах, закатал рукава и направился в ванную. И только включил горячую воду, чтобы побриться, как в комнату вошла Рози.

— У тебя достаточно наличных, чтобы оплатить пиццу?

— Думаю, да, — ответил Зак. — Посмотри в кошельке.

Жена встретилась с ним взглядом в зеркале:

— Прости за ужин.

— Ты занята с детьми.

— Сегодня был сумасшедший день, — проговорила Рози, садясь на край джакузи.

Они специально заказывали ее три года назад, когда построили этот дом, и несколько месяцев ждали, пока ее поставят. Рози очень хотела ее и даже согласилась отказаться от плитки на полу в коридоре и кухне. Зак предпочел бы кафельные полы, но не смог отказать жене в этой маленькой роскоши. А сейчас он не мог вспомнить, когда жена в последний раз использовала джакузи. Как и он, Рози пользовалась душем в перерывах между делами.

Рози продолжила рассказывать ему о своем дне: собрание комитета, визит с Элисон к дантисту, общественная работа в библиотеке, на которую она согласилась.

— Я понятия не имею, как работающие матери успевают сделать все дела по дому.

— И я тоже, — проговорил Зак, подозревая, что жены его компаньонов вечером ставят на стол ужин, хотя и работают по сорок часов в неделю.

Он также подозревал, что другие жены были куда более организованны, нежели Рози.

— Завтра я обязательно приготовлю ужин, — пообещала жена.

Зак размазал по лицу крем для бритья.

— Мясной рулет и картофельное пюре? — Он особо не надеялся, что жена сдержит слово, но это так хорошо звучало.

— Что захочешь, большой мальчик.

Несмотря на раздражение, Зак усмехнулся — может, он действительно капризничает.

Глава 3

Должно быть, она во власти какого-то безумия, решила Джастин, спускаясь по трапу маленького местного самолета в Королевской бухте на Аляске. Прошло почти две недели с тех пор, когда она получила весточку от Сета, и больше не могла ждать ни единого дня.

Джастин связалась с консервной фабрикой, куда Сет и его отец продавали рыбу и крабов, но там не смогли предоставить ей никакой информации о расписании судна. Джастин оставила измученной секретарше сообщение, хотя и не было никаких гарантий, что Сет получит его. Она попросила женщину дать знать Сету, что Джастин прибудет на этих выходных. И могла теперь только надеяться, что он знает о ее внезапном визите.

Осторожно спускаясь по трапу самолета, рассчитанного на десять человек, Джастин оглядывалась, желая увидеть Сета. Она молилась, чтобы он находился в маленьком аэропорту и ждал ее прилета. В лицо ударил пронзительный, холодный ветер. Конец сентября, а в этом ледяном ветре уже ощущались признаки приближающейся зимы.

— Вас кто-нибудь встречает, мисс? — спросил пилот, когда Джастин забирала свою небольшую сумку из тележки за пределами самолета.

— Мой муж, думаю.

Но Сета не было в аэропорту. Джастин взяла такси и доехала до города, вполуха слушая рассказ водителя о жизни на побережье Аляски. Он высадил ее возле прибрежного отеля, вывеска которого светилась лишь частично, — можно было прочитать лишь конец слова «…тель».

Комната оказалась маленькой, простой и унылой. Ковер из натуральной неокрашенной шерсти протерся в нескольких местах. На шторах и покрывалах виднелся выцветший цветочный рисунок. Вероятно, они не были красивыми даже в ту пору, когда только появились здесь. Джастин присела на край тонкого матраса, чувствуя душевное опустошение. Приезд сюда был сумасшествием — признаком отчаяния, в котором она пребывала. Теперь, оказавшись здесь, Джастин вынуждена была признать: приезд на Аляску был напрасной потерей времени.

Всего несколько недель назад ее брак казался идеальным и правильным, но теперь Джастин одолевали сомнения. Она не могла поверить, что действительно вышла замуж за Сета. Джастин сделала глубокий вздох. Все просто — ей лишь надо знать, что Сет любит ее. Но она слишком редко получала от него весточки, поэтому и стала думать, что ни о какой любви речи не идет. Или же любовь Сета была всего лишь спонтанной страстью, желанием, которое он удовлетворил.

Джастин могла бы провести все выходные в комнате отеля, жалея себя, но она предпочла попытаться узнать, где находится ее муж. Решив отыскать Сета, Джастин натянула на себя самую теплую одежду и спросила у Бетти, женщины за стойкой регистрации, как добраться до рыбной фабрики. Оказалось, что от отеля до пристани недалеко. Направляясь к воде, Джастин глубже засунула руки в карманы, а ветер тем временем яростно трепал ее волосы. У пирса было пришвартовано много лодок — все говорило о том, что рыболовецкий сезон подходит к концу.

Джастин поговорила с несколькими рыбаками. Все они знали Сета и его отца, но никто понятия не имел об их местонахождении. Придя в уныние, Джастин направилась назад в отель.

Уходя, она заметила большое коммерческое рыболовецкое судно, которое готовилось пришвартоваться. Его огромная мачта была устремлена в небо. На другой стороне судна виднелись куда меньшие мачты, похожие на тонкие стальные щупальца. Спиной к Джастин стоял высокий мужчина со светлыми волосами, которые прикрывала синяя вязаная шапка, — цветом волос и строением тела он напоминал Сета. Неужели это возможно? Могло ли ей так повезти?

Джастин почти побежала по пристани к судну.

— Сет! — закричала она, однако ветер унес в сторону ее крик.

Но мужчина, должно быть, ее услышал, потому что обернулся. Это действительно был ее муж. Заметив Джастин, он сделал огромный прыжок и приземлился на пристани.

Джастин побежала по деревянному пирсу и с радостным криком влетела в его объятия. Сет крепко обнял жену за талию, поднял, отрывая от земли. Он целовал Джастин, и каждое ее сомнение, каждый вопрос исчезали благодаря этим бешеным поцелуям.

Джастин услышала, что где-то рядом смеются мужчины, но не обратила на это внимания, как, впрочем, и Сет.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, убирая волосы с лица Джастин. Его глаза были полны любви — Откуда ты узнала, что мы возвращаемся?

— Я не знала… Я просто молилась, чтобы ты был здесь.

Сет вновь нашел ее губы и пробормотал что-то о молитве, прежде чем вновь поцеловать ее.

— У меня есть комната в отеле, — прошептала Джастин.

— Постой здесь. — Сет посмотрел через плечо и заторопился назад к судну, запрыгнул на борт и быстро исчез в трюме.

Джастин только начала задаваться вопросом, в чем дело, когда Сет появился с темной сумкой, перекинутой через плечо. Хотя Сету необходим был душ и бритье, он по-прежнему оставался самым красивым, восхитительным, невероятным мужчиной из всех, виденных ею.

— Сколько времени у нас есть? — поинтересовался он.

— Всего два дня. — Джастин обняла за талию мужа и положила голову ему на плечо. — Нам надо поговорить, Сет.

— Мы так и поступим, — пообещал он, но все разговоры откладываются, если Джастин правильно поняла блеск в его глазах.

— Вижу, вы нашли своего мужа, — улыбнулась Бетти, когда Джастин и Сет вошли в отель.

— Да, — ответила Джастин, и в ее голосе явственно слышалось счастье.

К тому моменту, когда они добрались до комнаты, Джастин уже достала и приготовила ключ.

Сет заключил жену в объятия в то же мгновение, когда дверь за ними закрылась, взял на руки и понес в спальню. Комната, что часом ранее казалась обычной и некрасивой, сейчас представлялась шикарным номером для новобрачных.

Муж поставил Джастин на потертый ковер и прижал к себе. Их поцелуй был долгим и страстным.

— Мне нужно сходить в душ, — нетерпеливо пробормотал Сет, отстраняясь. — Жди прямо здесь.

— Хорошо, — не открывая глаз, сказала Джастин.

— Ты голодна? — поинтересовался он.

Джастин открыла глаза, и их взгляды встретились. Сет снял пальто и начал расстегивать пуговицы рубашки.

— Умираю от голода, — ответила Джастин, и оба знали, что она говорит не о еде.

— О, Джасси, я тоже, — проговорил Сет. Только он называл ее так. — Я не могу поверить, что ты здесь.

Сет быстро избавился от одежды, сел на край кровати и снял обувь. Но даже в спешке нашел время аккуратно повесить одежду на стул. Затем, обнаженный, он прошел в ванную.

Душ Сет, наверное, принял быстрее чем кто-либо во все времена. Джастин успела сбросить обувь, стянуть через голову свитер и только начала расстегивать блузку, когда появился Сет. Его жгучий взгляд остановил Джастин, и ее пальцы застыли на последней пуговице. Господи, как нелепо смущаться! Они женаты и уже провели вместе восхитительные выходные. Но это было несколько недель назад и уже казалось призрачным сном.

Сет всегда чувствовал ее настроение, порой даже казалось, что он читает мысли Джастин, понимает ее опасения. С нежностью, от которой у нее ослабли колени. Сет притянул Джастин к себе. Его губы были теплыми и влажными, и казалось, нет ни одной части ее тела, которую он не захотел бы поцеловать. Вскоре ее блузка оказалась на кровати рядом со свитером.

Сет опустился на кровать и притянул Джастин к себе, обняв за талию. Он поцеловал ее живот, затем снял лифчик, освобождая грудь Джастин. Сет застонал и опрокинул Джастин рядом с собой на кровать. Их захватил истинный ураган страсти. В конце концов Джастин выдохлась и почувствовала усталость. Она положила голову на грудь мужа, он обнял ее обеими руками.

Сет немного приподнялся и оперся спиной о спинку кровати, нежно перебирая рукой волосы жены. Джастин закрыла глаза. Такими моментами необходимо наслаждаться, особенно если они не повторятся в ближайшие несколько недель.

— Я не знаю, что привело тебя сюда, — прошептал Сет, — но очень тебе благодарен.

— Я должна знать… — скорее выдохнула, нежели произнесла в ответ Джастин. — Я должна спросить тебя… Ты не жалеешь, что женился на мне?

— Нет. — Сет был категоричен, и, взяв Джастин за подбородок, пристально посмотрел ей в глаза. — А ты?

Улыбка медленно появлялась на ее лице. Теперь, когда чувствовала себя невероятно расслабленной и удовлетворенной, Джастин с удовольствием дала мужу ответ, который он хотел услышать.

— Я так люблю тебя, что схожу с ума. Я хочу, чтобы мы все время были вместе, Сет. Я ненавижу, когда тебя нет дома.

— Для меня это тоже нелегко, — признался Сет, продолжая ласково гладить волосы Джастин. — Я всегда любил рыбалку, но после того, как уехал, мое сердце осталось с тобой.

Джастин погладила плечо мужа, наслаждаясь теплом его кожи.

— Я никому не сказала, что собираюсь лететь к тебе. Я знала, что, если скажу матери или бабушке о своей затее, они станут меня отговаривать. И положилась на удачу.

— У тебя потрясающая интуиция, — поддразнил Сет.

— Правда?

Джастин потерлась щекой о его бугристые грудные мышцы, наслаждаясь ощущениями и ароматом этого мужчины.

— Когда тебе нужно уезжать? — спросил Сет.

— Поздним вечером в воскресенье.

— В таком случае нам лучше не терять ни минутки, как думаешь? — Его руки вновь скользнули по телу жены.

И Джастин была готова подписаться под каждым словом Сета.

В понедельник Грейс проснулась рано утром, чувствуя себя спокойной, чего не было уже давно. Лютик, золотистый ретривер, спавший на полу рядом с ее кроватью, вскочил и завилял хвостом, как только Грейс откинула одеяло.

— Доброе утро, милый, — проговорила Грейс, надевая халат.

Она задалась вопросом, как отреагировал бы Дэн, узнай он, что Грейс заменила мужа собакой.

Лютик бежал впереди Грейс на кухню, а затем выскочил на улицу через сделанное для него отверстие в двери. Пока пес занимался своими делами, Грейс сварила небольшую чашку кофе. Тихо напевая, приняла душ и выбрала одежду для работы — клетчатую блузку красного цвета и джинсовый комбинезон. Она скользнула в подходящие красные туфли, а затем положила два куска белого хлеба в тостер.

Когда пришло время ей уходить, Лютик последовал за ней к машине. Грейс почесала пса за ушами, выражая благодарность за то, что он будет ждать ее возвращения с работы.

Лютик был идеальным соседом — любящим, послушным, верным. Он вернулся в дом через собачью дверь, как только уехала Грейс. А вечером, когда Грейс вернется домой, Лютик выйдет поприветствовать ее.

Светило солнце, но по прогнозу вечером ожидался дождь. Грейс любила осень и помнила, что Дэн был с ней солидарен. Большую часть жизни проведя на лесосеке, он всегда чувствовал себя в лесу как дома. В последние годы, когда большую часть лесов закрыли для рубки, Дэн стал работать в местной службе озеленения. Дэн никогда не жаловался, но Грейс знала: он ненавидел эту работу и хотел вернуться в лес.

Грейс заставила себя перестать думать о муже, который совсем скоро станет бывшим. Где бы Дэн ни был сейчас и с кем бы рядом ни находился, Грейс желала ему счастья. Она не могла дать ему этого, даже в ранние годы брака. Они поженились молодыми. К тому моменту, когда окончили школу, Грейс уже была беременна первой дочерью — Мэрилин. Она вышла замуж за Дэна, а он поступил в армию и отправился воевать во Вьетнам. Домой он вернулся совершенно другим. И почти сорок лет спустя его все еще мучили ночные кошмары и воспоминания, которыми он отказывался делиться. Грейс не знала, что случилось в тех темных джунглях, а Дэн всегда говорил: неведение — лучший для нее выход.

Как обычно, в понедельник утром в библиотеке было тихо. Грейс решила обновить доску с объявлениями и принесла пакет с чучелом, черным котом и вырезанной тыквой. У них имелись наборы картонных фигур для каждого сезона и праздника — следующим будет День благодарения, а потом ему на смену придет Рождество. Грейс усердно работала над украшениями, когда услышала мужской голос.

— Я хотел бы приобрести абонемент, — обратился Клиф Хардинг к ее ассистентке Лоретте Бейли.

— Я помогу вам его оформить.

Лоретта достала бланк и положила его на стойку. Она замолчала, когда увидела, что за ней наблюдает Грейс.

Клиф тоже кинул взгляд через плечо:

— Здравствуйте, Грейс.

— Здравствуйте. — Она надеялась, что голос не выдал ее волнения.

— Я подумал, что пора бы завести библиотечную карточку, потому что бываю в Кедровой Бухте почти каждую неделю.

— Вы знаете, у нас самый высокий процент посетителей библиотеки среди всех городов штата Вашингтон, — с гордостью сказала ему Лоретта, вручая ручку.

— Я поражен, — произнес Клиф и вновь посмотрел на Грейс.

Она попыталась игнорировать его оценивающий взгляд, но не смогла. Внезапно Грейс поняла, что теребит в руке гвоздь, который сразу же упал и покатился по полу. Наклонившись, чтобы поднять его, она почти столкнулась головой с Клифом, который тоже опустился на колени. Он был одет в том же ковбойском стиле, как и прежде, включая шляпу и ботинки. Ей даже показалось, что от него исходит запах сена.

— Вы готовы пообедать со мной? — шепотом спросил Клиф, пока они шарили по полу в поисках гвоздя.

Грейс подняла глаза на Лоретту, которая с преувеличенным усердием изучала какие-то бумаги. Грейс было не провести. Ее коллегу ответ Грейс заинтересовал, вероятно, даже больше, чем Клифа.

— Я так не думаю.

Грейс почувствовала, как к лицу приливает краска. На свое последнее свидание она ходила с Дэном, когда оба они были подростками. Это произошло почти четыре десятка лет назад — в другом веке!

— Тогда, может, вместе попьем кофе? — поинтересовался Клиф.

До того как Грейс успела ответить, Лоретта встала на цыпочки, перегнулась через стойку и улыбнулась:

— Ты можешь взять перерыв сейчас, если хочешь.

Грейс чуть не застонала от досады.

— Как вам «Блинный дворец»? — по-мальчишески улыбаясь, предложил Клиф.

Он был благодарен Лоретте за помощь, чего нельзя было сказать о Грейс.

— В пять часов, — сказала Грейс не слишком радостно.

— Я буду ждать. — Клиф поднялся, и его улыбка стала по-настоящему широкой.

Грейс тоже встала и посмотрела на свою помощницу. Тем временем Клиф направился к двери.

— А как же ваш абонемент? — напомнила Грейс.

— Я заполню бланк, когда заеду в следующий раз, — отозвался он, не замедляя шага.

К пяти часам Грейс уже не была уверена, что встретится с Клифом Хардингом. Но хорошие манеры одержали победу. Она могла сколько угодно нервничать, но раз уж согласилась встретиться с ним, должна сдержать слово.

Клиф выглянул из кабинки ресторана и встал, когда увидел Грейс.

— Я уже думал, что вы не придете, — тихо проговорил он.

— Я и сама сомневалась, — призналась Грейс, садясь на красную мягкую скамейку напротив Клифа.

Он сразу же поднял руку, чтобы привлечь внимание официантки.

— Иду, — послышался из-за стойки голос Голди.

Пожилая официантка работала в «Блинном дворце» столько, сколько Грейс себя помнила — еще со времен старших классов. Но кредитные карточки перепутала не Голди, а новая работница.

Принеся кофейник, Голди сначала наполнила чашку Грейс, а затем Клифа.

— Вы задержитесь здесь? — поинтересовалась она у Грейс. — Сотрудники городской администрации собираются прийти сюда на ужин.

Таким образом Голди намекала Грейс: если та не хочет, чтобы все деловые круги города знали о ее встрече с Клифом, лучше закончить свидание поскорее.

— Мы недолго. — Грейс готова была в знак благодарности расцеловать пожилую женщину.

— Все в ваших руках, — ответила Голди, подмигнув.

— Спасибо, — вмешался Клиф.

— Да, спасибо, Голди.

Теперь, когда внимание Грейс было обращено на него, Клиф смотрел в свою чашку, избегая встречаться с ней взглядом.

— Я хорошо понимаю, что вы чувствуете сейчас.

— Да? — Грейс сомневалась в этом.

— Вы нервничаете, слегка взволнованны и в вашем животе словно полно бабочек. Близко?

— Достаточно близко. — А ведь Грейс правда чувствовала нечто похожее. — Откуда вы знаете?

— Потому что мои ощущения аналогичны.

— Вы сказали, что разведены уже пять лет? — Значит ли это, что неловкость в присутствии представителя противоположного пола будет длиться бесконечно долго?

— Да.

— А у вас есть дети?

— Дочь. Она замужем и живет на Восточном побережье. Мы созваниваемся каждую неделю, и раз или два в год я летаю, чтобы увидеться с ней.

По крайней мере, он поддерживает отношения со своей дочерью, в отличие от Дэна, который бросил Грейс и девочек.

— Сьюзен, моя жена, влюбилась в коллегу, — продолжил Клиф. Его рука сжала чашку, и Грейс заметила, как напряглись мышцы у него на скулах. — И сказала, что никогда не была со мной счастлива.

— А как она живет теперь?

— Я не знаю. После развода ушел на пенсию и переехал в Олалу, — сказал Клиф, упомянув небольшой городок в десяти милях южнее Кедровой Бухты.

— Местные называют его «О-ла-ла», — ответила Грейс.

— И я могу понять почему. У меня сорок акров земли, где я выращиваю лошадей.

— Прекрасно.

— За исключением одного… — Их взгляды встретились. — Я одинок.

Это Грейс понимала хорошо. Ее брак никогда не был слишком счастливым, но с годами Грейс и Дэн научились доставлять друг другу радость. Разговор за ужином, поход в кино. Дэн всегда встречал Грейс, когда та входила в дверь после работы. А теперь ее встречал только Лютик.

— Я ищу друга, — сказал ей Клиф. — Кого-то, кто захочет сходить со мной на концерт время от времени, вот и все.

— Это было бы замечательно. — Идея на самом деле показалась Грейс привлекательной.

— Я надеялся, что вы так подумаете. — Тон Клифа был нежным и ободряющим.

— Но только после того, — поторопилась добавить Грейс, — когда в моем разводе будет поставлена точка.

— Хорошо, — согласился Клиф.

— И еще одно. — Грейс вновь встретилась с ним взглядом. — В следующий раз я позвоню сама. Согласны?

— Согласен, но неужели это значит, что я не смогу приезжать в библиотеку?

— Вам всегда там рады, — ответила Грейс, — но до тех пор, пока это только библиотечные дела.

— Конечно.

Клиф взял чашку и поднес ее к губам, но до того сумел заметить, как уголки губ Грейс приподнялись в улыбке. У нее возникло подозрение, что в библиотеке появился новый постоянный посетитель.

Отношения между Рози и Заком стали натянутыми с того дня, когда в школе Эдди проходил вечер открытых дверей. И Рози во всем обвиняла мужа. Похоже, Зак думает, что его жена сидит дома, целыми днями бездельничает и смотрит сериалы, пока Зак вкалывает на службе. Он не понимал, насколько напряженна ее жизнь. Рози была настолько занята, что порой уходила из дому раньше мужа и возвращалась только поздним вечером. И Зак ожидает, что она станет готовить обед из четырех блюд, со злостью думала Рози.

Она попросила Зака сходить в школу к Эдди, а он раздраженно разговаривал с ней следующие несколько дней. Эдди, между прочим, и его сын тоже, и встреча с учителем была не слишком обременительна. Но Зак тем не менее брюзжал весь вечер. Сначала из-за пиццы на ужин, затем из-за зеленого перца, потом не хотел идти в школу в костюме… А позже вечером, несмотря на все ее старания, его недовольство вылилось в полноценный спор.

Они не смогли разрешить его и в следующие несколько дней.

Спустя две недели этой бессмыслицы один из них должен был сделать шаг к примирению. Несмотря на то, что не сомкнула глаз до полуночи, читая отчет родительского комитета для предстоящего собрания, Рози встала на рассвете и поджарила бекон с яйцами. Рози надеялась, что Зак оценит ее жест и они примирятся.

Рози разбивала яйца в миску, когда услышала шаги Элисон. Сейчас у детей было разное расписание, потому что Элисон училась в старших классах, и завтракать всей семьей у них теперь не получалось. Но если мужу так важно, чтобы она проводила половину утра перед плитой, она сделает это для поддержания мира.

— Я готовлю яйца, — сказала Рози дочери, когда та появилась в кухне.

— Терпеть их не могу, — буркнула Элисон, кидая рюкзак на стол.

— И с каких это пор?

— Вообще-то я никогда их не любила. — Дочь посмотрела на Рози так, будто та была умственно отсталой.

— Я и забыла. — Рози смутно припоминала давнишние споры за завтраками. — Может, тогда бекон?

— Фу, гадость. — Дочь открыла холодильник и вытащила лимонад.

— Ты не можешь пить это! — Рози испытала настоящий ужас.

— И почему же? — Элисон посмотрела на мать с пренебрежением. — Я пью шипучку каждое утро.

— Хорошо, пей, если хочешь.

Спорить не стоило. Все книги о воспитании детей, которые прочитала Рози, советовали очень тщательно относиться к выбору темы спора. А газировка казалась незначительным поводом по сравнению с запретом Элисон проколоть нос.

Рози выключила конфорку и положила яичницу вместе с быстро остывающим беконом на пару тарелок. Пройдя по коридору, она постучала, а затем открыла дверь в спальню Эдди. Его комната была местом экологического бедствия. Сын лежал поперек кровати, одеяло валялось на полу.

— Ты не хочешь позавтракать? — поинтересовалась Рози.

— Мам? — Эдди поднял голову, моргнул и посмотрел на нее.

— Ты не хочешь позавтракать? — повторила Рози.

— Хочу, — ответил сын с энтузиазмом, вставая с постели. — Шоколадные — мои любимые.

— Шоколадные — что?

— Пирожные «Поп-тартс».

— Я поджарила яйца с беконом.

— Нет, спасибо. — Эдди сморщил нос, будто она предлагала ему съесть слизня.

Хорошо, с этим покончено. Направившись в сторону своей спальни, она застала Зака в тот момент, когда он выходил из гардеробной, одетый в костюм и при галстуке.

— Я приготовила завтрак, — сказала Рози суховато.

Муж кивнул, будто одобряя ее поступок.

— Ты поешь?

— Сейчас не могу, — произнес Зак, взглянув на часы. — У меня встреча рано утром.

Черт, да это просто чудесно! Никто не оценил ни ее стараний, ни того факта, что она спала менее пяти часов. Развернувшись, Рози вернулась в кухню, выбросила в мусорное ведро остывший бекон и яйца, со злостью открыла посудомоечную машину и загрузила в нее посуду.

— Я ухожу, — произнес Зак, входя в кухню.

— Хорошего дня, — еле слышно пробормотала Рози.

— Тебе тоже. — Муж остановился перед дверью, ведущей в гараж. — Может, встретимся сегодня и пообедаем?

Значит, Зак все-таки оценил ее поступок и сделал встречный шаг.

— Думаю, это превосходная идея. — Рози благодарно улыбнулась мужу и получила в ответ такую же улыбку.

— В одиннадцать тридцать подойдет?

Рози кивнула, а Зак подошел к ней и поцеловал в щеку.

— Папа, — послышался голос Элисон. — Ты можешь подвезти меня?

— Только если поторопишься.

— Буду через минутку.

— Встретимся в машине.

Элисон побежала в свою спальню и двумя секундами позже вернулась со свитером в руках. Она схватила со стола рюкзак и направилась на выход.

— У тебя есть деньги на обед? — поинтересовалась Рози.

— А? Да, конечно. — Элисон точно так же, как Зак, поцеловала мать в щеку и выбежала за дверь.

Вскоре появился Эдди.

— Мои пирожные готовы?

— Почти, — пробормотала Рози и принялась выдвигать ящики, пока не обнаружила коробку с любимым завтраком сына.

Часом позже Эдди ушел на остановку дожидаться школьного автобуса, а Рози закончила с кухонными делами, включив посудомоечную машину. В старом, десятилетней давности, халате она направилась в спальню и открыла ящик комода, чтобы достать свежее нижнее белье.

И только оказавшись в душе, Рози вспомнила, что должна быть в школе к двенадцати. Она застонала и подставила лицо под струи воды. И вечером ее не будет тоже. Зак не одобрял ее председательство в родительском комитете. Рози заняла этот пост год назад и пообещала оставить его после окончания срока, но не позже. Однако в прошлом июне ни один из родителей не согласился сменить ее на этом посту, и у Рози не было выбора — пришлось продолжить заниматься этим делом.

Она оделась и собиралась позвонить в офис Зака, когда послышался звонок телефона. Через полчаса она уже выбежала за дверь, готовая решить проблему с новыми накидками для церковного хора. Каким-то образом их заказ отправили другой церкви, которая находилась где-то во Флориде. Было очень важно, чтобы новые накидки появились у хора до конца месяца. В церкви она старательно сняла упаковку, сделала полдюжины звонков и отнесла коробки на почту, чтобы их вернули компании. И только в одиннадцать тридцать она поняла, что так и не позвонила Заку. Вытащив сотовый, она набрала служебный номер мужа.

— «Смит, Кокс и Джефферсон», — послышался приятный, но незнакомый женский голос.

— Это Рози Кокс. Я могу поговорить с мужем? — спросила она, останавливаясь на красный свет.

— Здравствуйте, миссис Кокс, говорит Дженис Лемонд. Мы, кажется, не встречались, верно?

— Так и есть, — ответила Рози, в это время загорелся зеленый, и она продолжила движение.

— Мне жаль, но мистер Кокс ушел из офиса. Я так понимаю, он встречается с вами?

Они не договорились о конкретном месте, по крайней мере, насколько помнила Рози. Куда же отправился Зак? «Думай, думай», — приказала себе она.

— А он взял с собой сотовый?

— Мне жаль, но не взял. Мистер Кокс сказал, что не желает отвечать на звонки.

— А он не говорил, куда отправится? — мысленно застонав, поинтересовалась Рози.

— Мне кажется… — женщина помедлила, — он что-то говорил о морском ресторане в бухте.

Конечно же, это ведь любимое место Зака, и он всегда отводил туда жену в день ее рождения.

— Вы опоздаете? — спросила Дженис. — Я могу позвонить в ресторан и предупредить его, если хотите.

— Я совсем не смогу приехать, — искренне сожалея, пробормотала Рози.

Зак никогда не простит ее, особенно когда узнает, что она отказалась встретиться с ним из-за очередного общественного мероприятия.

— Я могу что-нибудь сделать?

Зак никогда не упоминал, насколько полезной была новая сотрудница. Но Рози уже полюбила ее. Она заехала на парковку возле школы и выключила двигатель.

— Вы не смогли бы ему позвонить?

— С удовольствием.

— Спасибо вам большое.

— Хотите, чтобы я сказала, где вы будете?

— Нет, — быстро проговорила Рози, не желая, чтобы Зак звонил посреди ее мероприятия. — Я объясню ему дома.

— Я все улажу немедленно, — пообещала Дженис.

Рози была очень благодарна любезной новой сотруднице фирмы.

Если Зак и был расстроен тем, что жена отменила обед, но не подал виду, вернувшись с работы вечером. Когда появился муж, Рози как раз разогревала в микроволновке мясо для спагетти — любимый ужин Эдди. Как обычно, Рози нужно было бежать по своим делам.

— Прости за обед, — сказала она, стараясь уловить настроение мужа.

— Все в порядке. — Зак пожал плечами, перебирая почту.

— Мне следовало проверить календарь. Твоя сотрудница связалась с тобой?

— Вообще-то она присоединилась ко мне.

— Ты обедал со своей секретаршей? — Рози не понравились слова мужа.

— Дженис не моя секретарша, она моя помощница, — объяснил Зак, стоя спиной к жене. — Я ушел из офиса пораньше, чтобы занять столик у окна, и заказал еду. Когда позвонила Дженис, я подумал, что будет очень жаль, если пропадет заказ. И, предложив ей присоединиться ко мне, я всего лишь пошутил.

Рози помолчала некоторое время.

— Ты хорошо пообедал?

Сама она съела за весь день всего лишь одну конфету из автомата.

— Хорошо, — пробормотал Зак, направляясь в ванную, чтобы принять душ, и Рози заметила, что он посвистывает.

— Я могу пообедать с тобой в любой день на следующей неделе! — крикнула она вслед мужу.

— Прости, милая, — ответил Зак, проходя мимо нее. — У меня все забито.

Глава 5

— У тебя какие планы на сегодня? — Грейс позвонила Оливии в пятницу на следующей неделе.

Был ясный день конца октября, и Оливия до сих пор ждала звонка Джека — последний раз она говорила с ним в день своего рождения.

— Планы? Я хотела… — проговорила Оливия, а затем добавила с энтузиазмом: — А у тебя есть предложение?

— Может, сходим на футбол? — сказала Грейс. — А после поужинаем. Нам так давно не удавалось провести время вместе.

Оливия была рада, что подруга позвонила ей. После исчезновения Дэна Грейс отгородилась ото всех. Она вела поверхностные и быстрые разговоры, очевидно не желая потревожить глубинные слои боли и скорби, которые стали основой ее жизни. Раз за разом Грейс находила причины, чтобы отложить визиты и встречи. Оливия была обеспокоена, но уважала потребность подруги в уединении. Это не отразилось на их долгой и очень крепкой дружбе. Грейс должна была смириться с крахом своего брака. Оливия находилась рядом, поддерживая подругу записками, открытками и частыми звонками. Просто давала Грейс знать, что она с ней рядом.

— С удовольствием схожу на матч, — ответила Оливия.

— Я так и думала, — обрадовалась Грейс. — Джек звонил тебе?

— Нет.

— Плохо.

Грейс поняла все правильно. Оливия пыталась придумать Джеку оправдания — он не давал о себе знать всю неделю. Ни разу не позвонил, а также не появился во вторник — в их обычный совместный вечер. Оливия не могла не чувствовать разочарования, когда он отменил их свидание в субботу, но тогда была серьезная причина. Однако она надеялась, что Джек, по крайней мере, оставит ей короткое сообщение, в котором расскажет, как дела у Эрика. И может, даже скажет, что скучает по ней. Или позвонит, чтобы договориться о планах на следующую неделю или еще на одну неделю вперед. Вместо этого он просто игнорировал ее.

— Встретимся на футбольном стадионе в семь, — сказала Грейс.

— Хорошо, я буду там.

Оливия была благодарна, что ей есть куда пойти, тем более со своей лучшей подругой, которая, кажется, начинает выходить из своей добровольной изоляции. Жизнь Оливии уже несколько месяцев в основном крутилась вокруг Джека. Они почти всегда проводили вместе часть выходных.

В семь вечера Оливия встретилась с Грейс прямо за изгородью футбольного стадиона, принадлежащего школе Кедровой Бухты. Поле заливал свет, а трибуны по обе стороны быстро заполнялись людьми. Грейс надела серые шерстяные брюки и жакет в зелено-голубую клетку. Густые, с проседью волосы Грейс были коротко подстрижены, и новая прическа очень шла ей. Дэну всегда больше нравились волосы до плеч, но теперь Грейс не было нужды считаться с мнением Дэна.

— Ты выглядишь превосходно, — прокомментировала Оливия, когда они стояли в очереди за билетами.

— Конечно, а то в последнее время ты могла видеть меня только в костюме для аэробики.

Оливия улыбнулась — подруга была права.

— Помнишь, в старших классах мы приходили болеть за нашу команду? — спросила Грейс, пока очередь медленно двигалась к кассе.

— Помню, как сейчас. Боб Бэлдон и Дэн были нашими футбольными героями… — Оливия замолчала, сожалея, что невольно упомянула имя мужа Грейс.

— Я думала о том же. — Грейс коснулась руки подруги. — Дэн в молодости был превосходным спортсменом. Я все еще помню год, когда он забил тачтдаун, что вывело Кедровую Бухту в решающие матчи первый раз за десятилетие.

— Я и сама помню то время, — произнесла Оливия, взглянув на подругу. — Тебе не больно говорить о Дэне?

— Не очень. — Грейс посмотрела вдаль. — Но куда легче думать о первых годах, до Вьетнама. — Она помолчала минуту. — Я не знаю, почему он оставил меня таким образом. Думала об этом тысячу раз, но так и не смогла найти ответ. Как он мог так поступить? Возможно, никогда и не узнаю, но могу лишь сказать: это его выбор. А я должна двигаться дальше.

— Ты всегда была сильной женщиной, — проговорила Оливия, не скрывая восхищения. — Но сейчас ты куда сильней, чем раньше.

— Хотела бы я, чтобы это было правдой, — пробормотала Грейс, а затем сменила тему, глядя в ночное небо. — Я люблю это время года.

— Я тоже.

Погода на тихоокеанском северо-западе за последние несколько недель изменилась. Скоро зарядят осенние дожди, и прощай ясные, солнечные вечера.

Заплатив за билеты, они направились к трибунам. Оливия остановилась, чтобы посмотреть, где есть свободные места.

— Оливия! Грейс! — послышался голос Шарлоты из сектора, предназначенного для хозяев поля.

Оливия стала оглядывать трибуну, пока наконец не нашла мать, которая махала ей рукой. Шарлота сидела рядом с Клифом Хардингом примерно в центре. Ее колени были укрыты маленьким красным пледом. На Клифе была кожаная куртка с бахромой и ковбойская шляпа.

— Ты не против, если мы сядем с мамой? — спросила Оливия, хотя на самом деле имела в виду Клифа Хардинга.

— Нет, все в порядке. — Грейс неотрывно смотрела на Клифа, и ее губы медленно растягивались в улыбке.

А вот это интересное развитие событий, с удивлением подумала Оливия, когда они поднимались по ступеням. Оливия обняла Шарлоту. Пройдя, она оставила место для Грейс. Клиф сидел с краю ряда, ближе к лестнице.

— Какой приятный сюрприз — встретить вас обеих, — радостно проговорила Шарлота. — Клиф никогда не был на футбольных матчах в Кедровой Бухте. А моя колонка на этой неделе была посвящена поддержке молодых, знаете?

— Я читала ее, мам, и она действительно хороша.

Ее мать получала истинное удовольствие от написания статей для «Хроник».

— Клиф тоже ее читал, и я сказала ему, что он никогда не станет частью общества, если не поболеет за нашу футбольную команду.

Клиф изучал программку и казался потрясенным от размаха поддержки, которую оказывали горожане местной футбольной команде.

— В последний раз я был на школьной футбольной игре, когда сам учился в школе.

— В этом городе любят футбол, — обратилась к нему Оливия.

— Я вижу.

Игра вот-вот должна была начаться, и свободными оставались только стоячие места. Помимо самой футбольной команды присутствовал оркестр, группа поддержки и танцевальная группа.

— У вас какие планы после игры? — спросил Клиф, и Оливия поняла, что вопрос этот адресован прежде всего Грейс.

— Мы с Оливией собираемся поужинать, — объяснила та.

— Клиф тоже пригласил меня сходить куда-нибудь, — произнесла Шарлота. — Почему бы нам не пойти всем вместе?

— Хорошая идея, — ответила Оливия.

Судя по реакции Грейс, Оливия убедилась, что подруга не станет возражать.

Игра началась, и после первого периода счет оказался ничейным. Оливия в очередной раз поразилось тому, скольких людей знала ее мать. Не проходило ни единого мгновения, чтобы Шарлота кого-нибудь не поприветствовала. Еженедельная колонка сделала ее известной. Она очень любила свою общественную деятельность и особенно добровольную работу в местном центре послебольничного долечивания, где когда-то встретила Тома Хардинга.

Старшая школа Кедровой Бухты одерживала победы последние пять сезонов, так же закончилась и эта игра. В приподнятом настроении публика покидала стадион. Полагая, что «Блинный дворец», скорее всего, будет переполнен, Клиф предложил отправиться в «Капитанскую галеру».

Они встретились там, и их быстро проводили к столу па четверых. Оливия заметила, что Сесилия Рэндалл по-прежнему работает администратором зала, но у нее не было времени с ней поговорить. Они заняли места, и разговор потек легко и непринужденно.

Оливия поймала себя на том, что мысли ее то и дело возвращаются к Джеку. Во время игры Оливия пыталась найти его на стадионе. Обычно Джек писал статьи о спортивной жизни школьных команд, поэтому Оливия перестала вести счет спортивным событиям, которые посещал Джек. Но если он и был сегодня на игре, она не смогла разглядеть его.

Конечно, Оливия могла позвонить ему и сама — они ведь не ссорились. Но почему он ей не звонит? Вероятно, Эрик все еще с ним, но не мог же сын занимать каждую минуту Джека. И теперь Оливия начинала раздражаться.

Разговор прекратился, когда принесли заказанную еду, а затем вновь возобновился. Они перешли от обсуждения футбольного матча к состоянию местной экономики. Временами Оливия делала комментарий, отвлекаясь от крабового салата, но настроение ее нельзя было назвать прекрасным. Она изо всех сил старалась держать свои мысли в стороне от Джека.

После развода Оливия встречалась с мужчинами, но никогда не сближалась с ними так, как это произошло с Джеком. Они были такими разными, но с ним Оливия была свободна и отбрасывала формальности, которые управляли ее жизнью после того, как она была избрана судьей. Джеку были чужды условности. Господи, как же она скучала по нему!

Принесли счет, и прежде чем кто-то успел отреагировать, Клиф взял его в руки.

— Я угощаю, дамы, — настоял он.

Оливия стала возражать — она никогда не согласилась бы на этот ужин, если бы знала заранее, что платить будет Клиф.

— Я не могу позволить вам сделать это, — проговорила она.

— Не часто мужчине предоставляется возможность провести время с тремя чудесными женщинами.

— Ты так заботлив, — произнесла Шарлота и пожала ему руку, посылая Оливии многозначительный взгляд.

Оливия вздохнула и, решив принять этот жест, пробормотала благодарность.

— Вы уверены, что не используете мою кредитку? — посмеиваясь, спросила Грейс.

Они все засмеялись и, выпив кофе, вышли из ресторана.

— С тобой все в порядке? — спросила Грейс, когда подруги шли к парковке рядом с библиотекой. — Ты весь вечер была так молчалива.

Оливию одолевало желание откровенно поговорить с Грейс, но присутствие Клифа и матери делало это невозможным.

— Разве вставишь хоть словечко в разговор моей матери? — пошутила Оливия.

— Между вами с Джеком все хорошо?

Как же Грейс любит заботиться о подруге, в то время как ее собственная жизнь перевернулась с ног на голову.

— Думаю, да, — ответила Оливия. А затем добавила: — Я надеюсь на это.

— Как и я.

Они разошлись с обещаниями поговорить в ближайшее время, и Оливия поехала домой. Войдя в дом, она увидела горящую лампочку на автоответчике — поступило новое сообщение. Оливия несколько секунд с надеждой смотрела на него. Нажав кнопку, она подождала и была вознаграждена грубым звучанием голоса Джека.

— Оливия, привет. Прости, что давно не звонил, я был полностью занят с Эриком. Надеялся, что ты окажешься дома и мы сможем поговорить. Ты ведь не ушла на свидание с другим парнем? — Последовал деланный смех. — Слушай, мне правда очень жаль, что так случилось на прошлой неделе, но я надеялся все объяснить тебе. Перезвони мне, ладно? У меня есть для тебя особенный подарок. Мы можем встретиться в ближайшее время?

Оливия посмотрела на часы — было около одиннадцати, а значит, слишком поздно перезванивать. Он заставлял се ждать всю неделю, поэтому она вправе потянуть до утра. Готовясь ко сну, Оливия наконец улыбалась.

Мэрилин хотела побить себя за то, что подала эту нелепую идею «мужского рынка». Все начиналось так нелепо, с упоминания о статье, которую Мэрилин прочитала о городе в Ирландии. И вдруг она осознала, что стала частью планирования вечеринки. К ее следующему посещению салона эта вечеринка на Хеллоуин приобрела такой размах, что Мэрилин сбилась со счета, сколько людей придет.

— Ты ведь приведешь своего шеф-повара? — спросила Терри.

Мэрилин едва успела занять место, как Терри завалила ее вопросами о Джоне, на которые та не могла ответить.

— Я уже говорила, он просто друг, — ответила Мэрилин. — Даже скорее он деловой партнер. И он пока не дал мне ответа.

— О, значит, ты не знаешь, придет он или нет? — Голос Терри звучал разочарованно.

— Не могу сказать точно. — Мэрилин не говорила с Джоном с того момента, как неделю назад предложила ему пойти на вечеринку. — Если его не будет там, я позабочусь о том, чтобы представить вас в другой раз.

— Превосходно. — Глаза Терри заблестели.

Следующим вечером — в ночь Хеллоуина — Мэрилин стояла в самом темном, ужасном углу декорированного бара с фальшивой паутиной, натянутой на потолке прямо над ее головой. Она была убеждена, что все это — ошибка.

Комнату заполнили люди — вероятно, сотня мужчин и женщин, некоторые в костюмах, некоторые в обычной одежде. И внезапно рядом с ней оказался Джон — она даже не видела, как он пришел. В руках он держал кружку пива.

— Привет, — сказал Джон, обводя взглядом переполненную комнату.

— Вы пришли. То есть… вы не перезвонили и не ответили, и я подумала, что вы не придете.

— Мне следовало позвонить, но сначала я должен был убедиться, что смогу освободить этот вечер.

— Все в порядке…

— Я много работаю в ресторане и над своими фотографиями. Иногда так занят, что не могу уследить за временем.

— Я понимаю. — Для Мэрилин привычки художников не были секретом.

— Может, вам что-нибудь принести? — спросил Джон, сделав глоток пива.

— Нет, спасибо. — Мэрилин увидела Терри в костюме Клеопатры, с ярким макияжем и в черном парике. — Здесь женщина, с которой я хотела вас познакомить.

— Хорошо, — ответил Джон, следуя за Мэрилин, которая пробиралась сквозь толпу.

— Терри, — окликнула подругу Мэрилин, прерывая разговор, который та вела с мужчиной или женщиной в костюме волшебника. — Это Джон — мужчина, о котором я тебе рассказывала.

— Привет, Джон! — воскликнула Терри так, будто ждала этой встречи всю жизнь.

Волшебник, внимание к которому тотчас же испарилось, куда-то исчез.

— Приятно познакомиться с вами, Терри, — сказал Джон.

— Я слышала, вы работаете поваром.

Терри подошла к нему ближе, и Мэрилин заметила, что подруга уже достаточно выпила. Мэрилин прикусила губу, понимая, что лучше бы им поговорить в другое время.

— Я тоже имею кое-какой кулинарный опыт. Не хотите приготовить что-нибудь вместе?

— Это может оказаться интересным. — Джон сделал еще один глоток пива.

Мэрилин видела, что он изо всех сил пытается скрыть улыбку.

— Мэрилин сказала, что вы еще и отличный фотограф.

— Стараюсь понемногу.

— На самом деле Джон блестящий фотограф, — поторопилась объяснить Мэрилин.

Пытаясь не привлекать к себе внимания, Мэрилин отошла в сторону. Вскоре к ней присоединился Джон.

— Значит, Терри — именно та женщина, с которой вы хотели свести меня? — поинтересовался он.

— Вы когда-нибудь делали то, о чем потом сожалели? — спросила Мэрилин. — Похоже, это одна из таких ситуаций.

Джон кивнул, но не ответил, и они молчали несколько минут.

Кто-то положил горстку четвертаков в музыкальный аппарат, и зазвучала музыка. Несколько пар сформировали импровизированный танцпол. И Джон сделал широкий жест рукой:

— Потанцуем?

Джон, не дав возможности возразить, нежно привлек ее к себе. Рядом с ней он казался сильным и крепким, но Мэрилин возмутилась:

— Не думаю, что мы должны…

Она не хотела, чтобы Джон обнимал ее, чтобы их отношения приобрели какой-либо другой оттенок, кроме профессионального. Но в то же время Мэрилин осознала, что нарушила свое правило — позвонила и пригласила сюда. Ее влекло к Джону Бауману.

— Расслабься, — неожиданно прошептал Джон интимным тоном.

— Я не могу.

— Почему?

— Это долгая история, Джон, — вздохнула Мэрилин, понимая, что больше нет смысла придерживаться официального обращения.

— Один танец, — сказал он. — Хорошо? Прими это как наказание за то, что пыталась свести меня со своей подругой.

— Хорошо, — согласилась она неохотно.

Мэрилин пыталась сохранять расстояние, но в объятиях Джона этого было сложно добиться — он все теснее прижимал ее к себе. Песня была медленной и классической — «Забота», — и она не могла противиться ее магическому влиянию. Если бы Джон не был таким нежным и внимательным, ей было бы куда проще сохранять дистанцию. И она стала расслабляться в его объятиях.

— Лучше, куда лучше, — прошептал Джон, ведя ее по танцполу.

Он поглаживал ее спину, и пульс ее частил как сумасшедший. Музыка стихла задолго до того, как Мэрилин остановилась.

— Ведь было не так плохо, верно? — спросил Джон. Мэрилин посмотрела на него, не осознавая, что ее глаза во время танца были закрыты.

— Нет.

Ощущение было пугающее и замечательное одновременно. И когда зазвучала новая песня, не успел Джон попросить, как Мэрилин обвила руками его шею и качнулась к нему.

Джон ничего не сказал, но она почувствовала его улыбку. И к собственному удивлению, заулыбалась сама.

Они танцевали под одну песню за другой. Танцевали молча, но общение между ними, несомненно, имело место. То, как тесно Джон прижимал ее к себе, говорило о том, что он очень заинтересован в Мэрилин. И то, как она отвечала на его прикосновение, подсказало Джону, что она считает его работу блестящей. И это интриговало Джона — как художника и как мужчину.

Мэрилин чувствовала, что у Джона есть секреты. И у нее они были. Секреты, которые оставались с давних пор се брака. Никто ничего не знал, даже ее мать. Даже сестра. Никто. Вероятно, именно недосказанность притягивала их друг к другу, но это могло быть опасно.

Вечеринка закончилась, и Джон предложил проводить Мэрилин до машины. Она согласилась. Зная, что мест па парковке будет недостаточно, она оставила машину за галереей. Там было темно и пустынно, и Мэрилин почувствовала благодарность, что Джон предложил проводить ее.

— Я хорошо провел время, — сказал он, когда они вышли на аллею.

— Я тоже.

Темнота поглотила их всего в двух футах от улицы.

— Я прощаю тебя за то, что бросила меня на свою подругу.

Лицо Мэрилин вспыхнуло. Как хорошо, что на улице темно и Джон не может как следует ее рассмотреть.

— Ты неправильно понял.

— Что ж, если ты так говоришь… — засмеялся Джон. Когда Мэрилин стала копаться в сумочке, пытаясь найти ключи, Джон остановил ее.

— Все эти годы я хотел лучше узнать тебя, — проговорил он тихим голосом.

Мэрилин не смогла бы произнести ни слова, даже если бы от ее ответа и зависела судьба целого мира. Она вообразила, как сухо благодарит его, разворачивается и открывает машину. Вместо этого она стояла, словно приросла к месту, и смотрела на Джона. А он собирался поцеловать ее. Этого не может произойти, она не позволит ему. И, несмотря на возражения, которые переполняли ее, Мэрилин поняла, что медленно приближается к Джону и слегка прикрывает глаза.

Когда их губы встретились, Джон обхватил ее и приподнимал до тех пор, пока она не поднялась на цыпочки. Его губы были голодными, настойчивыми и соблазняющими. Мэрилин пробовала на вкус его страсть, а его язык исследовал ее снова и снова, пока, наконец, Мэрилин не подумала, что упадет в обморок.

Ни один мужчина, даже муж, не целовал ее так основательно, так пылко. Когда Джон прервал поцелуй, Мэрилин задыхалась и не могла говорить. Если бы Джон выпустил ее из объятий, Мэрилин упала бы на землю.

— О нет. — Только эти слова слетели с ее губ, когда она смогла заговорить.

— Нет? — переспросил Джон.

— О… нет.

— Мое самолюбие задето. Ты не могла бы придумать что-то другое?

— Джон. — Мэрилин замолчала на мгновение, пытаясь собраться с мыслями. — Это было…

— Чертовски хорошо, если спросишь меня.

— Да… так и есть. — Мэрилин не могла объяснить ему, почему это было ошибкой.

— Я весь вечер хотел сделать это, — проговорил Джон удовлетворенным тоном.

Мэрилин оперлась о свою машину, уронив руки. Все еще было трудно дышать, и ей казалось, что она вот-вот расплачется.

— Думаю, нам надо поговорить.

— Мы поговорим, — пообещал Джон, вновь целуя ее.

Мэрилин едва ли ожидала подобного, его прикосновения опустошали ее, заставляли ощущать потрясение и удовольствие.

— Скоро, — проговорил Джон, отрывая от нее губы. — Хорошо?

— Хорошо, — согласилась Мэрилин, хотя и не могла вспомнить, что должно произойти скоро.

Забравшись в машину, Мэрилин положила руки на руль. Она так сильно дрожала, что не могла вставить ключ в замок зажигания. Что она наделала? На что она обрекла их обоих?

Грейс оделась в джинсы и толстовку, чтобы отправиться осматривать дом и гараж. Она больше не могла откладывать утепление дома. Прежде такими вопросами всегда занимался Дэн, и теперь, в первый раз за все время брака, этим делом придется заняться ей самой.

Слава богу, зять всегда приезжал, когда ей требовалась помощь. Он показал ей, как заменить фильтр в камине, отремонтировать протекающий кран и починить сушилку.

Но Грейс не могла постоянно обращаться к Полу, хотя он и готов был прийти на помощь. Она должна научиться справляться с домашними проблемами самостоятельно.

Для начала Грейс просто посмотрела на открытую дверь гаража. Последние две недели автоматическая дверь отказывалась двигаться. Грейс могла открывать ее вручную, но последний раз дверь застряла в открытом положении. Ее нужно было отремонтировать, пока кто-нибудь не счел это приглашением к ограблению.

Стоя перед гаражом в больших перчатках Дэна, Грейс смотрела на гаражную дверь, как на дракона, готового извергнуть на нее огонь.

— Соберись, — пробормотала она еле слышно. — Ты можешь сделать это. Ты же сделала все остальное, а уж с гаражной дверью справишься и подавно.

Хорошо, для начала ей следует найти инструкцию и необходимые инструменты. Дэн всегда гордился своим набором инструментов. У него были все инструменты, которые только можно вообразить. И тем не менее он не взял с собой ни одного. Это, как и, впрочем, само его исчезновение, озадачивало ее.

Неужели та, другая женщина была настолько невероятной, настолько поразительной, что заменила Дэну все его потребности? Или вещи, которые он использовал ранее, не имели для него больше никакого значения? Он оставил одежду, инструменты, даже свое обручальное кольцо. Ушел в одежде, в которой был в тот день.

Грейс не знала, где искать инструкцию, но думала, что Дэн держал различные бумаги в ящике где-то в гараже. Она увидела ряды коробок, сложенных под верстаком, и взяла верхнюю. Сев на бетонный пол, открыла крышку. Но вместо инструкций, обнаружила толстую шерстяную рубашку, которую купила мужу на прошлое Рождество. Грейс подняла ее и ахнула. Рубашка была разорвана. Создавалось впечатление, что Дэн взял ножницы и методично изрезал пятидесятидолларовую вещь на мелкие кусочки. Нетронутыми остались только воротник и манжеты.

Грейс вспомнила, как спрашивала Дэна о рубашке, припомнила его слова. Он говорил, что эта вещь стала его любимой. Но Грейс ни разу не видела, чтобы муж ее надевал. Позже это абсолютно вылетело у нее из головы.

Вторая коробка преподнесла еще один мерзкий сюрприз. Келли подарила Дэну на день рождения широко разрекламированную книгу о Второй мировой войне. Отец поблагодарил ее и сказал, что прочтет, чего так и не сделал. Книга тоже оказалась уничтоженной — страницы оторваны от обложки, а некоторые порваны на маленькие кусочки. Грейс обнаружила еще две коробки с уничтоженными вещами Дэна. Будто он специально поместил их сюда, надеясь, что жена их найдет. Дэн не мог бы громче выкрикнуть о своей ненависти, даже если бы стоял прямо перед ней.

Потрясенная до глубины души, Грейс отправила коробки на помойку и опустилась на ступени заднего крыльца. Ее первой реакцией был гнев. Как он посмел сделать нечто подобное! Как он осмелился! Затем Грейс ощутила невероятное желание заплакать. Ее глаза наполнились слезами, но она отказывалась дать им волю. Грейс не желала позволять мужу превращать ее в слабое, плачущее, безвольное создание.

К ней присоединился Лютик, который, казалось, почувствовал настроение хозяйки.

— Что заставило его поступить так? — спросила Грейс своего золотистого ретривера. Лютик посмотрел на нее большими, внимательными глазами. — И я тоже не знаю. Я просто не знаю.

Грейс необходима была чья-то поддержка, поэтому она обвила руками шею Лютика и зарылась в шерсть.

Грейс не могла точно сказать, сколько просидела, чувствуя злость, сожаление и закипающие эмоции. Спустя некоторое время она встала — гаражная дверь не починится сама.

В процессе осмотра коробок Грейс наткнулась и на инструкцию. Она открыла ее и быстро прочитала информацию. В книге давались советы по выявлению неисправностей, этот раздел она изучала с особой тщательностью. Снова и снова Грейс напоминала себе, что сможет справиться с неполадкой.

Она едва успела установить стремянку, когда на подъездную дорожку въехал грузовик. Грейс узнала Клифа и помедлила, выйдя навстречу только при четвертом гудке.

— Привет! — крикнул Клиф, выбираясь из машины.

Обычно Лютик защищал Грейс, не позволяя незнакомцам заходить во двор. Но, к ее удивлению, Лютик поприветствовал Клифа, будто тот был членом семьи.

— Привет, — ответила Грейс, жалея, что не надела новые джинсы и менее выцветший свитер.

— Шарлота упомянула, что у вас проблемы с гаражной дверью, — проговорил Клиф, наклоняясь, чтобы почесать пса за ушами.

Грейс моргнула, не понимая, откуда мать Оливии могла узнать о ее проблеме. Впрочем, у Шарлоты был свой способ узнавать о ходе дел любого человека.

Клиф выпрямился и, казалось, ждал ее приглашения.

— Я приехал посмотреть — смогу ли чем-нибудь помочь.

— Буду очень благодарна, если вы посмотрите. — Грейс не собиралась отвергать помощь. — Я прочитала инструкцию, но пока не решилась проверить механизм.

— У меня есть сноровка в таких вещах. — Клиф осмотрелся. — А еще у меня способность к уборке листьев из уличных водостоков.

— Вы, должно быть, замаскированный ангел, — засмеялась Грейс.

— Не думаю.

Не успела Грейс войти в дом, чтобы сварить кофе, как Клиф уже починил дверь.

— Что было неисправно? — поинтересовалась Грейс, пораженная тем, как легко он все отремонтировал.

— Колесики выскочили из пазов. Я просто поставил их обратно. Вот и все.

Пока Клиф заносил в дом лестницу, Грейс взяла грабли и стала сгребать листья в большую кучу. Когда она закончила, Клиф помог ей упаковать листья в пластиковые мешки.

— Вы готовы выпить кофе? — спросила Грейс, когда они завязали последний пакет.

— Это было бы отлично.

Грейс пригласила гостя в кухню и поставила на стол две большие кружки.

— Я не знаю, как отблагодарить вас.

Клиф в течение минуты наблюдал за ней, а затем по-мальчишески усмехнулся.

— Я что-нибудь придумаю, — поддразнил он.

— Уверена, так и будет.

Грейс засмеялась и неожиданно поняла, что всего лишь несколько часов назад пыталась подавить слезы. Контраст стал еще более очевидным, когда она увидела, как Лютик поприветствовал Клифа.

— Лютик обычно не настроен к незнакомцам так дружелюбно, — сказала ему Грейс.

— Собака, вероятно, почувствовала запах лошадей. — Клиф приласкал Лютика.

— А я и забыла, что вы выращиваете лошадей, — призналась Грейс, положив локти на стол.

— Они — большая часть моей жизни. А вы ездите верхом?

— Никогда не было возможности попробовать, — покачала головой Грейс.

Они поговорили еще некоторое время. Их разговор тек вполне естественно — Грейс очень редко чувствовала себя настолько свободно с мужчиной. Ей даже пришлось несколько раз напомнить себе, что по закону она все еще состоит в браке. Пусть Дэн и ушел к другой женщине, но она будет следовать своим клятвам.

Клиф уже собирался уехать, когда Грейс заметила, что он смотрит в сторону гостиной. Туда, где на книжной полке стояла рамка с семейной фотографией.

— Это Дэн? — спросил он.

Грейс кивнула.

Клиф прошел к книжному шкафу и взял рамку с фотографией, которая была сделана почти двадцать лет назад. Тогда обе дочери были подростками, а Келли носила на зубах скобки. Взгляд Дэна был хмурым, лишенным эмоций.

Спустя невероятно долгое мгновение Клиф поставил выцветшую фотографию назад.

— Я не знаю, почему он ушел, — прошептала Грейс. — Просто не знаю.

Клиф ничего не сказал.

— Это незнание убивает, — добавила она.

— Я могу только догадываться о ваших эмоциях.

Грейс с трудом сглотнула, а Клиф откинул волосы с ее щеки.

— Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя виноватой из-за сегодняшней встречи. Это не было свиданием.

Грейс в ответ робко улыбнулась.

— Но если вы собираетесь терзаться угрызениями совести, то знайте о том, как сильно я хотел обнять вас прямо сейчас и поцеловать.

Грейс закрыла глаза, зная, что если посмотрит на него, то Клиф сразу же поймет, что она хочет того же самого.

Вздохнув, он погладил ее по щеке и потом ушел. Грейс услышала, как открылась и закрылась за ним дверь.

Глава 7

Теперь, когда свадебная церемония Сета и Джастин была закончена, Оливия могла сосредоточиться на Дне благодарения. Сидя в кабинете судьи по семейным делам после напряженного рабочего дня, она листала страницы календаря, и ее охватил ужас при мысли, что праздник уже на пороге. Куда ушли дни? Оливия едва могла вспомнить, когда последний раз видела Джека. Была ли это ее ошибка или… Нет, это именно он избегает ее, решила Оливия. Она покачала головой — не хотела вновь раздумывать над зашедшими в тупик отношениями с Джеком Гриффином.

Послышался вежливый стук в дверь. Легкий стук, который Оливия сразу же распознала, — так стучит только ее мать. Время от времени Шарлота посещала зал суда. Она заявляла, что вяжет лучшие вещи, пока находится на слушании дел Оливии. Но мать редко навещала Оливию в кабинете судьи, и это случалось, когда у нее было свое мнение по какому-то определенному вопросу. Шарлота обычно давала понять о своем мнении прямо и четко.

— Входи, мам, — позвала Оливия.

— Откуда ты узнала, что это я? — поинтересовалась Шарлота, входя в комнату.

Она несла пакет с вязаньем, который был в два раза больше ее и так не маленькой сумки. Шарлота одобрительно смотрела на книжные шкафы из темно-красного дерева, которые стояли вдоль трех стен.

— О чем думаешь, мам? — Оливия подавила улыбку. Шарлота положила пакет с вязаньем на зеленую кожаную софу и опустилась на толстые диванные подушки.

— Ты понимаешь, что уже почти День благодарения?

— Поняла только что. Клянусь, я не знаю, куда делся последний месяц.

— Я подумала, что нам следует пригласить в этом году Джека. Как считаешь?

Вообще-то Оливии нравилась эта мысль. Невзирая на то, кто кого избегает, приглашение на ужин в День благодарения поможет уладить долгое непонимание.

— Идея изумительна.

Шарлота засветилась от похвалы, и Оливия напомнила ей:

— Сын все еще живет с Джеком, поэтому нам надо включить в список гостей и Эрика.

— Конечно, — с готовностью согласилась Шарлота.

— А Клиф Хардинг? Он будет один?

— На днях я говорила с ним. — Шарлота подобрала свой пакет с вязаньем и положила его к себе на колени. — Он улетает на Восточное побережье, чтобы присоединиться к дочери и ее семье.

— Как мило.

Оливии нравился Клиф, и особенно нравилось то, как терпеливо он общался с Шарлотой и Грейс. Оливия была рада, что он принял приглашение на свадьбу Сета и Джастин. Его присутствие сделало событие куда приятнее для Грейс, тем более что он провел большую часть вечера рядом с ней. Грейс, казалось, становилась собой в присутствии Клифа. Когда исчез Дэн, Грейс предположила, что и ней чего-то не хватает. Она много месяцев корила себя, хотя Оливия и была уверена, что подруга ни в чем не виновата.

— Я приготовлю пироги, — произнесла Шарлота. — Яблочный, тыквенный, грушевый и еще с чем-нибудь. Обожаю хороший грушевый пирог.

— А булочки? — с надеждой поинтересовалась Оливия: булочки ее матери просто невозможно было забыть.

— Конечно. Это само собой.

Они дополнили меню — кто что принесет. Оливия отвечала за индейку, соусы и гарнир. Она попросит Джастин приготовить фруктовый салат и пусть приносит что сможет. Джек и Эрик будут их гостями.

Как только Шарлота ушла, Оливия взяла телефон и набрала рабочий номер Джека. Их связали сразу же.

— Гриффин! — выкрикнул он, его голос звучал озабоченно.

— Локхарт, — ответила в его духе Оливия.

— Оливия. — Голос Джека потеплел. — Привет.

— Привет. Чем занимаешься?

— Для начала расскажи, что на тебе надето, — поддразнил он.

— Джек! Я в суде.

— Хорошо, тогда скажи, что надето под твоей мантией?

— Ты перестанешь?

— Что случилось? — Джек вздохнул, будто сдержанность потребовала значительных усилий. — Скучаешь по мне, да?

— Я позвонила, чтобы пригласить вас с Эриком поужинать в День благодарения со мной, мамой, Джастин и Сетом.

— Правда? То есть, конечно. Превосходно. Мы с удовольствием придем.

— У тебя нет никаких других планов?

— Нет, — ответил Джек. — Я собирался купить замороженную индейку и приготовить ее. Было бы замечательно, если только… — Он помедлил.

— Если что? — спросила Оливия.

— Ты не против пригласить еще одного человека?

— Кого?

— В последние несколько недель я встречался с одной одинокой женщиной. Она…

— Джек!

— Ты не веришь мне?

— Ни на секунду не поверила.

Оливии пришлось приложить слишком много сил, чтобы не засмеяться. Она беспокоилась об их отношениях, но, казалось, все вернулось на свои места.

— Я не шутил о приглашении еще одного человека, — произнес Джек, и голос его стал серьезным. — Ты сильно будешь возражать, если я приглашу Шелли Ларсон?

— Подругу Эрика? — нахмурилась Оливия.

— Я очень хочу, чтобы эти двое сошлись, — признался Джек. — Мой сын несчастлив без нее. Он любит Шелли, и думаю, что если они встретятся на нейтральной территории, то, вероятно, смогут все уладить.

Оливия не хотела оказаться в центре этого конфликта, но понимала, что Джек попал в безвыходное положение — Эрик не собирался переезжать из дома Джека.

— Ты сделаешь это, Оливия? — умолял Джек. — Ради сохранения моего рассудка.

«И наших отношений», — мысленно добавила Оливия.

— При одном условии, — ответила она. — Не думаю, что сделать это сюрпризом для Эрика или Шелли — хорошая идея. Ты должен сказать Эрику, что я приглашаю Шелли.

— Сойдет, — пообещал Джек. — Но ты же поговоришь с Шелли? Пожалуйста! Не хочу, чтобы она подумала, будто я сую свой нос в чужие дела.

— Но ты действительно так поступаешь, — напомнила Оливия.

— Да, но не вижу альтернативы. Похоже, они не могут разрешить проблему самостоятельно.

— Хорошо, давай мне телефонный номер, — со вздохом согласилась Оливия.

Она записала цифры, а затем стала рисовать волнистые линии, пока они продолжили разговаривать.

— Ты занимаешься сегодня вечером чем-то особенным? — поинтересовался Джек, его голос снизился и звучал нарочито сексуально.

— Не знаю, а ты хочешь что-то предложить?

— В Торговой палате день открытых дверей. Не хочешь пойти? — Многозначительный тон Джека подразумевал ночь страстной любви, а не простое общественное мероприятие.

— Вероятно, я смогу выкроить время.

— Я заеду за тобой.

— В семь? Отлично.

— Надень что-нибудь сексуальное.

— Для Торговой палаты?

— Нет, Оливия, — ласково ответил Джек, — для меня.

И еще долго после разговора с губ Оливии не сходила улыбка.

Приехав домой, она позвонила Шелли Ларсон. После долгих объяснений, кто она такая и почему звонит, Оливия ждала ответа на свое приглашение.

— А Эрик знает об этом? — спросила Шелли.

Ее голос был тихим и прекрасно модулированным. Оливия пыталась мысленно соединить его с фотографией, которую однажды ей показал Эрик. Насколько она помнила, Шелли была миниатюрной брюнеткой, которая работала в рекламном агентстве в Сиэтле. Она и Эрик жили вместе почти два года.

— Джек предложил пригласить тебя, — проговорила Оливия. — Я согласилась на том условии, что вы оба будете в курсе. Он надеется, что вы с Эриком сможете все уладить раз и навсегда.

Шелли не отвечала — очевидно, раздумывала над приглашением.

— У тебя есть поблизости родственники? — поинтересовалась Оливия, желая понять, может ли кто-то поддержать девушку.

— Нет, моя мать умерла, когда я была ребенком, а отца я не знаю. Меня воспитала бабушка, но она умерла три года назад.

— Значит, ты одна.

— Да. — Казалось, Шелли не хочет продолжать разговор на эту тему. Вместо этого она взорвалась: — Я просто не понимаю, почему Эрик не верит, что ребенок его. Это оскорбляет меня и все то, во что я верю.

Оливия не хотела принимать чью-либо сторону. По словам Джека, его сын был не способен иметь детей, но порой происходят странные вещи.

— Мужчины иногда глупы, — проговорила Оливия, надеясь, что ее голос звучит сочувственно.

— Я очень благодарна за приглашение на ужин, — сказала Шелли, ее голос набирал силу и убежденность. — Но вынуждена отказаться. У нас с Эриком все кончено.

— Нет, если ты носишь его ребенка, — напомнила Оливия. — В этом случае ваши отношения далеки от завершения.

— Это не важно. Эрик не верит мне, и, насколько я знаю, суд сможет разобраться с этим. Я не хочу портить вам День благодарения… Это будет некрасиво по отношению к вам и Джеку или к другим вашим гостям. Со стороны Джека очень любезно пригласить меня, но это бесполезно.

Оливии было неловко заканчивать разговор, зная, что Шелли совсем одна.

— Я бы хотела поддерживать с тобой связь, Шелли, если не возражаешь?

— Думаю, вы правы. У Джека есть право знать о своем внуке или внучке.

Вскоре после этого они закончили разговор, и Оливия стояла и думала о том, что было сказано. Молодая девушка, по мнению Оливии, продемонстрировала невероятную мудрость, отказавшись принять приглашение. Она чувствовала, как сильно Шелли хотела принять участие в празднике, но все равно отказалась, понимая, что раздор между ею и Эриком будет создавать неловкую атмосферу для других.

— Итак? — спросил с надеждой Джек, приехав ровно в семь. — Ты говорила с Шелли?

— Да, и она отказалась.

— Нет, — застонал Джек, запуская пальцы в волосы от разочарования.

— А что сказал Эрик?

— Он придет на ужин, если там будет Шелли, в другом случае собирается присоединиться к друзьям в Киркленде, где работает.

— Может, это и к лучшему, — проговорила Оливия.

— Не для меня, — простонал Джек.

И не для них, предположила Оливия.

— Черт, я рассчитывал на хорошие новости. — Джек присел на стул, а затем опустил руку в карман куртки. — Я купил его несколько недель назад и ждал подходящего момента, чтобы вручить тебе. — Джек вытащил нарядно запакованную коробочку. — Это подарок к дню твоего рождения.

Оливия смотрела на него в полном изумлении.

— Вперед, — поторопил Джек. — Открывай.

Оливия приняла подарок, села рядом с Джеком и развязала ленту.

— Прости, что так поздно, — добавил он, обеспокоенно глядя на Оливию.

Она сорвала бумагу и подняла верхнюю часть серой бархатной коробочки. С губ Оливии сорвался вздох восхищения, когда она увидела браслет.

— Тебе нравится? — спросил Джек.

— Джек, я… Я не знаю, что сказать.

— Я хотел, чтобы ты видела, насколько дорога для меня.

— О, Джек…

Оливия очень осторожно поставила коробочку в сторону, обвила руками шею Джека и поцеловала его так, чтобы у него не осталось сомнений в ее признательности.

День благодарения будет тихим праздником для Грейс, и компанию ей составит Мэрилин. Таково было ее решение. Развод завершился в понедельник. Ей не пришлось появляться в суде, а вечером ей позвонил Марк Спелман и рассказал, что все прошло гладко. Вечером в понедельник она уже не была женой Дэна. Все бумаги подписаны, скреплены и нотариально заверены. Она вновь одинока.

Утром в День благодарения Грейс встала рано. Так же как и год назад. Но в прошлом году она покупала девятикилограммовую индейку. Пока она ощипывала птицу и готовила ее к запеканию, Дэн подшучивал над ней, а затем ушел пилить дрова. На ужин пришли Келли и Пол, а еще Мэрилин. Тот день был приятным, семейным, наполненным смехом и теплом.

В этом году Келли и Пол отправились к его родителям. Дэн ушел, а девятикилограммовая индейка заменена маленькой грудкой и пирогом с тыквой, купленным в магазине.

Грейс не могла сдерживать эмоции. Дом никогда не казался ей таким большим и пустым. Чувствуя настроение хозяйки, Лютик шагал рядом с Грейс, когда та бесцельно бродила из комнаты в комнату.

Вскоре после подачи документов на развод Грейс очистила ту сторону шкафа, которая принадлежала Дэну. Хотя она осмотрела одежду мужа еще раньше, в отчаянной попытке обнаружить хоть какой-то намек на то, куда и почему он исчез, Грейс проверила каждый карман на рубашках и брюках во второй и даже в третий раз. Затем она свернула его одежду и сложила, чтобы отдать в благотворительную организацию. Одежда была аккуратно сложена в пакеты и коробки, которые Грейс оставила в одной из пустующих спален.

Послышался звонок телефона, и Грейс посмотрела на часы — было почти семь.

— Алло, — проговорила она, задаваясь вопросом, кто может звонить так рано.

Ответом ей послужил треск.

— Алло, — повторила Грейс, но на этот раз куда громче.

Когда связь неожиданно прервалась, к ней пришло тревожное ощущение. Грейс повесила трубку, но несколько секунд продолжала держать руку на телефоне. Как… странно. Именно так и поступил бы Дэн. Господи, неужели это мог быть он?

Не вспомнил ли он так же о прошлом Дне благодарения? Возможно, скучал по ней, возможно, прочитал о разводе в юридическом вестнике. Господи, это сумасшествие! Бессмысленность чистой воды. Она должна отпустить Дэна, должна перестать думать о нем. Ее брак потерпел крах, и она должна двигаться к следующему этапу своей жизни.

Мэрилин приехала около полудня. К тому времени Грейс поставила вариться картошку, грудка индейки жарилась, красиво покрываясь корочкой. Она собиралась перемешать картофель с чесноком, подать брокколи и немного салата.

— Здесь приятно пахнет, — объявила Мэрилин, заходя в кухню.

Мэрилин поставила бронзовую вазу с хризантемами в центр стола и поцеловала мать в щеку.

— Я сделала соус из апельсинов и клюквы, который ты так любишь, — проговорила Грейс.

— О, мам, это чудесно. Без этого соуса не было бы Дня благодарения. — Мэрилин открыла холодильник и заглянула внутрь. — Господи, сколько же ты сделала?

— Все по рецепту. — Вопрос дочери в очередной раз напомнил, что в этом году их будет только двое. — Возьми сколько захочешь с собой домой.

— Хорошо. — Мэрилин беспокойно ходила по кухне. — Тебе надо помочь?

— Все под контролем.

Мэрилин прошла по коридору туда, где раньше была ее спальня. И вернулась через несколько минут.

— Вижу, ты упаковала вещи отца.

— Развод завершился в понедельник, — кивнула Грейс, и ее глаза наполнились слезами.

— Я знаю. — Мэрилин нежно сжала ладонь матери. — Как ты справляешься?

— Примерно так же, как ты, когда проходила через развод.

— Настолько плохо? — Мэрилин глубоко вздохнула. Грейс отвела взгляд в сторону, не желая превращать день благодарностей в день скорби и гнева.

Зазвонил телефон, и Грейс жестом попросила дочь ответить, боясь, что если заговорит, то ее голос сорвется.

— Алло, — проговорила Мэрилин, а затем нахмурилась. — Алло? Алло? — Спустя мгновение она повесила трубку. — Странно. Мне так и не ответили.

— Подобный звонок был раньше, — ответила Грейс. — И тогда тоже никто не заговорил.

— Ты думаешь… думаешь, это был папа? — Мэрилин изумленно посмотрела на мать.

Грейс предполагала это, но наверняка утверждать не могла. Ей приходилось экономить, и вскоре после исчезновения Дэна Грейс отказалась от определителя номеров и других услуг, предлагаемых телефонной компанией.

— И зачем ему делать что-либо подобное? — спросила Мэрилин, и теперь ее голос звучал зло. — Почему он не может держаться в стороне от нашей жизни, вместо того чтобы играть в свои изуверские игры?

— Думаю, он скучает, — ответила Грейс. Это была единственная причина, которую она придумала.

— Если он скучает так сильно, почему не приедет домой?! — закричала Мэрилин. — Я собираюсь сказать ему это.

Она сорвала трубку и стала набирать номер.

— Куда ты звонишь? — спросила Грейс.

— В телефонную компанию.

— Это не сработает, — произнесла Грейс. — Я не могу позволить себе такие траты… Дэн, должно быть, это знает. Он, вероятно, понял, что я не смогу отследить звонок. — Она закрыла глаза в напрасной попытке обрести душевное спокойствие. — Иногда мне кажется, что я ненавижу его за все это.

— Мам, все в порядке. Мы не позволим ему испортить нам праздник…

— Мы с твоим отцом были женаты больше тридцати пяти лет.

Ноги Грейс ослабли, и она опустилась на стул. И тут вновь раздался звонок телефона.

— Не отвечай! — воскликнула Грейс. — Не позволяй ему радоваться. Пусть звонит, пусть себе звонит!

На пятом звонке включился автоответчик, и опять они услышали только помехи. Мэрилин выдвинула стул, села напротив матери, взяла ее руки и крепко сжала.

— Я не знаю, почему ушел отец, — прошептала она. — Но, какой бы ни была причина, это не твои слова или поступки. Ты замечательная мать, и была отличной женой.

Грейс обхватила голову руками, из глаз ее покатились слезы.

— Спасибо тебе, милая.

Грейс очень хотела поверить дочери, но не думала, что мужчина разорвал бы продолжительный брак, будь он полностью удовлетворен.

Она высморкалась и попыталась выкинуть звонки из головы. Мэрилин предложила матери салфетку, чтобы та вытерла глаза.

— Я бы хотела, чтобы здесь был Клиф Хардинг, — решительно произнесла Мэрилин. — Это встряхнуло бы отца, верно? И поделом ему, услышь он мужской голос!

— Наверное, ты права. — Грейс слабо улыбнулась.

Картошка начала закипать, и Грейс встала, чтобы прикрутить конфорку. Она использовала эти несколько секунд, чтобы совладать с чувствами, и, когда вернулась к столу, ее губы уже растянулись в улыбку.

— Мам, — нерешительно проговорила Мэрилин. — А что у вас с мистером Хардингом? Вы собираетесь встречаться теперь, когда развод состоялся?

Грейс раздумывала над этим вопросом всю неделю, но так и не смогла принять решение. Хотя уже однажды отказала Клифу.

— Вероятно, нет, — ответила она дочери.

— Ты не права, — заспорила Мэрилин. — Мне он нравится. Я знаю, Келли, скорее всего, придется трудно. Но рано или поздно она смирится с появлением в твоей жизни другого мужчины.

— Это не из-за слов Келли… или чьих-нибудь еще, — призналась Грейс. — Не пойми меня неправильно, мне нравится Клиф, но я не готова к романтическим отношениям.

— Но, мам…

— Еще слишком рано. Я все еще чувствую себя незащищенной. Я думала… Я надеялась, что почувствую облегчение, когда закончится развод, но теперь понимаю — этого не произойдет. Я должна знать, Мэрилин. Мне нужны ответы. Где твой отец? Почему он не мог сказать мне, куда уехал и в чем причина? Какой темный, непостижимый секрет он скрывает от нас?

Грейс знала, что жизнь не всегда дает ответы на все вопросы. И вероятно, однажды она обретет мир в душе. Но сейчас ее состояние было далеко от этого. Внутри Грейс зрели гнев, неуверенность в себе и боль, такие же сильные, как в день исчезновения мужа. Нельзя было сказать, что ее жизнь лишена счастья, и ей было за что благодарить судьбу. У нее есть дочери, друзья, работа, но…

— Ты должна, мам. Ты должна. — Дочь проговорила это с такой убежденностью, что Грейс не знала, как ответить. — Боюсь, что если ты не сделаешь этого, то станешь такой, как я.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросила Грейс.

— Посмотри на меня! — закричала Мэрилин. — Мне тридцать пять, и я до смерти боюсь влюбиться снова. Я не доверяю собственному суждению. Я впадаю в панику, когда мужчина пытается поцеловать меня. Я боюсь того, что может произойти, и не позволяю мужчинам приближаться ко мне. Я смотрю на Пола и Келли, и они кажутся такими счастливыми. Почему мой брак не стал таким?

— О, Мэрилин…

Грейс и представления не имела, что сказать дочери. Мэрилин так редко говорила о своем браке, что Грейс и не представляла, как ее утешить.

— Я так люблю малыша Тайлера. Но у меня никогда не будет собственного ребенка.

— Не говори так. Ты еще молода, — настаивала Грейс.

— Не позволяй разводу сделать то же самое и с тобой, — покачав головой, повторила Мэрилин. — Пожалуйста, мам. У тебя впереди столько счастливых лет. Если тебе представится еще один шанс полюбить, воспользуйся им! Пообещай, что воспользуешься и будешь счастлива. Иначе не думаю, что сама обрету хоть какой-то покой.

День благодарения, проведенный с матерью, стал самым беспокойным днем в ее жизни, думала Мэрилин, открывая галерею в пятницу утром. Она все еще чувствовала эмоциональную истощенность. Если бы она могла взять сегодня выходной, то обязательно сделала это. Но Мэрилин предполагала, что сегодня будет наплыв посетителей, — наступил день, когда по традиции делали больше всего покупок в году.

Галерею заполонило так много людей, что у Мэрилин только в два часа выдалась свободная минутка, чтобы съесть сэндвич с индейкой. Да и то свободное время у нее появилось только благодаря ассистентке Лоис Хаберсмит, которая согласилась поработать после обеда. Владельцы галереи — Уэбберсы — жили в Калифорнии и полностью доверили Мэрилин управление своим бизнесом.

Опустившись на стул в задней комнате, Мэрилин положила ногу на ногу и успела поднести ко рту сэндвич, когда в помещение вошел Джон Бауман.

— Джон…

Мэрилин не ждала его. Сердце ее бешено стучало. После той вечеринки он звонил дважды, но оба раза Мэрилин смогла избежать разговора с ним.

— Все еще прячешься? — спросил Джон.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — солгала Мэрилин.

Джон усмехнулся, позволяя ей понять — его не одурачить.

— Сможешь пристроить еще несколько моих фотографий?

— Да, — проговорила Мэрилин, желая получить его работы так же сильно, как он хотел предоставить их. — Все предыдущие распроданы.

— Могу я отдать их тебе сегодня вечером?

Мэрилин задалась вопросом, почему Джон не привез их сейчас.

— Да, конечно. Во сколько?

— В семь.

— Я могу подождать тебя здесь, — согласилась Мэрилин, хотя галерея закрывалась в шесть.

Она сразу же повесит фотографии, и завтра они уже будут готовы к продаже.

— Я хочу, чтобы ты забрала их из моего дома, — поставил ее перед фактом Джон. — Обещаю, твоя поездка будет того стоить.

Мэрилин нахмурилась. Как ловко он сумел удостовериться, что у нее не назначено на это время никаких других встреч.

— Я бы предпочла, чтобы ты сам привез их сюда.

— Я знаю, что ты предпочла бы, но не в этот раз. Я приготовлю для тебя ужин. Если хочешь заполучить фотографии, будешь у меня в семь.

Мэрилин собиралась сказать, что не потерпит шантажа, но Джон не дал ей такой возможности. Он просто ушел. Если Мэрилин собиралась спорить, то ей следовало идти за ним в переполненную людьми галерею. А Джон знал, что она так не поступит.

Дважды за сегодняшний день Мэрилин спрашивали о работах Джона, и она пообещала, что они будут в продаже завтра. Его фотографии продавались практически сразу, как оказывались на стенах. Если Мэрилин хочет больше, она должна приехать и взять их сама — Джон дал это ясно понять.

В семь, бормоча ругательства, Мэрилин ехала по темной пригородной дороге. Ей пришлось использовать фонарик, чтобы проверять адреса на почтовых ящиках и найти подъездную дорожку к дому Джона. Найдя верное направление, Мэрилин свернула на дорожку, покрытую гравием, и проехала еще одну милю. И в тот момент, когда она была готова сдаться, в поле зрения появился двухэтажный дом.

Она припарковалась, выбралась из машины и остановилась, чтобы посмотреть на танцующие огни Сиэтла по другую сторону залива Пьюджет-Саунд. Его дом, должно быть, находится рядом с береговой линией. В некотором удалении Мэрилин увидела плывущий паром с яркими огнями.

— Мне было интересно, приедешь ты или нет, — проговорил Джон откуда-то из темноты.

Он вышел поприветствовать ее.

— Ты не оставил мне выбора. — Мэрилин была недовольна и хотела, чтобы Джон это знал.

— Верно, не оставил, — согласился Джон. — Входи в дом.

— Я… Я не могу остаться на ужин. Надеюсь, ты не затруднил себя.

— Я справился с бесчисленными проблемами. И очень хотел бы, чтобы ты осталась. Пожалуйста.

— Но…

Джон вновь не оставил ей выбора, кроме как последовать за ним в дом.

Отделка была закончена лишь частично, заметила Мэрилин. Несобранная мебель лежала на голом полу. Стены были возведены, хотя и не окрашены. На кухне стояло новое оборудование, рабочая поверхность была выложена белым кафелем, а пол покрыт черной фанерой. Накрытый стол со свечами стоял там, где, вероятно, будет гостиная. Пространство заливал тусклый свет, исходящий от нескольких маленьких настольных светильников и из кухни. Из больших венецианских окон открывался ошеломляющий вид на Сиэтл.

— Позволь взять твое пальто, — сказал Джон.

Мэрилин хотела было воспротивиться, но вместо этого сняла пальто с плеч и позволила Джону забрать его и отнести в гардеробную.

— Хочешь посмотреть мой дом? — поинтересовался он.

— Кто строитель? — спросила Мэрилин, кивком отвечая на его вопрос.

— Я, — со смешком ответил Джон. — Я все делаю сам.

Мэрилин вспомнила, как Джон рассказывал Терри, что он мастер на все руки. И теперь понимала, насколько верно его заявление. А Джон тем временем вел ее по дому, единственная комната с дверью — ванная. Главная спальня находилась наверху, и там был балкон с видом на воду.

— Я сижу там летом с утренним кофе, — сказал ей Джон.

Мэрилин могла представить это — покой и тишина раннего утра, чистая, яркая красота залива.

— У меня здесь пять акров, — продолжил рассказ Джон. — Прежде чем ты спросишь, как я могу позволить себе такую собственность, скажу: эта земля принадлежала моему деду. Он купил ее в пятидесятом году практически за бесценок. Дед умер и все оставил мне. — В кухне звякнул таймер. — Ужин готов.

Джон помог Мэрилин спуститься вниз, показывая дорогу и сжимая ее руку в своей ладони. Он проводил ее к столу и выдвинул стул.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, — заверил Джон.

Первым делом он зажег свечи. После разлил вино — белое, ароматное. Принес салат латук со свежей порезанной грушей, посыпанной сыром рокфор и изумительным грецким орехом с медом. Приправой служил изысканный малиновый соус.

— О боже, — попробовав, прошептала Мэрилин. — Невероятно!

— И это только начало, — пообещал Джон.

Они выпили всего один бокал вина под салат, а затем еще один перед главным блюдом — запеченным лососем с укропным соусом, настолько мягким, что Мэрилин закрыла глаза от наслаждения. На десерт Джон приготовил торт с яблоками и финиками.

Между блюдами Джон вновь наполнил ее бокал, открыв вторую бутылку. А когда они закончили ужин, Мэрилин ощущала тепло и легкое головокружение. И Джон проводил ее к удобному дивану. Тихо играла классическая музыка — «Времена года» Вивальди, с удивлением подумала Мэрилин.

— Мне потребуется уйма кофе, — сказала она Джону.

— Я уже варю его.

Мэрилин и сама ощутила богатый аромат. Она откинула голову на спинку дивана и любовалась изумительным видом, чувствуя себя опьяненной и довольной. Вдали светлячками мигали огни, а в темной воде отражалась луна. Джон выключил свет, поэтому она не видела своего отражения в окне. Обзору ничто не мешало.

— Все ведь было не так плохо? — спросил Джон, опускаясь рядом с ней.

— Было очень… мило.

— Признайся, я ведь не настолько страшный?

— Ты можешь быть таким. — Мэрилин повернулась и с улыбкой на него посмотрела.

— Когда?

— Когда целуешь меня. — Вероятно, говорило вино, но слова были правдивы.

Джон взял ее за руку и погладил длинные, тонкие пальцы.

— Может, мои слова удивят тебя, но твои поцелуи тоже пугают меня.

Будто желая доказать правдивость своих слов, Джон наклонился и припал к ее губам. Это был нежный, ничего не требующий поцелуй, но он обещал так много.

— Видишь? — спросил Джон, прижимая ладонь Мэрилин к своей груди. — Почувствуй мое сердце.

— Да… Оно частит.

И ее сердце бешено стучало. Желая продемонстрировать, какой эффект на нее произвели его поцелуи, Мэрилин наклонилась и сама поцеловала Джона. В этот раз поцелуй был глубже, дольше, он увлекал. Оторвавшись от губ Джона, Мэрилин поняла, что голова у нее идет кругом.

— Почувствуй мое сердце, — прошептала Мэрилин.

Джон расстегнул пуговицы на блузке, накрыл ее ключицу своей большой рукой, а затем, будто больше не имея сил сопротивляться, взял в ладонь грудь. Он предоставил Мэрилин возможность остановить его, но она не сделала этого. Чувства, которые рождали в ней прикосновения Джона, были слишком волнующими. Джон продолжал целовать Мэрилин. Не успел он закончить поцелуй, как она завела руки за спину и расстегнула лифчик, освобождая грудь. Джон обеими руками поймал ее и застонал, когда Мэрилин придвинулась ближе и пробежала языком по внутренней кромке его уха.

А после все происходило слишком быстро, и Мэрилин не смогла бы сказать, кто кого раздевал. Она лишь знала, что находится на диване, а Джон собирается любить ее. Он неотрывно смотрел на Мэрилин и не позволял ей отвести взгляд, когда склонялся над ней.

— Ты хочешь этого? — спросил Джон.

Мэрилин закрыла глаза и кивнула, так сильно желая его, что как можно крепче обвила его руками и страстно поцеловала.

— Скажи это, — настаивал Джон.

— Да, пожалуйста.

Они занимались любовью долго и медленно. Ласки были невероятно изысканными — такого Мэрилин не испытывала никогда. Посреди ночи они переместились в спальню. Мэрилин сразу скользнула в глубокий сон, а Джон лежал рядом, крепко прижимал ее к себе.

Перед самым рассветом, когда утро только начинало окрашивать небо, она проснулась и резко села, пораженная и едва ли осознающая, где находится.

— Где я? — спросила она.

— Ты со мной, — ответил Джон, возвращая ее в свои объятия.

Он вновь поцеловал Мэрилин, и она повернулась к нему лицом. Занимаясь любовью во второй раз, Мэрилин заняла лидирующее положение. Ее длинные волосы разметались по плечам и груди.

Наутро Мэрилин проснулась первой и тихо лежала несколько мгновений, раздумывая над тем, что наделала. Джон Бауман соблазнил ее, а она позволила. Джон накормил ее изысканными блюдами и напоил дорогим вином, а затем увлек в свою постель, и она позволила ему это сделать и даже не позаботилась о каком-либо предохранении. Это было безумие.

Аккуратно, чтобы не побеспокоить Джона, Мэрилин выскользнула из постели. И с ужасом осознала, что полностью обнажена. На мысочках спустившись вниз, она собрала свою одежду. Мэрилин надела нижнее белье и начала натягивать брюки, когда на верху лестницы появился Джон, обнаженный по пояс.

— Ты ускользаешь? — спросил он.

Мэрилин не ответила. Ее намерения были очевидны, и они не включали завтрак, кофе и чтение газеты.

— Этого не должно было произойти.

— Но это случилось. Или ты будешь делать вид, что ничего не было?

— Да, буду. — Мэрилин покраснела.

— Мэрилин, будь благоразумна.

— Нет… у нас профессиональные отношения. И они не могут быть другими.

— Почему?

— Потому что не могут. Прости, долго объяснять.

— Ты должна мне куда более этого.

— Я ничего тебе не должна. — Мэрилин продолжила одеваться так быстро, как только могла, застегивая брюки. — Ты спланировал это маленькое соблазнение. Вино, ужин, музыка…

— Да уж конечно! Ты так же сильно хотела меня, как я тебя. Если хочешь злиться — отлично, только будь честной!

— Да, я хотела тебя. Но никогда не переспала бы с тобой, если бы ты не заманил меня сюда шантажом. Ты все спланировал, вплоть до трех бокалов вина. Верно?

Мэрилин откинула волосы с лица и схватила блузку. Она рывком надела ее и, даже не застегнув пуговиц, прошла в гардеробную и надела пальто.

— Мэрилин, — взмолился Джон. — Не уходи так. Не при мне и не обманывай себя! Я не планировал того, что произошло.

— Но для меня очевидно противоположное.

Когда Мэрилин была молода, наивна и девственна, Клинт заманил ее в постель вином и обещаниями. И у нее были все шансы забеременеть, как сейчас. За все годы, прошедшие с ее брака и развода, похоже, она ничему не научилась.

— Хорошо! — резко выкрикнул Джон. — Верь во что хочешь, но я знаю правду, как, впрочем, и ты!

Мэрилин вылетела на улицу и, только оказавшись дома, вспомнила про фотографии.

Глава 9

Грейс не удавалось хорошо выспаться со Дня благодарения. Чем больше она думала о телефонных звонках, тем сильнее верила, что это была работа Дэна. По какой-то причине ее бывший муж счел необходимым нарушить тот зыбкий мир в ее душе, который она обрела через много месяцев после его исчезновения. Ей в голову пришла мысль, что Дэна кто-то снабжает информацией о ее жизни. Этим можно было объяснить выбор времени для этих звонков.

На протяжении последних трех недель она постоянно просыпалась около четырех утра, в самый темный предрассветный час. Грейс не могла вернуться ко сну и лежала в постели, охваченная виной, болью и страхом. Она чувствовала еще и гнев, когда представляла, где и с кем находится Дэн и как они смеются над ней. Так было вначале, но постепенно она примирилась с шокирующими действиями Дэна. Сейчас, после телефонных звонков, все вновь стало плохо, так же как в те, первые недели.

Приехав в понедельник утром в библиотеку, Грейс чувствовала, как ее глаза болят от недосыпания, а уныние затягивает еще сильнее. Единственное позитивное чувство, которое у нее было, — это любовь к внуку. Маленькому Тайлеру исполнилось четыре месяца, и он был светом ее жизни. Проблемы всего мира отходили на задний план, когда она держала на руках малыша.

Клиф Хардинг вошел в библиотеку незадолго до полудня. Грейс ощутила его присутствие еще до того, как увидела. Он вернул книгу, а затем направился к ее столу. Его губы растянулись в улыбке, которая тронула Грейс теплотой.

Во рту Грейс пересохло, и против воли она ощутила возбуждение. Грейс знала, что Клиф уехал на Восточное побережье увидеться с дочерью, с тех пор ничего о нем не слышала.

— Если я приглашу тебя пообедать, ты согласишься? — прошептал он, наклонившись над ее столом. До того, как Грейс ответила, Клиф добавил: — Шарлота рассказала мне, что твой развод оформлен за неделю до Дня благодарения.

— Так и есть. — Грейс с трудом сглотнула, не зная, как сказать ему, что у нее на сердце.

Она не была готова вступать в новые отношения. И не знала, когда сможет. Развод закончился, но вопросы-то остались, а сомнения и страхи продолжали преследовать ее. По закону она свободна, но эмоционально все еще привязана к прошлому.

— Пообедаем? — повторил Клиф.

— Нет. Прости.

— Может, прогуляемся по берегу? Светит солнце, и небольшая прогулка пойдет нам обоим на пользу.

Грейс согласилась — это казалось разумным компромиссом.

— Сначала я поговорю с Лореттой.

Ее помощница с радостью согласилась поменяться обеденными часами. Грейс взяла пальто и перчатки и встретилась с Клифом у входа в библиотеку. Когда Грейс подошла, он изучал настенную живопись. Рисунок был ее любимым — художник изобразил берег в 1800 году, а на заднем плане семью за пикником.

— Как съездил к Лизе? — поинтересовалась Грейс.

Из прошлых разговоров Грейс знала, что его дочери двадцать восемь лет и она замужем за финансистом из Мэриленда.

— Превосходно. Она спросила, не появилась ли у меня наконец пара. — Клиф многозначительно посмотрел в ее сторону.

— И что ты сказал ей? — вновь задала вопрос Грейс.

Она сунула руки в карманы длинного шерстяного пальто и пыталась подстроиться под его шаг, когда они шли к беседке на поляне для пикников. Там же находилась трибуна, где каждый вечер по четвергам в течение всего лета проходили концерты. Сейчас, в середине декабря, парк был безлюдным и холодным. Им составляла компанию только стая чаек — птицы в поисках еды кружили над головой.

— Я ответил Лизе, что пока нет, но я уже кое-кого выбрал. — Он вновь внимательно посмотрел на Грейс. — И хочу, чтобы она заметила меня.

Заметила его? Грейс рассмеялась. Она обратила внимание на Клифа, это уж точно. Но одной ногой стояла в своей старой жизни, а другой неохотно шагала в новую.

— Ты долго будешь заставлять меня ждать, Грейс Шерман?

Грейс очень хотела бы иметь ответ на этот вопрос.

— Не говори ничего. Я пообещал не давить на тебя, — проговорил Клиф. Он выдохнул, и с его губ сорвалось маленькое облачко. — Ты спросила меня о поездке к Лизе, и я могу ответить тебе: это определенно был некий опыт.

— Как это?

— В тот день, когда я приехал, началась снежная буря.

— Я слышала об этом в новостях, — произнесла Грейс, вспоминая прогноз погоды, где рассказывалось о буране на Восточном побережье. — У вас были перебои с электричеством?

— Прямо во время приготовления ужина на День благодарения. И поэтому индейка оказалась готова лишь наполовину. Я предложил подать индейку в таком виде, ведь подают же японские блюда сырыми, но никто не согласился.

— И что вы сделали?

— То, что сделал бы любой предприимчивый человек — мы дожарили ее на решетке над огнем посреди снежной бури.

Грейс засмеялась, представляя себе Клифа, склонившегося над огнем среди летящего снега.

— А как твой День благодарения?

— Я провела его с Мэрилин, поэтому все прошло тихо. — Грейс прикусила нижнюю губу, задаваясь вопросом, стоит ли говорить о звонках Дэна. В принципе она не обязана откровенничать, но, чувствуя вину и неловкость, опустилась на край скамейки. — Послушай, Клиф, может, это не такая уж и хорошая идея…

— Что? Наша прогулка?

— Да… Твоя дочь беспокоится о тебе и хочет, чтобы ты устроил жизнь. И ты, похоже, готов. Но не думаю, что уже пришло время для меня.

Клиф нахмурился:

— Ты не понимаешь одного, Грейс. Единственная женщина, с которой я хочу встречаться, — это ты.

— Да ладно, Клиф… — Грейс покачала головой. — Я в это не верю. Попроси Шарлоту посоветовать кого-нибудь. Она знает почти всех в городе. И, познакомившись с несколькими другими женщинами, ты сможешь решить, остались ли твои чувства прежними.

— Я так понимаю, ты не ревнива?

Год назад Грейс ответила бы автоматически. В ее теле нет ни одной ревнивой клеточки, сказала бы она. Но сейчас она не могла так сказать. Несколько месяцев назад она не считала себя собственницей. Но когда внезапно узнала, что у Дэна есть другая женщина, ее наполнила такая ярость, что она разорила спальню и выкинула на улицу его вещи из шкафа. Одежда Дэна была разбросана по всему переднему крыльцу и двору.

— Не знаю, — сказала Грейс. — Думаю, большинство людей способны на ревность. Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что, по крайней мере, подумаешь о знакомстве с другими женщинами. Это пойдет тебе на пользу, Клиф. — И ей тоже, вероятно.

Клиф прогулялся до центра большой беседки, постоял там, а затем целеустремленно направился назад.

— Хорошо. Я подумаю над этим.

— Ты говоришь несерьезно, — засмеялась Грейс, покачав головой.

— Еще как серьезно. — Клиф присел на скамью рядом с ней. — Я не хочу встречаться ни с какой другой женщиной, Грейс. Я буду ждать тебя. Как было сказано раньше, я очень терпеливый мужчина. Не беспокойся, я не стану давить на тебя, но иногда буду напоминать о себе.

Грейс не понимала, почему Клиф оставался таким настойчивым. Она не давала ему никакого повода. И пока от их отношений получала пользу только она — она и ее гаражная дверь.

— Я хотел бы как-нибудь показать тебе свой дом, — сказал Клиф. — Вы можете приехать вместе с Шарлотой. Я даже буду рад, если вы приедете вдвоем. В таком случае тебе абсолютно ничего не будет угрожать, — сказал он с усмешкой. — Можешь даже привезти Лютика.

Грейс задумалась. Мысленно она нарисовала картину его дома, и ей было любопытно проверить, совпадет ли реальность с ее ожиданиями.

— С удовольствием, — кивнув, ответила Грейс.

— Когда захочешь научиться ездить верхом, в твоем распоряжении Брауни. Она породистая и идеально подходит для новичка.

— А она согласится?

— Конечно. — Его глаза засветились. — Значит, я могу запланировать экскурсию на этот месяц?

Декабрь обычно был переполнен всевозможными мероприятиями, но при ее теперешнем расположении духа Грейс не была настроена общаться, и уединенное посещение ранчо Клифа привлекало ее.

— Я свободна в субботу, но сможет ли Шарлота?

— Узнаю и свяжусь с тобой. — Клиф выглядел довольным.

— Ты всерьез сказал, что можно взять с собой Лютика? Собака вошла в жизнь Грейс, и ей понравилась идея взять с собой золотистого ретривера.

— Конечно.

Клиф обеими руками взял ее ладонь, затянутую в перчатку. Их глаза встретились, и Клиф улыбнулся:

— Я говорю тебе о своем терпении, Грейс. И это правда. Я готов ждать того, чего хочу. — Затем он перевернул ее руку и поцеловал запястье.

Грейс закрыла глаза и насладилась моментом. Она тоже хотела этого. Так же сильно, как и Клиф, — может, даже больше, — но сначала должна выкинуть из головы Дэна. И не только из головы — из сердца. Несмотря на все произошедшее, он по-прежнему занимал там место.

Тест на беременность показал то, в чем Мэрилин и так была уверена. Сидя на краю ванны, она смотрела на маленькую голубую полоску и ощущала, как по рукам и ногам разливается оцепенение. Прошел почти месяц, и она делала все возможное, чтобы игнорировать то, что с невероятной скоростью становилось очевидным.

Вытерев лоб тыльной стороной ладони, она закрыла глаза.

— Глупая, глупая, глупая!

Паника росла, и наконец Мэрилин почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Обретение контроля над своими эмоциями требовало грандиозных усилий.

Добившись этого, Мэрилин поднялась и изучила свое отражение в зеркале. Какая же она бледная. Это объясняло замечание, которое она услышала сегодня. Галерею посетил постоянный клиент, который кинул взгляд на Мэрилин и спросил, не подхватила ли она грипп.

Подозрение на грипп было бы облегчением по сравнению с ее ситуацией. Что ей теперь делать? Вопрос крутился в голове, как шарик в жестяной банке. Некоторое время, как бы ни было сложно, Мэрилин делала вид, что все в порядке. Но, разогрев замороженный полуфабрикат в микроволновке, села за кухонный стол и стала разбираться со своими эмоциями.

Одно было очевидно — она ничего не скажет Джону Бауману. Да у нее и нет причины увидеться с ним. Сейчас работы Джона выставляются повсюду. Ему не нужно знать о ее беременности до того, как ребенок родится. А тогда уже он, без сомнения, подумает, что отцом является другой мужчина. Именно этого и хотела Мэрилин.

Она не допускала и мысли, что у Джона есть право знать обо всем. Вероятно, он так же хочет нести ответственность за этого ребенка… Нет, она решительно отвергла дальнейшие размышления.

Был еще один повод для беспокойства — необходимость хранить эту новость в секрете от друзей и семьи так долго, как только возможно. Годом ранее, когда Келли была беременна, ее положение почти не было заметно. Даже на седьмом месяце Келли носила свою обычную одежду. И Мэрилин надеялась, что сможет скрыть свое состояние, по крайней мере, до тех пор. Она станет носить свободные платья и избегать облегающих деловых нарядов. Скрывать беременность будет сложно, но она постарается потянуть так долго, как только сможет.

Ей необходимо освободить в своей жизни место для ребенка. Незапланированная беременность стала шоком, но она быстро приспособится. Этот ребенок, ее ребенок, растет внутри ее, и на мгновение Мэрилин едва не закружилась от радости. А затем реальность обрушилась на нее.

Менее чем через восемь месяцев она станет матерью. Жизнь дает ей второй шанс, и в этот раз она не повторит ошибок прошлого. Теперь она не позволит мужчине управлять своей жизнью и жизнью ее ребенка.

Мэрилин поглотили эмоции и планы, сформировавшиеся лишь наполовину, и она уже не хотела сидеть дома. Предрождественская суматоха была в самом разгаре, и Мэрилин хотелось веселья и радости.

Она направилась в большой магазин, который располагался рядом с театром. В длинном одноэтажном здании находилось несколько маленьких магазинчиков, Уол-март, огромный магазин авторских вещей. Парковка была заполнена. Мэрилин направилась к кинозалам и прочитала афиши, но ни один из фильмов не привлек ее внимания.

Осмотр магазина вещей ручной работы показался ей куда более интересным занятием. Пересекая парковку, Мэрилин заметила Джона, который направлялся ей навстречу.

— Счастливого Рождества, Джон.

— Привет, Мэрилин. — Его взгляд был настороженным. — Рождественские покупки?

— Пока просто присматриваюсь. Я так поняла, ты отвез свои фотографии в Сиэтл.

Слухи, что теперь его работы выставляются в большой галерее Сиэтла, разнеслись очень быстро. Для Джона все обернулось удачей, и Мэрилин была рада слышать подобные новости, хотя галерея на Харбор-стрит и потеряла те деньги, которые приносили его фотографии.

Джон кивнул.

— Мои поздравления, Джон. — Мэрилин действительно была за него рада.

— Спасибо.

— Было приятно увидеть тебя.

Это было правдой лишь отчасти, но другие слова прозвучали бы невежливо.

Стоять посреди парковки было бессмысленно, и Мэрилин хотела идти дальше, но Джон остановил ее:

— Мэрилин.

— Да? — Она понимала, что ее голос звучит нетерпеливо.

— Я хочу поговорить о той ночи.

Мэрилин закрыла глаза, не желая этого слышать.

— Мы разве не обсудили данную тему?

— Я не планировал того, что произошло.

— Раз ты так говоришь… — Мэрилин отвела взгляд, не осмеливаясь смотреть на него.

— Если ты понимаешь, о чем я… Я пытаюсь сказать, что не предохранялся. — Джон пожал плечами, когда не услышал ответа. — Ты действительно хочешь, чтобы я объяснил?

— Нет. — Последнее, в чем нуждалась Мэрилин, — объяснение.

Только не теперь, когда Мэрилин лучше его самого знала, каковы могут быть последствия. И каковы они есть.

— С тобой все в порядке? То есть, есть ли шанс, что… ну ты знаешь…

Беспокойство Джона было очевидно.

Мэрилин выдавила улыбку:

— Не беспокойся об этом.

— Но я волнуюсь. — Взгляд Джона помрачнел. — Мне нужно знать, я должен быть уверен.

Мэрилин испугалась, что он догадается, и быстро проговорила:

— Я в порядке, Джон. Спасибо за беспокойство, но ситуация под контролем.

— Ты уверена?

Его облегчение было заметно.

— Абсолютно.

Секунду или две Джон удерживал ее взгляд, а затем резко повернулся и ушел.

И только тогда Мэрилин смогла расслабиться. Она выровняла дыхание и поторопилась в магазин.

В пятницу, за пять дней до Рождества, Мэрилин решила пообедать в ресторане «Сытные блюда», где готовили замечательные супы и оригинальные сэндвичи. Ресторан был местной достопримечательностью, и Мэрилин ходила туда так часто, как только могла. Наслаждаясь супом из морепродуктов, Мэрилин сидела одна в углу и читала журнал, когда появилась ее мать.

— Я подумала, что увижу тебя здесь, — проговорила Грейс. — Не против, если я присоединюсь?

— Конечно, рада видеть тебя.

Хотя они жили и работали в одном городе, случалось, проходила неделя, прежде чем им удавалось встретиться и поговорить.

Грейс заказала томатный суп-пюре и чашку кофе, а затем опустилась на стул напротив дочери.

— Не так давно у меня был посетитель.

— Клиф Хардинг? — Мэрилин не потребовалось много времени, чтобы догадаться.

— Он пригласил меня и Лютика посмотреть на его ранчо. Я поеду туда в субботу, — проговорила Грейс, краснея. — Сначала собиралась поехать и Шарлота, но она не очень хорошо себя почувствовала, поэтому будем только я, Лютик, Клиф и лошади. У него изумительные лошади.

После небольшой паузы она продолжила рассказ, добавляя комментарии о двухэтажном деревянном доме, пастбищах, лесах и даже ручье.

Мэрилин не могла вспомнить, когда последний раз ее мать была настолько оживленной.

— Звучит чудесно.

То, что ее мать согласилась встретиться с Клифом, было шагом в правильном направлении.

Грейс попробовала суп, взяла немного крекеров и утопила их в чашке. Подняв взгляд, она несколько мгновений смотрела на дочь, а потом ее глаза сузились.

— О боже, ты ужасно бледна, — проговорила Грейс. — Плохо себя чувствуешь?

— Я бледна? — Мэрилин попыталась сделать вид, что для нее это новость.

— Ты выглядишь утомленной.

— Я в порядке, мам.

— Пообещай мне, что сходишь к врачу. — Грейс, хмурясь, внимательно наблюдала за дочерью.

— Мне не нужно встречаться с доктором, — ответила Мэрилин, желая отшутиться. — В следующий раз ты будешь настаивать, что мне стоит есть чернослив, как это делает миссис Джефферсон.

— Если ты не договоришься о встрече, это сделаю я. — Грейс отхлебнула еще немного супа. — Я не помню, чтобы ты когда-нибудь была так бледна. Если бы я хорошо не знала тебя, то подумала бы, что ты беременна.

Слова матери так шокировали Мэрилин, что она подавилась супом, закашлялась, на глазах выступили слезы. Грейс потянулась, чтобы постучать по спине Мэрилин.

— Ты в порядке?

— Я думаю… в порядке… — Мэрилин взяла бокал с водой и сделала глоток.

Прошла минута или около того, и Мэрилин смогла почувствовать внимательный взгляд матери. Когда Грейс наконец заговорила, ее голос был тихим.

— Твой отец всегда был ближе к Келли. Но я именно с тобой отождествляла себя. Мы очень похожи. Ты ведь понимаешь это? Когда-то мои волосы были точно такого же оттенка, и глаза у нас одинаковые — карие.

Мэрилин догадывалась, куда клонит Грейс.

— Ты моя мать, — проговорила она. — Конечно, мы похожи.

— Я училась в выпускном классе, когда узнала, что беременна тобой, — шепотом сказала Грейс.

Мэрилин с трудом сглотнула. Детали ее рождения открыто не обсуждались, однако Мэрилин еще в подростковом возрасте узнала, что ее мать забеременела в выпускном классе.

— Я сказала Дэну, и мы представления не имели, что делать. Было важно дождаться окончания школы и только потом рассказать родителям, но моя мать знала. Мне не пришлось говорить ей, и знаешь почему?

Глаза Мэрилин наполнились слезами, в руках она комкала салфетку.

— Потому что ты была бледна?

— Я тоже была слабой. Беременность истощала меня, и я выглядела смертельно бледной. Нельзя сказать, что мне было непомерно тяжело, но потребовался рецепт на таблетки с железом.

Грейс не сказала больше ничего, не давила на Мэрилин и не забрасывала ее вопросами. Она просто ждала.

— Тогда ты знаешь, — проговорила Мэрилин спустя мгновение, изо всех сил пытаясь не расплакаться.

— Отец?

— Он не у дел, — ответила Мэрилин, не желая упоминать имя Джона.

— О, Мэрилин…

— Со мной все будет хорошо, — перебила она мать. — Правда. Мам, мне почти тридцать шесть, я могу позаботиться о себе.

— Но…

— Конечно, потребуется некоторая подготовка, но сейчас я счастлива. — Но в данный момент радость определенно отсутствовала — по щекам Мэрилин катились слезы.

— У нас всегда была эта связь, Мэрилин, — произнесла Грейс. — Я узнала. Каким-то образом узнала.

— Она была не всегда, мам.

— Что ты имеешь в виду? — Грейс удивленно посмотрела на дочь.

— Если бы эта особая связь была у нас пятнадцать лет назад, ты узнала бы и тогда.

Теперь Грейс смотрела на дочь огромными, удивленными глазами.

Вот теперь часть правды вышла наружу, хотя Мэрилин и намеревалась держать ее в тайне всегда. Ее грех, боль, вина — все то, что она носила в себе эти годы.

— Ты была беременна тогда?

Ком в горле Мэрилин был настолько большим, что она смогла только кивнуть.

— Предоставь это тебе, и ты будешь ждать до последней минуты, чтобы установить елку, — поддразнивала Джека Оливия, когда он вытаскивал первую упаковку декоративных шаров.

На самом же деле Оливия считала, что это очень мило со стороны Джека. Эрик ушел, но достаточно быстро вернулся, к большому облегчению Джека. Он купил рождественскую елку, пытаясь поднять настроение сына на праздники, а Оливия согласилась помочь ему с украшением. Правда, фонарики и украшения пришлось купить, потому что прежде Джека не особо волновали эти атрибуты Рождества.

По мере приближения Рождества Эрик становился все более и более угнетенным. Джек делал все возможное, чтобы вытащить сына из меланхолии, но безрезультатно. За два дня до Рождества он пригласил Оливию, чтобы украсить дерево, пока Эрика не было дома. Они надеялись, что сюрприз поднимет ему настроение.

— Мне почти нравится это плачевное дерево, — проговорил Джек, отступая назад, чтобы осмотреть его, — с одной стороны ветви росли густо, а с другой практически отсутствовали.

— Это дерево определенно как у Чарли Брауна — героя-неудачника из мультфильма.

По мнению Оливии, дерево было самым жалким из всех вечнозеленых, но она соглашалась, что в нем есть некая привлекательность. Оливия привезла недостающие украшения и диски с рождественской музыкой, и они готовы были начать.

В камине горел огонь, а из колонок раздавался голос Энди Уильямса.

— Итак? — спросил Джек, поправляя гирлянду белых мигающих огней. — Ты собираешься заняться чем-то особенным после того, как мы нарядим елку?

— Я подумывала о том, чтобы позволить тебе отвести меня на ужин.

— «Хижина тако» подойдет?

Оливия вздохнула. Девять из десяти, что Джек выберет этот ресторан.

— Они все еще должны тебе за рекламу?

— Я могу есть там еще лет двадцать.

— Именно этого я и боялась.

— Но ты ведь любишь мексиканскую кухню? — Джек повесил имбирного человечка на поникшую ветвь деревца.

— Конечно, но больше мне нравится хорошая компания.

Джек, посмеиваясь, обнял Оливию за талию, собираясь поцеловать. Оливия уж точно не стала бы возражать, но открылась входная дверь, и Джек резко отпрянул. Он отпустил Оливию, и она едва не упала.

— Эрик, — потрясенно проговорил Джек. — Я не ожидал тебя еще часа два.

Эрик прошел в комнату. Выглядел он мрачным и, казалось, не заметил, что прервал Оливию и Джека посреди поцелуя.

— Ты взял почту?

Эрик кивнул.

— Что случилось? — спросила Оливия.

Молодой человек выглядел потрясенным.

— У меня новости от Шелли. — Эрик кинул почту на кофейный столик.

— Она написала тебе? — Джека, похоже, ободрило это известие.

— Нет… — Эрик закрыл лицо ладонями. — Она прислала мне фотографию.

— Фотографию? — Джек нахмурился. — Какую?

— Ребенка, — ответил Эрик и посмотрел на Джека и Оливию. — Точнее, детей. У Шелли близнецы.

— Близнецы! — Джек упал на диван.

Эрик взял верхний конверт:

— Смотрите сами.

Джек быстро встал с дивана, подошел, взял бумагу и внимательно на нее посмотрел, а Оливия заглядывала через его плечо. Нечеткая фотография отражала два отдельных плода. Они были расположены так, что легко можно было определить пол детей.

— Похоже, оба мальчики, — объявил Джек.

— Шелли не прислала записку о результатах ультразвука?

— Нет, — ответил Эрик, — но, получив это, я подумал, что нам надо поговорить. Поэтому поехал на квартиру…

— И что? — допытывался Джек.

Эрик провел рукой по лицу, кажется, не зная, с чего начать.

— Дело в том, что я люблю Шелли. Эти месяцы, когда мы живем врозь, стали для меня сущим адом.

— Они были адом и для меня, — пробормотал Джек, и Оливия локтем ткнула его в ребра.

— У тебя была возможность поговорить с Шелли? — сочувственным тоном поинтересовалась она.

— Я сказал ей правду, — ответил Эрик. — Я люблю ее и всегда буду любить. И меня не волнует, если ребенок… дети не мои. Я все равно хочу быть с ней. — Он во второй раз потер ладонями лицо, и Оливия подумала, что он может расплакаться. — Я не могу сделать ничего лучшего, верно? Я уже отдал ей свое сердце. И предложил свое прощение. Что еще я могу сделать?

— Ей не нужно твое прощение, Эрик! — простонала Оливия.

— Я не могу быть их отцом, — повысил голос Эрик. — Но я хочу им стать, если Шелли позволит.

— Она отказалась? — Ярость Джека была очевидна. — Этой женщине нужен психиатр! Вам обоим он необходим!

— Джек!

Его сын не нуждался в порицании, он и так уже был угнетен достаточно сильно. Зачем перекладывать на его плечи еще больший груз вины?

— Шелли не захотела говорить со мной. Она выгнала меня.

— Из твоего собственного дома? — Джек уже почти рычал. — Эта женщина сумасшедшая!

— Джек! — Оливия вновь ткнула его локтем. Вместо того чтобы помочь, он все осложнял. — Пусть мальчик расскажет нам все сам.

— Прости, — проговорил Джек, хотя в его раскаяние было трудно поверить.

— Я отправился обсудить все с Шелли. Я хотел, чтобы она знала — мне все равно, кто отец. Я, тот новый ее сослуживец или какой-то парень с улицы.

Лицо Эрика напряглось, пока он рассказывал, и Оливия не могла поверить, что он действительно так сказал.

— И она выкинула тебя? — опять повысил голос Джек.

— Шелли сильно плакала, и я не понимал, что она говорит. Но она дала достаточно ясно понять одну вещь, — пробормотал Эрик. — Она хотела, чтобы я убрался оттуда.

— Женщины… — проворчал Джек. — Нельзя жить с ними, но и без них невозможно существовать.

— Прекрати! — потребовала Оливия. — Перестань бросаться банальностями!

В ответ Джек кинул на нее покаянный взгляд.

— Шелли сказала, что лучшим выходом будет, если я исчезну из ее жизни. — Эрик говорил мрачным тоном, и его страдание разбивало сердце Оливии.

— А как же дети? — спросила она.

— Шелли сказала… что уже слишком поздно.

— Слишком поздно? Что она имела в виду?! — вскричал Джек.

— Она не желает иметь со мной ничего общего. — Создавалось впечатление, что Эрик вот-вот разрыдается. — По крайней мере, думаю, она сказала именно это.

— Она могла говорить и нечто другое, — отчаянно произнес Джек. — Может, ты не понял…

— Я все понял, когда она захлопнула дверь перед моим лицом, — заверил отца Эрик. — У нас все кончено, теперь я знаю это.

— Не руби сплеча, — заспорил Джек. — Давай…

— Эрик, сядь, — вмешалась Оливия, игнорируя Джека. — Сейчас я сварю кофе, а потом мы поговорим.

— А что здесь обсуждать? — поинтересовался Эрик, безнадежно пожимая плечами.

— Вообще-то нам есть о чем поговорить, потому что этим малышам потребуется их отец и… — Оливия замолчала и многозначительно посмотрела на Джека, — их дедушка.

— Что еще я могу сделать? — вновь повторил свой вопрос Эрик, следуя за Оливией в кухню.

— Не беспокойся, — уверенно произнесла Оливия, обнимая его. — Жизнь имеет обыкновение делать нам все на благо. Если бы твоя мать была здесь, а не в Канзасе, она сказала бы то же самое. Сейчас тебе больно, но будь терпелив. Шелли потянется к тебе. Она нуждается в тебе, Эрик, и хочет, чтобы ты вернулся в ее жизнь.

— Думаете?

Было больно смотреть на его страдальческое лицо — уязвимое и настороженное ввиду его страстного желания поверить.

— Конечно, — кивнула Оливия, убежденная в своих словах.

Опыт говорил ей, что женщины не сохраняют столько связи — ужин с Джеком, отосланные фотографии с ультразвука, — если хотят прервать отношения с мужчиной. То, что Шелли сказала Джеку, давало надежду, что Эрик и Шелли после рождения детей, возможно, будут встречаться. И это обнадеживало Оливию.

— Правда? — задал вопрос Джек. — А как много времени, ты думаешь, на это потребуется?

— Да, — эхом отозвался Эрик. — Как много?

— Я не могу дать вам ответа, — произнесла Оливия, и ей захотелось как следует поколотить Джека за то, что он поднял эту тему.

— Ты очень мудрая женщина, — сказал Джек, глядя на нее в восхищении. Он, казалось, немного расслабился.

— Она великолепна, — согласился Эрик.

— А теперь не поможешь ли нам украсить дерево? — весело сказала Оливия.

Эрик помедлил, но вскоре подарил ей широкую улыбку.

— Хорошо!

В глубине души Оливия была убеждена, что у Эрика, Шелли и близнецов все уладится, несмотря на то, кто отец этих малышей.

Глава 11

Боб и Пэгги Бэлдон готовились ко сну. За стенами дома завывал ветер и лил дождь. Зимние месяцы в гостинице всегда тянулись медленно. Прошло три дня после того, как отбыл их последний постоялец. Гостиница была их пенсионным проектом, но прямо сейчас Боб не возражал против отсутствия жильцов. Это дало ему и Пэгги долгожданную передышку и возможность насладиться домом и друг другом.

Ветер колыхал голые ветви деревьев у окон, когда Боб выключил телевизор после просмотра одиннадцатичасовых новостей. Мелькали молнии.

— Похоже, нас ожидает беспокойная ночь, — сказал он. — Лучше иметь под рукой несколько фонариков.

Пэгги кивнула, беря чашки от кофе и относя их в кухню.

Боб собирался направиться вверх по лестнице, когда заметил свет фар — на их подъездную дорожку свернул автомобиль.

— Мы ведь не ожидаем гостей? — Боб спросил Пэгги на тот случай, если она ждала кого-то и забыла ему рассказать, хотя и знал ответ.

— Не раньше выходных. — Пэгги положила две кружки в посудомоечную машину.

— Но, похоже, кто-то едет.

Пэгги раздвинула шторы и выглянула в окно.

— Это кто-то незнакомый?

— Сложно сказать при таком дожде, но я не узнаю машину.

Боб почти подошел к входной двери, когда послышался звонок. Он включил фонарь на крыльце и открыл замок. Мужчина, стоящий перед дверью, был одет в дождевик и фетровую шляпу. В руке он держал небольшой чемодан. Голова гостя была опущена, отчего невозможно было рассмотреть лицо.

— Я видел знак у дороги. У вас есть комната на ночь? — спросил мужчина низким, хриплым голосом.

— Да, — ответил Боб и внимательно осмотрел незнакомца.

Гостю около пятидесяти пяти, предположил Боб, но нельзя быть уверенным. Входя в дверь, он продолжал сутулиться. И Боб подумал, что мужчина кажется ему знакомым.

Пэгги — всегда гостеприимная и сердечная — проводила гостя в кухню, где хранились формы регистрации. Мужчина мельком взглянул на бумагу, которую вручила ему Пэгги.

— Я заплачу сейчас, — проговорил он, вытаскивая наличные из кармана.

— Необходимо, чтобы вы заполнили информационную карту, — сказал Боб.

Этот парень вызывал у него странное чувство, но он никак не мог точно определить, что это за чувство.

— Я Боб Бэлдон, — произнес он. — Может, вопрос покажется вам странным, но мы прежде не встречались?

Незнакомец не ответил.

— Милый, не атакуй нашего гостя вопросами, — прошептала Пэгги.

Боб слегка нахмурился. Он не мог не задаваться вопросом, почему незнакомец выбрал достаточно отдаленную гостиницу, а не воспользовался одним из более удобных мотелей рядом с автострадой.

— Могу я предложить вам выпить чего-нибудь теплого? — заговорила Пэгги.

— Нет, ничего не надо. — Его ответ был грубым, практически враждебным.

— Что привело вас сюда в такую ночь? — продолжал допытываться Боб. — Мы стоим не на проторенной дорожке.

— Это сейчас не важно, — вмешалась Пэгги, глядя на мужа.

Боб видел, что жена раздражена его отношением к гостю, но совершенно из-за этого не беспокоился. Незнакомец вновь проигнорировал вопрос.

— Если вы покажете мне комнату, я буду очень благодарен.

— Конечно. — Пэгги направилась вдоль длинного коридора из кухни. — У вас есть выбор. У нас есть золотая комната и…

— Первая меня вполне устраивает. Я заполню информационную карту для вас завтра утром.

Гость казался раздраженным — ему не терпелось заняться своим делом, каким бы оно ни было. Он открыл дверь и поставил чемодан в комнату, а затем, не поворачиваясь, проговорил:

— Надеюсь, вы не возражаете, если я лягу. У меня был долгий день.

Боб собирался сказать, что для начала необходимо покончить с бумажной работой, но Пэгги опередила его:

— Завтрак между восемью и десятью. Хорошего вам сна.

— Спасибо. — Мужчина закрыл дверь, и они услышали, как щелкнул замок.

Боб подождал, пока они не оказались наверху, а потом заговорил:

— Он мне не нравится.

— Не будь смешным, — произнесла Пэгги, входя в хозяйскую спальню, чтобы снять макияж. — Он — жилец. И не обязан тебе нравиться. Он уедет утром, и мы больше никогда не увидим его.

— Может быть, — пробормотал Боб, но у него было подозрение, что жена не права.

Ураган продолжал набирать силу, а Боб стоял у окна спальни, из которого открывался вид на чернильные воды бухты. Но маяк можно было видеть на расстоянии, даже в такую погоду он помогал кораблям избежать опасности. Вдруг Боба посетило жуткое ощущение. Он вновь задался вопросом о деле, которое привело незнакомца в его дом. Ему не нравился мужчина в комнате внизу, хотя Боб и не мог сказать почему. Но интуиция говорила ему: незнакомец принес с собой неприятности.

Пэгги была настолько сердечной женщиной, что видела только человека, попавшего в непогоду и ищущего укрытия на ночь. И Боб очень хотел бы ощущать только это.

— Ты идешь в постель? — спросила Пэгги, откидывая стеганое одеяло и опускаясь на хрустящую, чистую простыню.

Может, Пэгги действительно права. Обычно так и случалось. Человек внизу просто проезжал мимо. Утром он пойдет своей дорогой, и они больше никогда не встретятся. Незнакомец уже полностью заплатил за комнату, и если не захотел заполнять информационную карту, что ж, это его право.

Следующим утром Боба разбудило солнце. Он проснулся и был поражен, увидев, что на дворе светло. Пэгги уже спустилась — он мог слышать, как жена подпевает радио, в то же время она пекла черничные кексы. Это было ее фирменное блюдо, а черника была родом с привычного их маленького участка земли, который располагался рядом с травяным садом — гордостью Пэгги. Аромат свежего кофе поднимался даже вверх по лестнице.

Боб провел ладонью по лицу, вспоминая обрывки привычного ночного кошмара. Не картинки, а скорее чувства, впечатления, и они не были приятными. Добравшись до кровати, Боб погрузился в беспокойную дрему, а потом впал в глубокий сон. Теперь он изо всех сил пытался вспомнить свои сны, но безрезультатно.

Обычно он вставал до Пэгги и готовил кофе. Чувствуя вину за свой долгий сон, он торопливо оделся. К нему пришла запоздалая мысль, и Боб подошел к окну. Конечно же белый «форд» все еще был припаркован внизу. Значит, их гость не ускользнул, как подозревал и надеялся Боб. Вероятно, этим утром незнакомец будет более дружелюбен, нежели вчера вечером, и Боб сможет понять, что ему показалось таким знакомым.

Пэгги улыбнулась, когда увидела проснувшегося мужа.

— Доброе утро, родной. Даже не припомню, когда ты так долго спал.

— Знаю. И сам не понимаю почему.

— Тебя преследовал один из твоих кошмаров. — Жена немного помедлила.

— В самом деле? Я не помню…

— С тобой все в порядке? — Лицо Пегги исказилось от волнения, она внимательно изучала мужа.

— Я в порядке, — пробормотал Боб. — Я ведь не вставал… правда?

Дважды за много лет Боб просыпался в каком-либо месте за пределами их спальни. Единственным тому объяснением было хождение во сне.

— Ты ведь был в постели, когда проснулся? — с улыбкой поинтересовалась жена.

Боб кивнул и сразу же почувствовал облегчение. Он обнял жену, а затем налил себе кофе. Взяв книгу, он направился в застекленную террасу и расположился на раскладном кресле, чтобы почитать. За его плечами было двадцать лет воздержания, но он все равно жил одним днем. Одна стопка могла бы разрушить все, и он не позволял прожить ни дня, не напоминая себе этого. Спустя двадцать минут Пэгги уже вытаскивала кексы из печки.

Их утренний распорядок был давно расписан по минутам, и было почти десять, когда Пэгги поняла, что они не видели сегодня гостя, хотя его машина все еще оставалась припаркованной возле здания. Любопытство заставило Боба заглянуть в водительское окно. На пассажирском сиденье лежала карта, а в отделении для напитков стояла наполовину пустая бутылка воды. Ничего необычного.

— Я ведь сказала ему, что завтрак между восемью и десятью? — спросила Пэгги у Боба, когда он вернулся в дом.

— Может, он хочет поспать подольше. Он говорил, что у него был тяжелый день.

— Уже двенадцатый час, — пробормотала Пэгги чуть позже.

— Он странный парень. — Боб не собирался менять свое мнение на этот счет.

Спустя полчала Пэгги вновь проявила беспокойство:

— Может, нам стоит посмотреть, все ли с ним в порядке.

— Дай ему поспать, — настаивал Боб. — Насколько мы знаем, он может работать в своей комнате. У него ведь был с собой компьютер?

— Я не помню.

По мнению Боба, если незнакомец хотел уединения, ему стоит позволить им насладиться.

Пэгги бросила на него вопросительный взгляд, затем пожала плечами и вернулась к лоскутному одеялу, над которым недавно начала работать. Боб отправился в свою гаражную мастерскую — на пенсии он занялся столярной работой и наслаждался изготовлением мебели. За годы он создал несколько действительно стоящих вещей, если уж говорить откровенно. Недавно он закончил работать над комодом и гордился своим изделием. Покрыв комод последним слоем лака, Боб вернулся в дом. Было двенадцать тридцать. Он посмотрел в окно и вновь увидел автомобиль незнакомца на том же месте, что и ранее.

Боб сделал себе бутерброд и возобновил работу в гараже. Несколькими минутами позже появилась Пэгги.

— Думаю, мы должны сходить туда, — проговорила она. — Я постучала в его дверь, но не получила ответа.

Боб решил, что Пэгги права. Следуя за женой в дом, он постучал в дверь.

— Вы проснулись?! — громко позвал он.

— Нет необходимости кричать, — прошептала Пэгги. Она выглядела встревоженной, и, откровенно говоря, Боб начинал чувствовать то же самое. Хотя они вели дело более десяти лет, это был первый раз, когда у них появился… подобный гость.

— У меня есть ключ, — сказала ему Пэгги, когда они не получили ответа.

— Хорошо.

— Мне позвонить Трою Дэвису? — спросила она.

Шериф был хорошим другом, но Боб не хотел тратить время Троя, если на все это есть логическое объяснение.

— Пока не надо.

— Но что-то не так.

— Не делай поспешных выводов, Пэг.

Теперь Боб жалел, что не прислушался к интуиции и не посоветовал незнакомцу поискать другое место для ночлега.

Пэгги вручила ему ключ, и Боб с неохотой вставил его в замок. Он медленно повернул ключ и рывком открыл дверь. Их гость спал в центре кровати. Его пальто висело в шкафу, а шляпа лежала на полке, чуть выше. Чемодан был открыт и выглядел так, будто его собирал хирург — все аккуратно сложено и упаковано. И казалось, его не трогали.

— Он просто может быть болен, — проговорила Пэгги, хватаясь за руку мужа.

Боб сомневался в этом. Он узнал запах, и по его коже побежали мурашки от воспоминаний о боевых действиях в джунглях, которые происходили почти сорок лет назад.

Какой бы ни была причина нахождения незнакомца в Кедровой Бухте, теперь она останется загадкой.

Боб подошел к кровати и посмотрел на гостя. Прошлой ночью его лицо было прикрыто тенью от шляпы, которую мужчина натянул низко на лицо. Теперь Боб мог хорошенько рассмотреть его, он выглядел моложе. И был мертв.

— Он… мертв? — спросила Пэгги, бледнея.

Уже зная ответ, Боб все равно попробовал найти пульс на шее мужчины. Ничего.

— Думаю, пора позвонить Трою, — проговорил Боб.

Спустя пятнадцать минут двор был заполнен служебными автомобилями. Медицинские работники, несколько офицеров и судебно-медицинский эксперт бродили по дому. Боб отвечал на вопросы, которые следовали один за другим, но не мог предоставить Трою или Джо Митчелу — судебно-медицинскому эксперту — много информации.

— Нам придется провести вскрытие, — произнес Трой.

— Вы скоро увезете его отсюда? — спросила Пэгги. Боб видел, что его жена потрясена случившимся. А если говорить начистоту, то он и сам чувствовал себя не лучше.

Судебно-медицинский эксперт вышел из комнаты и снял перчатки.

— У вас есть какие-либо предположения? Его убили? — поинтересовался Боб.

— Пока неясно, — нахмурившись, ответил Джо. — В соответствии с его водительским удостоверением имя вашего незнакомца Уитком. Джеймс Уитком из Флориды. Это о чем-нибудь говорит вам?

— Нет. — Боб ответил с уверенностью, несмотря на вчерашнее ощущение. — Я никогда не видел этого человека.

— Ему сделали серьезную пластическую операцию. — Джо продолжал хмуриться.

Боб едва ли знал, что делать с этой информацией.

— Здесь произошло что-то необычное, — проговорил Джо, следуя за телом, которое несли по коридору.

Популярность Мэрилин в салоне «Приготовьте ваши ноготки» заметно упала после вечеринки на Хеллоуин. Рейчел, ее мастер по маникюру, познакомилась с бывшим парнем Терри, который обожал работать с автомобилями. И некоторое время все выглядело многообещающе.

Весь ноябрь и декабрь Рейчел восторгалась Ларри и всем тем, что он сделал с ее машиной. Сначала он заменил ее пришедшие в негодность тормоза, за что ей пришлось отдать лишь малый процент по сравнению с тем, что потребовали бы в салоне. Затем починил внутреннее освещение. И даже привел в порядок ее магнитофон. Рейчел была благодарна и убедила себя, что безумно влюблена в него. Как она может не любить мужчину, который сохранил ей сотни долларов?

Но потом полетела коробка передач. Это должен был стать капитальный ремонт, но герой Рейчел был уверен, что сможет справиться с этим. К сожалению, Ларри переоценил свои умения. Он не только выполнил работу плохо, но Рейчел пришлось отвезти машину в автомастерскую и заплатить за все во второй раз. А ко всему прочему, Ларри предъявил ей счет за работу и части, которые поставил на машину. Конечно же их отношения сделали резкий поворот в противоположную сторону.

Опыт Джейн был не намного лучше. Она искала мужчину, который не выбрасывает деньги на ветер. Дженни когда-то встречалась с хорошим, но крайне скучным финансовым консультантом, которого и познакомила с Джейн на вечеринке. Джейн и Джеф сразу же нашли общий язык. Джейн настаивала, что Джеф не был так скучен, как рассказывала Дженни. Но затем он дал ей ценную информацию о горячих акциях, которая была похожа на информацию для служебного пользования. Уверенная, Джейн инвестировала все свои накопления, и почти сразу же акции упали на восемь процентов.

— Из всего этого я поняла: если одна из нас бросила мужчину, на то были основания, — проговорила Рейчел, заканчивая работу над ногтями Мэрилин.

— Совершенно верно, — эхом отозвалась Джейн.

— А как тот парень, с которым познакомилась ты? — поинтересовалась у Мэрилин Дженни.

Она моргнула, делая вид, что не понимает вопроса.

— Я ни с кем не знакомилась.

— Тот парень, которого ты привела, прилип к тебе и не отходил ни на минуту, — с другого угла салона отозвалась Терри. — Я очень долго наблюдала за ним. И он совсем не хотел общаться со мной.

— Уверена, ты просто придумываешь.

Последний человек, которого она хотела обсуждать с подругами, — это Джон Бауман.

— Маловероятно, — пробормотала Терри, стоя перед полкой с лаком для ногтей. Она выбрала флакон и прочитала номер на дне, а затем спросила клиентку: — Как насчет «Не просто официантка»?

Слава богу, внимание переключилось с Мэрилин.

— Ты собираешься встречаться с ним? — спросила Рейчел, застигая Мэрилин врасплох своим вопросом. — Может, ты не заметила, насколько сексуален тот парень, но остальные уж точно это отметили.

— Последний раз я видела его перед Рождеством, но если увижу еще, могу дать твой номер. — Только так Мэрилин могла убедить Рейчел, что ее не интересует Джон.

— Нет уж. Я встречалась с парнями, которые интересовались другими. Это крайне угнетает. — Нанося последний слой лака, Рейчел установила таймер и наклонила лампу над идеальными розовыми ногтями Мэрилин.

Мэрилин поторопилась уйти из салона, как только ногти высохли. Она договорилась встретиться с матерью за ужином в «Блинном дворце». Весь ее распорядок был изменен из-за владельцев галереи, которые неожиданно прилетели в город. К счастью, Рейчел смогла принять ее чуть позже.

Опасаясь вопросов, Мэрилин избегала встреч с родными. Келли, которая была занята с маленьким Тайлером, принимала ее объяснения охотно, но вот Грейс отказывалась поверить даже в одно. У Мэрилин не оставалось другого выбора, кроме как согласиться на встречу с матерью в ресторане, где порции были большими и дешевыми.

К моменту прибытия Мэрилин Грейс уже заняла кабинку. Мэрилин опустилась на сиденье напротив матери и взяла меню.

— Как ты себя чувствуешь? — немедленно спросила Грейс.

— Превосходно.

Это была ложь, но Мэрилин не хотела, чтобы Грейс слишком остро реагировала на ее положение. О беременности знала только мать — Мэрилин пока не была готова поделиться новостью с Келли или с кем-нибудь из подруг, тем более что чувствовала себя плохо. Каждое утро последнего месяца Мэрилин, просыпаясь, тут же бежала в туалет — ее тошнило непрестанно. Мэрилин не могла вспомнить подобных симптомов у Келли, когда та была беременна. Так или иначе, если ее сестра и страдала от утренних приступов тошноты, Пол был рядом — любил и поддерживал ее, а затем вручал салфетку. А Мэрилин никогда не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас.

Грейс отложила в сторону меню.

— Так, значит, твое здоровье в идеальном состоянии? Ха! Я не поверю в это ни на мгновение.

— Мама, — проговорила Мэрилин, изо всех сил пытаясь говорить сердечно. — Не надо. Пожалуйста, не надо.

— Не надо — что? — спросила Грейс, а затем, похоже, передумала. — Давай начнем сначала, хорошо?

— Пожалуйста, мам, хотя бы в этот раз не закидывай меня вопросами, на которые я не хочу отвечать. — Мэрилин прикусила нижнюю губу и молилась, чтобы мать услышала ее просьбу.

Грейс внимательно посмотрела на дочь, очевидно не радуясь ее просьбе.

— Хорошо, — медленно ответила она. — Есть масса других вещей, которые мы можем обсудить.

— Например? — с благодарностью спросила Мэрилин.

— Ну, для начала… — произнесла Грейс, обеими руками покачивая бокал с водой. — Вечером в прошлую субботу я ходила ужинать с Клифом Хардингом.

Вот теперь это были новости, которые хотела услышать Мэрилин.

— Клиф позвонил тебе? — По ее мнению, он и так слишком долго ждал.

— Вообще-то я позвонила сама, — ответила Грейс так, будто совершила ужасное нарушение этикета, затем покраснела и опустила глаза в меню.

— Мам, это чудесно!

— Я никогда в жизни не звонила мужчине. — Даже сейчас Грейс говорила так, будто была не уверена в том, что поступила правильно.

— И что же убедило тебя?

— Оливия, — без промедления ответила мать. — И два бокала вина. Она предупреждала меня, что Клиф потеряет интерес и… Я была так одинока и несчастна.

— Вино определенно может разрушить чьи угодно убеждения. — Мэрилин изогнула одну бровь, хотя сама оказалась в подобной ситуации и прекрасно понимала мать.

— Мы с Оливией праздновали, — принялась объяснять Грейс. — Сет и Джастин ожидают ребенка. А ты знаешь, что они купили ресторан? Это так волнительно для них.

— Да. Я слышала о «Капитанской галере». Уверена, они справятся и…

К их столику подошла официантка-подросток, чтобы принять заказ.

— Ты ведь не говорила ничего обо мне?

— Нет, — пробормотала Грейс. — Но я так хотела сделать это.

— Никто не должен знать, мам.

— Но почему…

— У меня есть на то причины.

— Я хочу поговорить об этом, Мэрилин, но каждый раз, когда пытаюсь, ты замолкаешь и принимаешь оборонительную позицию. Я твоя мать. Я ведь понимаю, что ты избегаешь меня. И хочу знать почему.

— Я жалею, что сказала тебе… Знала, что пожалею, но все равно сделала это.

— Дело не только в твоем теперешнем состоянии, — прошептала Грейс. — Я все думаю о том, что ты сказала тогда за обедом.

— Мам, не надо. — Ком в горле Мэрилин становился все больше. — Пожалуйста, не надо. Я не могу это обсуждать.

— Ты сказала, что была беременна и раньше. Пятнадцать лет назад. Это случилось до твоего брака или…

Мэрилин покачала головой, отказываясь обсуждать самое болезненное время в своей жизни, и поинтересовалась:

— И как прошло ваше свидание?

Мать посмотрела на нее, ее глаза заволокла грусть.

— Ты скажешь мне когда-нибудь?

«Нет, — сказала себе Мэрилин, — если смогу найти способ избежать откровений». Вся ее жизнь изменилась из-за той беременности. Та женщина, какая она сегодня и какой будет всегда, появилась из-за ребенка от Клинта Джостада. Иначе она никогда и не вышла бы за него замуж, никогда не ступила на тропу, которая, как она знала, была неверной. Но, как бы сильно ни хотела свалить всю вину на плечи своего бывшего мужа, Мэрилин прекрасно осознавала свои собственные ошибки. Очень легко придумать оправдания, логически объяснить то, что она наделала. Она была молода, ранима и невероятно наивна.

— Так ты расскажешь мне когда-нибудь? — повторила свой вопрос мать.

— Возможно.

Беременность была вторым шансом, возможностью, которую она никогда не ожидала получить, и в этот раз она последует велению своего сердца.

— Ты рассказала Келли? — Ее мать продолжала задавать вопросы, на которые Мэрилин не имела никакого желания отвечать.

— Пока нет, но скажу.

— Когда?

— Мам… Я расскажу Келли, когда буду готова к тому, чтобы об этом узнали другие.

Мэрилин любила сестру, но Келли просто не умела хранить секреты. В ту же секунду, когда о беременности узнает она, об этом заговорит весь город.

— Расскажи мне о своем ужине с Клифом, — вновь повторила Мэрилин, желая услышать детали первого официального свидания матери после развода.

— Мы ели превосходные итальянские блюда в Такоме.

— Вдали от любопытных глаз, — кивнула Мэрилин. — Клиф проявил внимание. Он поцеловал тебя?

Щеки Грейс вновь стали ярко-красными, и это было откровенным ответом.

— Да.

Грейс взяла вилку и теперь внимательно рассматривала ее.

— Мам, ты краснеешь.

— Единственный мужчина, который целовал меня за последние тридцать семь лет, — это ваш отец.

— И как это было?

Мэрилин понимала: неправильно наслаждаться смущением матери. Она сдерживала желание рассмеяться, но искренне радовалась, что Клиф спланировал такой романтический вечер. И ей доставляла удовольствие абсолютно невинная реакция матери на это.

— Поцелуй был хорошим. Очень хорошим.

— Ты встретишься с ним вновь? — следом спросила Мэрилин.

— Ты такая же, как Оливия.

— Ну так встретишься или нет? — продолжала гнуть свою линию Мэрилин.

— Вероятно. Хотя он и не просил.

К ним подошла официантка и подала салат из кукурузы.

— Принести что-нибудь еще? — спросила она и положила перед ними счет еще до того, как они успели ответить.

— Думаю, нет, — ответила Мэрилин, глядя вслед уходящей девушке.

— Боюсь, вы с Оливией напридумывали из-за этого свидания больше, чем следует. — Грейс взяла из подставки салфетку. — Был всего лишь один ужин, и мы не договорились о следующем.

— Но ты пойдешь с ним на свидание, если он предложит…

— Да… О, я не знаю, свидания пугают меня. Почему я чувствую такую вину?

— Ты ведь в разводе. Не забыла?

— Вы с Оливией уговариваете меня встречаться с Клифом, — вздохнула Оливия. — Но я не уверена, что мне следует…

— Почему нет?

— О, милая, а ты не понимаешь? Мне нужно знать, что случилось с твоим отцом.

На лице Грейс была написана тревога. Она принялась рвать на маленькие кусочки бумажную салфетку.

— После ужина с Клифом я чувствовала себя хорошо. Отчасти… освобожденной. Свободной. Но это долго не продлилось. В ту ночь я заснула с огромным трудом.

— Мам, ты разведена. Ты в разводе!

— Пусть юридически так и есть, но я все еще чувствую себя замужней женщиной. Несмотря ни на что, все еще принадлежу твоему отцу. Сомневаюсь, изменится что-либо до того, как я узнаю, где он и почему ушел от меня.

— Мам. — Ладонь Мэрилин накрыла руку матери. — Мы можем никогда этого не узнать.

— Я понимаю, но это ничего не меняет.

Шарлота сидела в приемной Фреда Стивенсона и яростно вязала. Она посещала доктора Фреда последние двадцать лет и доверяла ему полностью. Он был терапевтом Клайда, и ее муж тоже доверял ему безоговорочно.

— Доктор готов принять вас, — проговорила Памела Джонсон, стоя в двери, которая вела в кабинет.

Шарлота убрала вязанье в сумку и последовала за медсестрой. Она сняла обувь и встала на весы, закрыв глаза и затаив дыхание. Некоторую информацию лучше вовсе не знать.

— Вы сбросили два килограмма, — объявила Памела.

— Правда?

Аппетит отсутствовал у нее несколько недель. Вначале Шарлота думала, что причина тому стресс, праздничная суета. Затем она заметила, насколько усталой чувствует себя в конце дня. В последнее время подъем по лестнице, казалось, надрывал ее сердце и появлялись проблемы, связанные с необходимостью быстро посетить уборную.

Памела провела ее в первую смотровую. Она задала несколько предварительных вопросов и измерила кровяное давление Шарлоты. Сделав записи в карте, Памела положила ее в отделение за дверью.

— Снимите одежду и наденьте халат, — проинструктировала медсестра, перед тем как уйти.

Шарлота внимательно осмотрела светло-голубой бумажный халат. Нелепо думать, что подобная вещь может прикрыть ее. Она так редко нуждалась в посещении врача, что не могла вспомнить, где должен запахиваться халат — спереди или сзади.

— Здравствуйте, Лотти, — произнес доктор Фред, входя в комнату пятью минутами позже.

Таким именем Шарлоту называли всего несколько человек, и это потрясло ее на мгновение. Конечно, доктор Фред всегда называл ее так, потому что именно так звал муж — Клайд.

— Здравствуйте, доктор Фред.

Терапевт опустился на стул, читая ее карточку, а Шарлота тем временем забиралась на смотровой стол. Глядя вниз на свои ногти, она с неловкостью осознала, что лак давно пора обновить. О боже, как же было неловко. Шарлота попыталась спрятать одну ступню за другой.

— В чем проблема? — спросил доктор Фред, он, очевидно, не заметил ее ногти.

Шарлота описала свои симптомы. Усталость, объясняла Шарлота, отсутствие аппетита и энергии и неловкая проблема с кишечником. Чем больше она говорила, тем сильнее волновалась.

— Похоже, мне следовало прийти к вам несколько недель назад.

— Согласен, — строго проговорил доктор Фред.

— Я была так занята, а потом наступило Рождество… Ее голос затих. Все объяснения звучали фальшиво, даже для ее собственных ушей.

После обычного осмотра доктор Фред взял у Шарлоты несколько анализов крови. Закончив, он вернулся в смотровую. Слава богу, Шарлота была одета и готова услышать вердикт.

— Итак? — пробормотала она, не зная, что и думать. Вероятно, ей придется попринимать таблетки с железом, и она сможет вернуться к своей обычной жизни.

— Я ничего не узнаю, пока не получу результаты анализов крови.

— У вас есть какие-нибудь подозрения? — спросила Шарлота, желая услышать ответы немедленно.

— У меня действительно есть несколько предположений, но я подожду их подтверждения.

— С Клайдом вы вели себя точно так же, — нетерпеливо произнесла Шарлота.

— Но ведь полагаться на подозрения безответственно, верно?

— Думаю, да, — с неохотой признала она.

— Вы не принесли мне вашего пюре из зеленых помидоров?

— Вы бесстыдны.

— Именно так! — Он взглянул внутрь ее сумки с вязаньем.

Шарлота ударила его по руке, а затем вытащила высокую банку с завинчивающейся крышкой, наполненную его любимой начинкой для пирога.

— Вы — моя самая любимая.

— Пока кормлю вас, — с улыбкой ответила Шарлота.

— Я позвоню вам, когда результаты будут готовы, — сказал Фред, провожая ее до двери.

Хотя пока не получила ответов, Шарлота чувствовала себя лучше. Она слишком долго игнорировала свое здоровье, и сейчас, когда сделала правильный шаг, чтобы узнать, что с ней не так, ее настроение поднялось.

Из офиса доктора Фреда позвонили в начале следующей недели. Он прописал несколько дополнительных обследований. Один — колоноскопия — требовал поездки в бремертонскую больницу имени Гаррисона. Не желая ставить в известность Оливию, Шарлота попросила свою подругу Лауру отвезти ее.

— Я и сама проходила через эту процедуру, — сказала Лаура, когда приехала забрать Шарлоту.

С ней приехали Бесс и Эвелин — для моральной поддержки.

— Мы будем баловать тебя, — с заднего сиденья настаивала Бесс.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя старой, — протестовала Шарлота, но не слишком громко.

На самом деле она была благодарна подругам за их присутствие.

— Шарлота, — засмеялась Эвелин, — если ты не заметила — мы действительно стары. А теперь пристегнись и перестань жаловаться.

Шарлота слышала, как между собой перешептывается медицинский персонал, слышала, как звали другого доктора, указывая на какую-то часть экрана. Шарлота с беспокойством ждала вердикта.

Когда доктор Фред присоединился к своим помощникам, она увидела по его лицу, что дело серьезное. Фред заговорил, но она услышала только одно слово, которое повергло весь ее мир в хаос.

Подруги Шарлоты болтали по дороге домой, но ее голова гудела, и она едва ли слышала хоть слово из их разговора. Лаура зашла в дом вместе с подругой.

— Хочешь, чтобы я позвонила Оливии? — спросила она.

— Нет… — Шарлота покачала головой. — Не хочу беспокоить ее. Она так занята.

— Ей нужно знать.

— Я скоро скажу ей, — пообещала Шарлота.

Лаура суетилась возле нее несколько минут, а затем поняла, что Шарлота хочет остаться одна. Она обняла Шарлоту и ушла.

Опустившись на стул и взяв Гарри на колени, Шарлота рассматривала различные варианты. Она не ожидала, что будет жить вечно, но все равно чувствовала, что впереди еще так много времени. Когда наконец была готова говорить, она набрала номер не Оливии, а сына Уилла, который жил в Атланте.

— Мама! — Уилл, очевидно, был удивлен, услышав ее. — Как ты?

— Просто великолепно, — солгала она. — Думаю, ты задаешься вопросом, почему я звоню тебе на работу посреди рабочего дня, когда плата высока.

— Такая мысль пришла мне в голову, — ответил Уилл.

Как же нравилась Клайду речь их сына — инженера-атомщика. Как же он гордился им и Оливией. Неожиданно Шарлота почувствовала, что дрожит.

— Мам, что случилось?

Уилл, похоже, всегда знал, когда ее что-нибудь беспокоит.

— На прошлой неделе я виделась с доктором Фредом.

После ее слов наступила пауза.

— Я говорил с Оливией, и она рассказала, что ты очень устаешь в последнее время.

— Это правда. Так и есть.

— Устаешь достаточно сильно, чтобы решиться на визит к доктору Фреду.

— Да. Ты же знаешь, как он любит мое пюре из зеленых помидоров. Раньше я бы испекла ему пирог, но в этот раз просто принесла банку с пюре. В этом году у меня масса зеленых помидоров.

— Мама, ты ведь позвонила мне рассказать не о своих пирогах?

— Нет…

— Что сказал доктор Фред?

— Не слишком много. Он хотел, чтобы я сделала несколько обследований. — Шарлота сильнее прижала к уху трубку телефона.

— Которые ты и сделала?

— О да, он очень настаивал. Самый неприятный я прошла сегодня утром в больнице имени Гаррисона.

— С тобой ездила Оливия?

— Нет, я не хотела беспокоить ее. Ты же знаешь, каким насыщенным может быть расписание судьи.

— Другими словами, Оливия ничего не знает об этом?

— Пока нет.

— Ты получила результаты обследования?

Шарлота почувствовала, как из ее глаз покатились слезы, и была рада, что Гарри лежит на ее коленях. Поглаживание его шерсти успокаивало Шарлоту, и сейчас, когда она готова была разрыдаться, он был ей необходим как никогда.

— Мама? — На этот раз голос сына звучал громче. — Ты все еще на линии?

— Я здесь.

— Что сказал доктор?

Шарлота немного помедлила.

— Уилл, я знаю, это будет беспокойством для тебя и Джорджии, но ты не против приехать в Кедровую Бухту в ближайшее время?

— Мама, что сказал тебе доктор Фред?

Шарлота сильнее прикусила нижнюю губу и выдавила:

— Боюсь, у меня рак.

Глава 13

Читая выпуск бремертонской газеты от седьмого февраля, Джек тайком наблюдал за сыном. Они только что закончили ужинать, в этот раз у них были лазанья и мороженое. Сразу же после этого Эрик принялся ходить по маленькой гостиной Джека, будто не мог оставаться в неподвижном состоянии. Мальчик действовал на нервы Джеку. За все то время, которое они провели вместе, произошла далеко не одна словесная ссора. Однако вместо отчуждения, конфликты укрепили отношения между сыном и отцом.

Когда Эрик только приехал, они оба вели себя осторожно, боясь сказать или сделать нечто такое, что огорчит другого. Эта неловкость исчезла, когда предполагаемые несколько дней растянулись на пять месяцев. Определенно присутствовала нотка раздражения, но, по крайней мере, это было честно, и они наконец смогли пойти дальше поверхностного слоя.

— Перестань мелькать у меня перед глазами! — закричал Джек, он больше не мог выдерживать этого мелькания.

Он закрыл газету и бросил ее на скамеечку для ног. С другой части комнаты на него посмотрел Эрик.

— Ничего не могу с этим поделать, — пробормотал Эрик. — Я лучше думаю, когда нахожусь на ногах.

Джек поспешно выдохнул, его терпение в эти дни было на пределе. Он мимолетно задумался, как коллеги Эрика справляются со взрывами нервной энергии Эрика. Он очень хотел, чтобы рядом оказалась Оливия и отвлекла бы его, но она была занята с матерью. Если она не дежурила в больнице, то развлекала своего большого брата. Джек не видел ее почти неделю и очень скучал.

— В чем твоя проблема сейчас?! — крикнул Джек.

Эрик упрямо посмотрел на отца, но ничего не ответил.

Без слов было понятно, что все дело в Шелли и близнецах.

Джек никогда в своей жизни не видел, чтобы кто-то страдал по женщине сильнее, чем его сын.

— Ты собираешься подарить ей что-нибудь на следующей неделе, на День святого Валентина?

— Думаешь, мне стоит? — Эрик развернулся вокруг своей оси.

— Когда ты говорил с ней в последний раз?

— Неделю назад. — Эрик отвел взгляд. — Я позвонил узнать, как у нее дела.

— Я думал, ты решил уйти.

Джек не согласился с этим решением, но это была жизнь сына, а не его. Он хотел поддержать Эрика в любом случае, что бы тот ни решил в отношении Шелли и детей. Но Джек тем не менее считал, что, несмотря на отцовство — Эрика или кого-то другого, — этим детям будет нужен отец. Встретившись и познакомившись с Шелли, Джек был убежден, что отец близнецов действительно Эрик, несмотря на утверждения медицинской экспертизы. Шелли была не из тех женщин, которые изменяют своим партнерам, и было очевидно, что она действительно любит его сына. Несмотря на все то, что случилось.

— Я пытался забыть ее, — резко ответил Эрик. — Но не могу перестать думать о ней.

Джек чувствовал, что должен помочь сыну.

— Знаешь, Эрик, — спокойно проговорил он, — дети действительно могут быть твоими.

Джек и раньше говорил об этом, да, в конце концов, врач в клинике дал понять, что шанс есть, пусть и мизерный. Эрик опустился на диван и закрыл лицо ладонями.

— Думаешь, я не надеялся на это? Я так сожалею, что посетил больницу и сделал этот чертов анализ! — Эрик помедлил, плечи поникли еще ниже, и когда он заговорил вновь, голос был слишком тих. И Джеку приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. — На прошлой неделе, когда говорил с Шелли, я предложил пожениться и воспитывать детей вместе.

— Отлично, — проговорил Джек, до того как осознал, что Шелли, очевидно, отказалась, иначе его сын не слонялся бы здесь, такой же несчастный, как всегда.

— Было бы чудесно, если бы она согласилась. — Голос сына дрожал от боли.

Джеку хотелось как следует стукнуть себя за то, что он был настолько невнимательным.

— Прости. — Он наклонился вперед, уперев локти в колени. — Женщины могут быть нелогичны.

— И это ты говоришь мне? — задал вопрос Эрик. Джек засмеялся.

— Похоже, у вас с Оливией все хорошо. Мне она нравится, пап. И очень тебе подходит.

— Мне она тоже нравится.

У них действительно все было исключительно хорошо, по крайней мере, до недавних пор. Последние несколько месяцев, казалось, жизнь мешает их развивающимся отношениям.

— Послушай, пап, — выпрямляясь, произнес Эрик. — Пришло время мне жить своей жизнью. Шелли ясно дала понять, что наши отношения закончены. Я думал, она пришла в себя и мы сможем все уладить, но, похоже, ничего не получится.

— Но ведь не из-за того, что ты был недостаточно настойчив.

Хотя Шелли и понравилась Джеку, он думал, что ведет она себя слишком уж негибко. Он понимал, Шелли оскорбило недоверие Эрика и обвинение в измене. Но его сын вывернулся наизнанку, пытаясь смягчить Шелли. Очевидно, ни слова, ни поступки не тронули ее сердце.

— Это больше не важно.

Джек внимательно смотрел на сына. Голос Эрика звенел от решимости и силы, чего Джек прежде не слышал.

— Что ты имеешь в виду?

— Я подал заявление на перевод.

— Куда?

— В Рино, штат Невада.

— И ты уже получил перевод? — Джек неожиданно почувствовал напряжение и сжал кулаки.

— Пока нет, но я первый в списке. Ответ дадут в ближайшие несколько месяцев. Как только это произойдет, ты вновь получишь дом в полное распоряжение, — сказал Эрик небрежно. — Уверен, это станет для тебя огромным облегчением.

— Верно и… не верно. — Джек не хотел, чтобы между ними оставалось непонимание — он ценил свое уединение, но был благодарен за эту возможность узнать сына лучше. — Мне нравится, что ты рядом, хоть и сводишь меня с ума.

Они быстро обнялись, и Эрик направился в свою комнату.

— Я знаю, это ничего не изменит, но отправлю Шелли цветы на День всех влюбленных.

— Цветы? — повторил Джек.

И Оливия должна получить большой букет. Это ведь традиционный подарок.

— Я оставлю карточку пустой, — добавил Эрик. — Она поймет, что цветы от меня.

И сын исчез в своей спальне.

Значит, Эрик переезжает, и, судя по всему, скоро. Джек опустился на диван, закрывая глаза. У него были смешанные чувства на этот счет, но находил он и преимущество. Он сможет вернуть свою личную жизнь.

Ему нравилось в Оливии все: ее внешность, ее ум, ее шик. Хорошо, хорошо, он признает, что часто думал о занятиях любовью с Оливией. Пока это не произошло, но…

Джек разволновался при мысли о развитии их отношений, о продолжении с того места, где они остановились. Он очень давно узнал, что Оливия больше всего остального ценит честность, и планировал быть предельно честным — признается в своих чувствах и спросит, до какой точки, по ее мнению, дойдут их отношения.

Поднявшись, Джек взял пальто.

— Я отлучусь на некоторое время! — крикнул он Эрику.

Мысли об Оливии всколыхнули тоску по ней. На этой неделе они разговаривали всего лишь раз, и то очень коротко. Когда он приехал в больницу к Шарлоте, Оливии там не оказалось. Джек не хотел докучать Шарлоте и расспрашивать ее о дочери, но ему было любопытно, где она находится. А затем, уходя, он столкнулся с Оливией в вестибюле — она была с братом. Оливия коротко представила их друг другу, но было очевидно, что ее мысли сосредоточены на чем-то другом.

Вероятно, было неправильно объявляться без приглашения, особенно в такое стрессовое время, но у него имелось хорошее оправдание. Шарлота каждую неделю писала статью для газеты, и делала это превосходно. Подруга Лаура готова была занять ее место, но Джеку нужны были прогнозы Шарлоты, когда ожидать ее возвращения. Ему неудобно было спрашивать об этом пожилую женщину, поэтому он использует этот предлог, чтобы заехать к Оливии.

Держа путь по Лайтхаус-Роуд, Джек весело насвистывал — настроение было отличным. Ситуация с Эриком и Шелли далека от идеальной, но его сын сделал все возможное, чтобы спасти их отношения.

Джеку нравился большой старомодный дом с мансардой. Теплый свет из передних окон падал на крыльцо. Сердце Джека вздрогнуло, когда он представил, как Оливия откроет дверь. Он представлял ее улыбку, ее поцелуй…

Джек припарковался и торопливо взбежал по ступеням. Он оперся о дверной косяк, принимая позу, которая, как он надеялся, будет выглядеть сексуальной, и нажал кнопку дверного звонка.

Прошло всего несколько секунд, открылась дверь… И Джек посмотрел в глаза Стэну Локхарту, бывшему мужу Оливии. Джек немедленно выпрямился. Он познакомился со Стэном в прошлом мае и сразу же невзлюбил его. Судя по взгляду, которым его одарил Стэн, чувство было взаимным.

— Кто там? — раздался приглушенный голос Оливии. Вероятно, она находилась в кухне. На заднем фоне слышалась музыка.

— Здесь твой парень! — через плечо выкрикнул Стэн.

Джека оставили ждать на крыльце. Оливия в ту же минуту заметила его, рывком распахнула дверь и, схватив за руки, втянула Джека в дом.

— Я не хотел помешать вашему вечеру, — проговорил он, чувствуя себя назойливым гостем.

Джек заметил, что Оливия надела браслет, который он подарил ей, и немного успокоился.

— Ты не мешаешь, — настаивала Оливия, обнимая его. — Ты же знаком с моим братом Уиллом.

Джек неловко кивнул в направлении Уилла.

— И конечно знаешь Стэна.

И вновь быстрый кивок.

— Мы празднуем мамину выписку из больницы. Она хорошо справляется, никто не ожидал подобного. Она будет дома утром! Доктора заверили нас, что операция прошла удачно, опухоль удалили полностью, а это огромное облегчение. Она по-прежнему будет проходить профилактическую химиотерапию, но все выглядит обнадеживающе.

— Хорошие новости, — сказал Джек.

Его глаза слегка сузились, когда он сфокусировал внимание на Стэне.

— Мы со Стэном старые друзья, — объяснил Уилл. — Вот встретились до моего отлета в Атланту.

Джек был благодарен за объяснение.

— Не буду вам мешать, — сказал он. — Я просто заехал узнать, как дела у Шарлоты.

— Пожалуйста, останься, — уговаривала Оливия.

Джек покачал головой, придумал оправдание и уехал так быстро, как только смог. Оливия проводила его до машины. Джек увидел, что Стэн наблюдает за ними, и Джек почувствовал холод, который прошел сквозь него, — взгляд Стэна нельзя было понять иначе.

Стэн Локхарт любил Оливию и хотел вернуть ее.

Грейс захватила свой спортивный костюм и направилась на занятия аэробики. Из-за операции Шарлоты Оливия пропустила две последние недели, но пообещала появиться сегодня. Шарлота выписалась из больницы пару дней назад, но оставалась в доме Оливии — к себе она переедет в пятницу. Грейс хотела увидеть свою подругу. Они разговаривали сегодня днем, и голос Оливии звучал раздраженно, что было так не похоже на нее. Очевидно, что-то случилось, но у Оливии не было времени объяснять. Грейс надеялась, что это не имеет отношения к состоянию Шарлоты.

Грейс ждала на парковке, опершись о машину, когда увидела автомобиль подруги. Оливия припарковалась на некотором расстоянии от нее, выбралась из салона и выдернула сумку с заднего сиденья.

— Что случилось? — спросила Грейс.

— Мы утром поругались с Джеком, — пробормотала подруга.

— Ты и Джек? Но я думала…

— Ты думала неправильно, — ответила Оливия. — Я пыталась убедить его, но это оказалось невозможно.

Лицо Оливии покраснело.

— Что случилось? О чем был спор?

— Он позвонил мне утром, и ты не представляешь, что сказал!

Грейс приходилось практически бежать, чтобы подстроиться под походку подруги, когда они направились в тренажерный зал.

— И что же сказал Джек?

— Он ревнует меня к Стэну. Господи, мы со Стэном развелись шестнадцать лет назад! И столько же Стэн женат на Марджи. Но это еще не все!

Пытаясь найти выход гневу, Оливия рывком открыла входную дверь. Резко остановившись, скрестила руки на груди.

— Хватит! Больше не могу говорить об этом. Каждый раз, как вспомню, становлюсь еще злее.

Как всегда, в зале уже шли занятия, Грейс последовала за Оливией в раздевалку, чтобы переодеться в спортивную форму. Грейс опустилась на скамью и надела кеды.

Оливия сорвала свитер и сняла брюки; на ней были надеты спортивные трико, и она энергично поддернула их. Грейс вздрогнула от неожиданного звука хлопнувшей резинки. Тем временем Оливия надела повязку для волос.

— Как дела у Джастин с Сетом? — поинтересовалась Грейс, предлагая новую тему.

Она не знала, что еще сказал Джек, но, должно быть, состоялась настоящая битва.

Оливия опустилась на скамью рядом с подругой.

— Бедняжка Джастин доводит себя до истощения из-за этого ресторана. Она работает слишком усердно, и единственный человек, которого она слушает, — Сет. Я счастлива, что моя дочь беременна, но думаю, они могли бы и подождать несколько месяцев.

Грейс понимала беспокойство Оливии. Джастин с Сетом были женаты недолго, но уже ждали пополнения семейства и затеяли новый бизнес. Джастин продолжала работать в банке, что еще сильнее осложняло их жизнь. И, насколько знала Грейс, Сет по-прежнему подрабатывал на пристани. Кроме того, они вели грандиозную переделку в ресторане. Работая с подрядчиками и пытаясь выбрать лучшие предложения, молодые супруги очень уставали.

— Твоя мать хорошо себя чувствует? — следом спросила Грейс.

— Мама слаба и много спит, но чувствует себя на удивление хорошо, — кивнула Оливия.

Грейс с облегчением услышала эти новости.

Оливия посмотрела на подругу, а затем заговорила:

— Клиф прислал самый прекрасный букет. Он такой внимательный!

Грейс не желала говорить о Клифе Хардинге. Они не виделись с той субботы, когда их прервала Келли. Дочь вела себя грубо и враждебно, и Грейс чувствовала неловкость перед Клифом. Он вернулся позже, но тот хороший настрой был разрушен. Грейс хотела извиниться, сказать, как сожалеет о внезапном визите Келли. Но упустила это из виду, как многое во время своего брака. Клиф не затрагивал эту тему тоже, и сейчас та ситуация повисла между ними, как неразрешенный спор.

— Когда улетает Уилл?

— Он улетел сегодня. Я буду так скучать по нему. — Оливия глубоко вздохнула. — Несмотря на обстоятельства, это было здорово. Нам так давно не представлялся случай повидаться.

— Может, он решит приезжать почаще, — сказала Грейс.

— Надеюсь на это. Уилл — чудесный мужчина.

— Я тоже так думаю.

Оливия мгновение стояла, нахмурившись.

— И что эта поза значит?

— Ничего. — Оливия покачала головой, будто отгоняя от себя мысли. А потом проговорила, направляясь в зал, где происходили занятия по аэробике: — Ладно, давай примемся за дело!

Грейс получала удовольствие от занятий, хотя с неохотой согласилась на это годом ранее, когда Оливия предложила ходить на занятия. Она не была спортивной и никогда не любила физические упражнения. Но свою роль сыграл тот факт, что она сможет видеть подругу, по крайней мере один раз в неделю. Но аэробика занимала все время и силы, поэтому они могли поговорить только до и после занятий. Иногда они сознавали, что стоят на парковке и разговаривают в течение часа или даже дольше.

В этот вечер к окончанию занятий она истекала потом и едва не падала от усталости. Слава богу, есть расслабляющие упражнения, подумала Грейс. Лицо Оливии покраснело, волосы растрепались. Она выложилась сильнее обычного, пытаясь выплеснуть свое раздражение, подозревала Грейс.

— Мне это было необходимо, — проговорила Оливия, когда они возвращались в раздевалку. — Я до сих пор так зла на Джека, что могу накинуться на него.

— Дело не только в Джеке, — стала увещевать подругу Грейс. — Тут все вместе. Ты беспокоишься о Джастин и ребенке. Твоя мать только что перенесла тяжелую операцию — вот откуда весь этот эмоциональный всплеск. Теперь еще и Джек ведет себя как маленький обиженный мальчик, потому что застал тебя, Стэна и Уилла за ужином. А его не пригласили на эту маленькую вечеринку.

Оливия вытерла лицо полотенцем и взяла в руки шампунь.

— На тебя давят со всех сторон, — продолжила Грейс. — Мать, дочь и Джек.

— Ты права, — признала Оливия, накладывая полотенце на плечи. — Именно так я себя и чувствую. — Она села на скамейку и вздохнула. — Я действительно беспокоюсь за Джастин, но разве она будет слушать меня. Она считает меня очень старомодной. Это проявляется в моем беспокойстве о том, что она слишком много работает на ранних стадиях беременности.

— А еще и Джек.

— Вот именно. — Тем не менее голос Оливии слегка смягчился. — Мне очень не нравится наша ссора. Я сорвалась.

— Позвони ему, — посоветовала Грейс. — Думаю, он придет в восторг, когда услышит твой голос.

Оливия минуту раздумывала над предложением, а затем покачала головой:

— Пока нет. Мне нужно время, чтобы успокоиться и проанализировать ситуацию.

— Хочешь где-нибудь поужинать?

Грейс не стала бы предлагать этого, потому как теперь у нее не было свободных средств, но понимала: подруге необходимо поговорить.

— Поехали ко мне. У меня много чего осталось. Подруги матери наготовили еды на ближайший месяц. Осталось огромное количество лазаньи с брокколи.

— Уговорила. — Теперь Грейс так редко готовила, что домашняя еда сразу же привлекла ее.

Двумя часами позже, умиротворенные вкусной пищей, бокалом красного вина и приятным голосом Анны Марри, подруги сидели в гостиной Оливии. Шарлота тем временем спала в задней спальне.

Расслабившись, Грейс выпила второй бокал вина и закрыла глаза.

— Может, мне стоит позвонить Джеку? — спросила она. — Помнишь, мы делали так в школе? Если я ругалась со своим парнем, ты звонила и все улаживала.

Оливия тихо засмеялась, сидя рядом с подругой на диване.

— Конечно я помню. Но это немного по-детски, не думаешь?

— Ну и что? — спросила Грейс.

— Вперед, — засмеялась Оливия. — Посмотрим, что он скажет.

Грейс не нужно было повторять. Это было глупо, но забавно. Оливия дала подруге трубку от телефона, а Грейс нашла номер Джека в быстром наборе и стала ждать соединения.

За секунду до ответа Джека она изменила свое мнение и передала трубку Оливии:

— Я не знаю, что сказать.

Грейс боялась, что подруга даст отбой, но Оливия прижала трубку к уху.

— Это я, — проговорила она. — Я хочу извиниться за то, что была несдержанной.

Оливия ничего не говорила несколько мгновений, а затем медленно улыбнулась.

— Ты прощен тоже. — Она засмеялась над словами Джека. — Можешь поблагодарить Грейс. Именно она настояла на том, чтобы уладить этот конфликт.

Вскоре Оливия закончила разговор и посмотрела на Грейс.

— Спасибо, — прошептала она.

— Не за что, — ответила Грейс, искренне радуясь.

— Ты хочешь, чтобы теперь я позвонила Клифу? Номер?

Грейс покачала головой, но Оливия проигнорировала отказ подруги.

— Оливия!

— Не заставляй меня искать, — ответила она. — И не говори, что ты не знаешь наизусть его номер.

— О, ладно.

К удивлению Грейс, Оливия не стала передавать ей трубку. Подруга дождалась, пока ответит Клиф, а затем сказала:

— Привет, Клиф. Это Оливия Локхарт. Я хотела поблагодарить тебя за цветы, которые ты послал маме. Они невероятно красивы. — После короткого разговора о состоянии Шарлоты она сказала: — Тут кое-кто хочет поздороваться с тобой.

Она передала трубку Грейс.

Грейс сделала глубокий вдох и попыталась расслабиться, когда подносила трубку к уху.

— Привет, Клиф.

— Грейс. — Он был удивлен, но тем не менее обрадован. — Я думал, Оливия живет с матерью.

— Не совсем — Шарлота пока остается здесь. Но когда вернется в свой дом, ее друзья будут по очереди оставаться с ней. Я здесь потому, что мы с Оливией ходили на аэробику, а затем поужинали и выпили пару бокалов вина.

— О, это все объясняет. Ты чувствуешь себя достаточно храброй, чтобы поговорить со мной.

— Что-то вроде того.

— Мы так и не закончили наш разговор тогда в субботу, верно?

— Да, — признала Грейс.

— Ты хочешь попробовать вновь?

Действительно, будто вернулась в подростковый возраст.

— Я бы очень хотела попробовать, — робко ответила Грейс.

— Как и я, — сказал Клиф. А затем повторил: — Как и я.

Шэрон Кастор — адвокат Рози Кокс по делу о разводе — объяснила, что следующим шагом будут слушания сторон. Они встретятся с адвокатами на обоюдно согласованной территории, чтобы обсудить последние детали дела, включая опеку над детьми.

Они договорились встретиться в библиотеке при зале суда. Главной проблемой было решение, касающееся детей. Если они не смогут договориться об опеке или разделе имущества, то предстанут в суде перед судьей на неформальном слушании. Шэрон сказала, что решение судьи не обязательное, но, скорее всего, таким станет, если дело отправится на судебное разбирательство. Встреча с судьей в неформальной обстановке поможет сохранить время и издержки, что устраивало Рози. Она хотела, чтобы все закончилось как можно скорее. Теперь, когда процесс запущен, она хотела побыстрее выбраться из этого провального брака.

В первый раз с того момента, как Зак стал партнером в бухгалтерской фирме, перед ней встала проблема нехватки денег. Пока они были женаты, они жили на его зарплату, а Рози хорошо справлялась с сохранением их затрат в пределах — надо сказать значительного — ежемесячного дохода. Внезапно в распоряжении Рози оказалось куда меньше тех денег, которые были ранее, и стало сложно покрывать расходы. Финансовых сложностей после переезда Зака и так было достаточно. А он еще и забрал половину мебели, белья и остальных вещей. Она сотню раз хотела взять вещь, а потом понимала, что ее нет. И это служило грубым напоминанием об отсутствии мужа в семье.

Шэрон Кастор и Рози сидели в библиотеке, когда прибыли Зак и его адвокат. Рози нашла номер Шэрон в телефонной книжке, она выбрала ее без чьих-либо рекомендаций и советов, потому что была слишком смущена и не могла признаться друзьям, что ей нужен адвокат. Рози хотела адвоката женского пола, и ей понравилась фамилия Кастор — почти как касторовое масло. Рози не была злой женщиной, но хотела, чтобы Зак к тому моменту, как все закончится, чувствовал себя так, будто проглотил порцию касторового масла. Он не заслуживал ничего большего после того, что сделал со своей семьей.

Рози и Шэрон ждали в молчании, пока Зак и Отто садились напротив них.

Рози положила сжатые руки на стол, так же поступил и Зак. Она избегала смотреть мужу в глаза или же в глаза его адвокату. А в животе зародилось ужасное ощущение. Это началось ранним утром, и с каждой минутой становилось только хуже.

— Вы подготовили свою часть плана об опеке? — поинтересовался Отто Бенсон у Шэрон.

— Мы сделали это.

Шэрон положила документы перед Заком и его адвокатом.

И Рози поразилась, насколько цивилизованно они вели себя. Ее жизнь разваливалась на части, а она должна сидеть как куль с мукой и делать вид, что ничего не происходит и все просто чудесно.

Зак и Отто наклонились друг к другу и начали перешептываться.

— Так не пойдет, — спокойно проговорил Отто. — Мой клиент любит своих детей и не считает, что они будут получать необходимое внимание, если останутся под единоличной опекой матери.

— Невероятно! — взорвалась Рози.

Зак только что сказал, что она никудышная мать.

Шэрон Кастор положила ладонь на плечо Рози.

— Ваш клиент считает, что детям будет лучше жить с ним?

— Да, — вместо Зака ответил Отто.

— В квартире с двумя спальнями?! — закричала Рози. Это, должно быть, была шутка. Ее поразило, что Зак мог просто предложить нечто подобное. А затем она поняла — Зак хочет получить дом. Он хочет выкинуть ее из собственного дома. Хочет, чтобы она переехала, а туда в скором времени приведет Дженис Лемонд. Эта мысль привела ее в ярость.

— Я смогу позволить себе квартиру больше, если мне не нужно будет оплачивать твои расходы. Очень поможет, если ты найдешь работу. — Голос Зака был близок к рычанию.

Рози посмотрела на него, с трудом веря, что когда-то любила этого мужчину. Любила его настолько, что поставила крест на своей карьере и родила ему детей. А теперь она смотрела на него и ужасалась.

— Эту тему я хотела бы рассмотреть, — проговорила Шэрон Кастор так же сухо, как и Бенсон.

Рози поражалась спокойствию этой женщины, но, вероятно, та привыкла к подобным ситуациям.

— Рози потребуются курсы переподготовки и улучшения ее преподавательских навыков.

— Да конечно! — сказал Зак и так сильно стукнул по столу, что бумаги едва не упали на пол. — У Рози есть диплом. Что еще ей необходимо?

Рози поразилась жестокости, которую увидела в нем. Это шокировало ее, но она подумала, что в принципе это ожидаемо. Она бы ни за что не поверила раньше, что ее муж, с которым она прожила шестнадцать лет, будет ей изменять. Пусть у нее и не было доказательств, что Зак спал с Дженис Лемонд, но были подозрения.

— Верно, у моей клиентки есть педагогический диплом, но прошло много лет с тех пор, как она в последний раз была в классной комнате. Сейчас невозможно получить должность преподавателя без курсов переподготовки.

— И вы хотите, чтобы за них заплатил я, — резко ответил Зак.

Его адвокат что-то прошептал, и Зак, казалось, хотел поспорить, но спустя мгновение послушно кивнул.

Рози видела, что он не огорчен. А она чувствовала радость, хоть это и было мелочно. Рози никогда не думала, что способна испытывать подобные эмоции, но ей было настолько больно, что она хотела, чтобы Зак ощутил хотя бы малую часть той муки, которую она переживала последние шесть недель.

Отто выпрямился.

— Мистер Кокс согласится оплатить курсы, но они должны быть завершены в заданный промежуток времени.

— Мое главное стремление — поддержка детей и создание новой жизни для себя, — проговорила Рози.

— У тебя собрания и общественные обязательства каждый вечер, — засмеялся Зак. — Если дети будут жить со мной, им не придется питаться полуфабрикатами.

— Ты планируешь заботиться о них и готовить самостоятельно или же наймешь для этих целей свою ассистентку? — Рози подскочила на стуле, чувствуя, что сейчас начнет кричать.

— Пожалуйста, — проговорила Шэрон Кастор, вновь накрывая ладонь Рози. — Крик не поможет разобраться со всеми проблемами.

— Я хочу, чтобы мои дети оставались со мной, — настаивал Зак.

— Элисон и Эдвард будут жить со мной, — спорила Рози. Шэрон Кастор и Отто Бенсон обменялись взглядами.

— В подобных случаях, когда оба родителя хотят получить опеку над детьми, лучше всего разработать проект совместной опеки, — первым заговорил Отто, кладя предложение на стол, чтобы Рози и Зак просмотрели его.

— И как это будет работать? — спросил Зак, его гнев стихал.

Гнев Рози тоже отчасти смягчился, хотя ей и была отвратительна мысль, что дети станут общаться с подружкой Зака. Совместная опека не была новым изобретением, но Рози не хотела рассматривать эту идею — Заку лучше не вмешивать детей в свои новые отношения. Она также полагала, что его аргументы лишь средства воздействия против нее.

— Я рекомендую, чтобы дети проводили четыре дня с Рози, — заговорила Шэрон Кастор, — а остальные три дня находились с Заком.

— А на следующей неделе, — добавил Отто Бенсон, — они проводят четыре дня с Заком, а три с Рози.

Шэрон кивнула.

— Как будут обстоять дела с алиментами? — поинтересовался Зак.

Рози оставила на него вопросы о деньгах.

Отто объяснил, что в подобных ситуациях не бывает алиментов. Однако все затраты на детей, такие как летние лагеря и одежда, будут поделены поровну.

Сначала Рози кипела от ярости из-за того, что Зак осмелился поднять тему алиментов, но чем дольше об этом думала, тем больше соглашалась. Это была возможность доказать Заку, что он ей не нужен. Достаточно скоро муж поймет, что именно он нуждается в ней, хотя никогда и не ценил того, что она делала для него. Она будет свободна и начнет новую жизнь, не завися от него. А именно этого Рози и хотела. Вероятно, над совместной опекой действительно стоит подумать.

Глава 15

Рози получила дом в свое полное распоряжение. Сотни раз за все эти годы она хотела провести несколько часов в одиночестве, особенно перед большим праздником. Зак никогда не понимал, как много ей приходилось работать над организацией торжеств. На Пасху надо было приготовить ужин, на который они обычно приглашали друзей и другие семьи, хотя в этом году все будет по-другому. Кроме того, надо было покрасить яйца и приготовить пасхальные корзины для детей. Хотя Элисон и Эдди стали старше, Рози чувствовала необходимость придерживаться традиций.

А теперь, когда у нее появилось время сделать все дела без помехи, она поняла, что пытается избавиться от ощущения меланхолии. Дети проводили день со своим отцом, и не стоило сомневаться, что Дженис Лемонд найдет какую-нибудь причину присоединиться к ним.

Хотя Рози и было любопытно, она отказывалась донимать детей вопросами о другой женщине. Вполне естественно, что она умирала от любопытства, — ей хотелось узнать, бывала ли Дженис со своим сыном в квартире Зака в то же время, что и ее собственные дети. Но она не хотела вмешивать детей в их дрязги, пусть и заманчиво было узнать все, что возможно, о действиях соперницы.

Рози перемешала салат и поставила его в холодильник. На Пасху она обычно готовила окорочка, но только потому, что так любил Зак. Но теперь Рози не нужно было соответствовать вкусам мужа, и она решила приготовить стейк на ребрышке. Это было своего рода маленьким вызовом, что заставляло ее чувствовать себя независимой женщиной, которая сама принимает решения.

Она начала печь свои традиционные пасхальные куличи.

Рози не была увлечена кулинарией, но она упорно продолжала делать это ради своих детей. С разводом родителей они и так пережили достаточно. Стейк был отклонением от традиций для этого года, но на следующую Пасху они, вероятно, сделают нечто совершенно другое, например поедут в путешествие.

Кулич в форме кролика был самым любимым у Элисон. Рози использовала два круглых кулича, чтобы отрезать верхний слой и сделать из него уши. Сердцевина же подошла для галстука-бабочки. Покрыв его сахарной глазурью, Рози использовала тонкие нити лакричных конфет для усов, а коричневые круглые драже, чтобы сделать глаза. В последние годы дети помогали ей с украшениями.

Рози скучала по ним, несмотря на то что у нее появилось личное время, которого ей так хотелось. И это ставило ее в тупик. Ее так же волновало, что на Элисон и Эдди может оказать влияние подружка отца. Это не ревность, говорила она себе, а всего лишь здравая реакция.

К тому моменту, как Зак привез детей домой, Рози накрутила себя до предела, думая о своем муже и идеальной во всех отношениях ассистентке. Он, должно быть, торопился избавиться от детей, потому что не задержался на подъездной аллее ни на секунду дольше, чем было необходимо, возмущенно заметила Рози, выглядывая через окно гостиной. В тот же момент, как дети выбрались из машины, Зак уехал.

— Мы дома! — закричал Эдди, входя в дом.

Он скинул с плеча рюкзак и оставил его в прихожей.

Элисон следовала за братом, в ее ушах виднелись наушники, она слушала плеер. Казалось, дочь делает это постоянно, что Рози не нравилось. Она хотела знать точно, какую музыку слушает Эдисон, но не хотела ругаться с дочерью. И наконец решила, что, если Элисон нужен ее плеер, пусть так и будет, по крайней мере пока.

— Вы хорошо провели время? — спросила Рози, добавляя в свой голос немного энтузиазма.

— Большую часть дня оставались в квартире папы. — Эдди пожал плечами.

— А как же охота за пасхальными яйцами в клубе «Ротари»?

— Это для детей, — ответила Элисон, убирая наушники только для того, чтобы сердито огрызнуться.

Она упала на диван в гостиной, а Эдди направился за своей приставкой «Гейм-бой», а затем разлегся на ковре перед телевизором.

Хорошо, подумала Рози. Очевидно, они не хотят говорить с ней. Ну и отлично, она и сама не в настроении вести беседы.

Глаза Элисон были закрыты, а голова покачивалась в такт музыке, какой бы она ни была. Спустя минуту или около того она вновь сняла наушники и посмотрела на мать.

— Что на ужин?

— Отец не накормил вас?

Дочь смотрела на нее так, будто это был самый глупый вопрос, который она слышала за свою жизнь.

— Папа не готовит.

— Вы провели с ним ночь. Хочешь сказать, что он ничем не покормил вас?

И этот мужчина критиковал ее за то, что она не готовит домашнюю еду!

— Мы позавтракали в «Макдоналдсе».

— Он на каждый прием пищи вывозил вас куда-нибудь? — пробормотала Рози.

— Не совсем, — сказал ей Эдди.

Элисон даже не стала отвечать.

— Папа сказал, что завтра мы должны съесть за него много окорочков, — проговорил Эдди, не отрывая взгляда от экрана телевизора.

— У нас не будет окорочков.

Глаза Элисон расширились, и она сорвала наушники.

— Ты сказала, что у нас не будет окорочков?

— Да, я купила стейк.

— Я ненавижу стейк! — закричала дочь.

— Элисон…

— У нас окорочка каждую Пасху!

— Я подумала, что в этом году мы можем поесть стейк. — Сердце Рози замерло.

Элисон вскочила с дивана и бросила злой взгляд на Рози.

— Ты сделала это нарочно!

— Сделала — что? — спросила Рози, едва сдерживая злость.

— Ты прекрасно знаешь, что сделала, — проговорила Элисон и убежала в свою комнату.

По дому многократно пронесся звук захлопнувшейся двери в комнату дочери. Рози посмотрела на сына в поисках объяснения. Эдди перекатился на бок и посмотрел на мать.

— Папа любит окорочка.

— Но ваш отец не будет есть с нами. И я подумала, что в этом году у нас будет немного другой ужин. Я не знала, что Элисон так огорчится.

— Она не из-за этого, — ответил Эдди, вновь перекатываясь на живот. Он сразу же вернулся к своей игре. — Она расстроена из-за того, что вы с папой разводитесь.

Рози опустилась на диван.

— Мы сытно пообедали, — продолжил сын. — Поэтому не особо хотим ужинать.

И сразу же после его слов в сознании Рози вновь пробудились подозрения.

— Пообедали? — переспросила она, практически заставляя себя прикусить язык, чтобы не спросить о Дженис Лемонд.

— Папа отвез меня, Элисон и Криса в пиццерию, где можно есть столько, сколько хочешь.

Рози мягко улыбнулась, скрывая свою ярость. Крис был сыном Дженис Лемонд, и если он находился в квартире мужа, то без слов понятно, что рядом была и его мать.

— Мне нужно выйти ненадолго. — Рози изо всех сил старалась говорить ровно.

Эдди отвел глаза от экрана телевизора и спросил:

— Ты собираешься купить окорочка для Элли?

— Да, — ответила Рози, хотя подобная идея не приходила ей в голову, пока об этом не упомянул сын.

Она направлялась в квартиру Зака, чтобы сказать все, что о нем думает. По дороге домой она остановится у магазина «Альбертсонс» и купит окорочка для дочери.

У Рози было такое ощущение, что она может взорваться, даже не добравшись до квартиры Зака. Обычно она перепоручала улаживать подобные недоразумения своему адвокату, но сейчас не могла ждать Шэрон Кастор.

Ни один солдат не отправлялся в бой с решимостью, большей той, которой вооружилась Рози. Она припарковалась рядом со зданием, в котором находилась квартира Зака, думая, что Дженис может быть рядом с Заком и сейчас. Она определенно могла ожидать от него чего-то подобного. Эти двое могут даже лежать в постели! Эта мысль вызвала у нее отвращение, но она не остановилась, чтобы понять причину.

Зак открыл дверь, и на лице его появилось крайнее удивление, когда он обнаружил перед собой Рози.

— Рози! Что ты здесь делаешь?

— Нам надо поговорить, — резко сказала она.

— Сейчас?

— А в чем дело, Зак, у тебя гости?

Он отошел в сторону, позволяя ей пройти в квартиру. Рози вошла, и ее сердце содрогнулось от ожидаемой боли. Его новое жилье было обставлено не полностью, но та мебель, что здесь имелась, была взята из их дома. Ее муж привез эту женщину в свою квартиру, чтобы она сидела на мебели, которую покупала Рози. И пользовалась посудой, которую приобрела и любила Рози, и которую она вынуждена была отдать.

— Чего ты хочешь? — спросил Зак, его голос звучал настороженно.

— Окажи мне услугу, — осторожно проговорила Рози. — Я буду очень благодарна, если ты не станешь приглашать свою подружку в квартиру, пока здесь находятся наши дети. По крайней мере, пока не закончится развод.

— О чем ты говоришь? — Зак посмотрел на нее с такой злостью, что она едва узнала его лицо.

— Дженис была с тобой сегодня.

— Чем это ты занимаешься? Выпытываешь у детей о моей жизни? — потребовал ответа Зак.

— Нет, я этого не делала. Эдди сказал, что не хочет ужинать из-за обеда, который он разделил с Крисом.

— И в чем дело?

— Думаю, я сказала достаточно четко. Если мне необходимо поднять этот вопрос с Шэрон, я так и сделаю.

— Вперед, — сказал Зак, его губы растянулись в притворной улыбке. — Сделай из себя еще большую дуру, если тебе мало того, что есть. Мне все равно.

Рози отказывалась стоять там и обмениваться с Заком оскорблениями, но не смогла не уколоть его в последний раз перед тем, как уйти. Она развернулась и направилась к двери, добавив:

— До тебя мне еще ой как далеко!

Зак захлопнул за ней дверь, и Рози вернулась на парковку. Забравшись в машину, она поняла, что ее руки дрожат, и ей надо успокоиться, прежде чем завести мотор.

Крепко сжав руль, она закрыла глаза в отчаянной попытке сдержать слезы.

Мэрилин надела юбку-трапецию и обнаружила, что не может застегнуть пуговицу на поясе. Ее беременность не достигла еще шестого месяца, а одежда уже не подходит.

Теперь стало очевидно, что ей необходимо приобрести несколько вещей для беременных.

— Ты хочешь, чтобы об этом знал весь город, верно? — сказала она своему ребенку, кладя руку на легкую выпуклость живота.

Ее врач уделял особое внимание беременности из-за возраста Мэрилин. Тридцать пять лет — она была куда старше многих пациенток доктора, которые забеременели первый раз.

Изменится не только ее гардероб, поменяется вся жизнь. Она оглядела свой дом и задалась вопросом, как здесь будет через год. Там, где сейчас стоит книжный шкаф, скоро появится детская кроватка или манеж — она пока не решила, что именно. Кроме того, Мэрилин необходимо было найти на своей маленькой кухне место для детского стульчика. Ее вторая спальня, которая теперь использовалась как кабинет и мастерская, станет комнатой малыша.

Ее наполнило ощущение восторга — такого Мэрилин не чувствовала никогда. Это ее ребенок, ее собственный ребенок. В этот раз она все сделает правильно. В этот раз на ее дороге не будет стоять мужчина.

Она взяла трубку телефона и набрала номер сестры. Те совместные выходные вновь сблизили их. Всех троих. Как же мудра была мать, организовав все это.

— Я ведь не разбудила тебя? — спросила она, когда сестра ответила.

— Ты шутишь?

На заднем фоне слышался плач Тайлера.

— Ты в обед чем-нибудь занята? — с улыбкой поинтересовалась Мэрилин.

— Да ничем особенным. А у тебя есть предложение?

— Можешь встретиться со мной где-нибудь в ресторанчике?

— Конечно.

Келли могла оставаться дома с ребенком и не работать. Они с Полом ждали ребенка много лет и были готовы принести все жертвы, которые были необходимы. Но этот вариант — сидеть с ребенком — не подходил Мэрилин. Она должна найти квалифицированную дневную нянечку, и даже не знала, откуда начать поиски.

Почти в полдень Келли приехала в галерею, везя перед собой в коляске Тайлера. В девять месяцев малыш сидел ровно, размахивая ручками и счастливо воркуя. Он внимательно наблюдал за миром со своего сиденья.

— Давай купим в магазине по порции супа и поедим у берега, — предложила Келли.

Был прекрасный весенний день после недельного дождя, и свежий ветер пойдет им всем на пользу.

— Прекрасная идея, — ответила Мэрилин.

Да и практично, подумала она, потому как куда проще будет развлечь Тайлера в парке, нежели в заполненном ресторане.

Мэрилин отправилась за заказом, а ее сестра пошла вниз, чтобы занять столик. У нескольких людей появилась такая же идея, но Келли уже нашла свободный столик к тому моменту, когда вернулась Мэрилин.

Сев за стол напротив сестры, Мэрилин открыла свой контейнер с куриным супом и помешала его пластиковой ложкой. Над их головой кружили сварливые чайки, пронзительно требуя еды, но Мэрилин и Келли игнорировали птиц.

— Я хотела задать тебе пару вопросов о беременности, — обратилась Мэрилин к своей сестре. — Если не возражаешь.

— Давай выкладывай.

Келли облизала ложку, при этом она выглядела совсем как ребенок, но одновременно казалась такой взрослой. Она сняла пластиковую обертку с крекеров и стала давать их по одной штуке сыну, который немедленно засовывал их себе в рот.

Мэрилин не знала, какой вопрос задать первым. Она так много лет наблюдала, как друзья женятся и воспитывают детей. И казалось, они так спокойны. Будучи взволнованной и радостной при мысли о будущем материнстве, она не проявляла ни капли уверенности, которая была так свойственна ее друзьям. Келли много лет ждала ребенка, она уж точно поймет.

— Ты… боялась? — спросила Мэрилин.

— Ужасно, — призналась Келли. — Я читала каждую книгу, которую только могла заполучить.

— Я тоже.

Ее мать опустошила библиотечные полки и постоянно обеспечивала Мэрилин последними новинками о беременности и родах.

— Что произошло, когда ты принесла Тайлера из больницы?

Келли засмеялась и покачала головой:

— Давай следующий вопрос.

— Почему?

— Потому что мы с Полом не могли прийти к согласию ни по одному вопросу.

Мэрилин сунула в рот маленький крекер и стала жевать.

— У меня не будет такой проблемы.

— Вот именно. Как у тебя дела с одеждой? У меня так много милых кофточек для беременных. Хочешь позаимствовать несколько?

Мэрилин кивнула.

— Я принесу их в эти выходные.

— Было бы отлично. — Сердце Мэрилин еще больше потеплело по отношению к сестре.

— Как дела с нянечкой? Тебе надо начать думать об этом, ты ведь одна и все такое…

Это конечно же было еще одним тягостным вопросом. Ей надо было всерьез подумать о встречах с нянечками и о центрах, которые занимались этими вопросами.

— Послушай, — сказала Келли, кладя локти на стол. — Я могу заняться этим первые несколько лет.

Мэрилин просто онемела. А когда она смогла заговорить, то прошептала:

— Ты бы действительно сделала это?

— Сначала мне, конечно, надо поговорить с Полом, но я не вижу причин, чтобы этого не сделать. Еще один ребенок не может быть такой уж большой нагрузкой, и я в любом случае сижу дома. Я бы с радостью помогла тебе, Мэрилин. Для чего еще нужны сестры?

Глаза Мэрилин наполнились слезами. Это предложение стало абсолютной неожиданностью. Она отвела взгляд, не желая, чтобы ее сестра поняла, что она пытается справиться с наплывом чувств.

— Знаешь, что я поняла? — спросила Мэрилин, когда убедилась, что сможет говорить и не заплакать. — Я сидела в кухне, читала журнал, который порекомендовала мама, и вдруг на меня нахлынуло… Я была счастлива.

— Я вижу. — Келли коснулась руки сестры. — Я чувствую это.

— Я так сильно хочу этого ребенка. — Мэрилин прижала ладонь к талии и закрыла глаза. Опустив голову, она прошептала: — Я хотела и своего первого ребенка.

Ее слова были встречены пораженной тишиной.

— Первого ребенка? — практически шепотом спросила Келли.

— Я… Я была беременна, когда мы с Клинтом поженились. О, Келли, я была так глупа и так молода! Это получилось случайно, но мы должны были предполагать, что такое возможно. И все равно это стало шоком.

— Что произошло с той беременностью?

Мэрилин посмотрела на голубые воды бухты и проговорила:

— Клинт хотел, чтобы я сделала аборт. Он клялся, что любит меня, но не готов стать отцом.

— Как он мог предложить нечто подобное?

Ком в горле Мэрилин становился больше, практически не позволяя ей говорить.

— Я не могла поверить, что он хочет избавиться от нашего ребенка, но тогда ему казалось, что ребенок будет помехой.

— И ты все равно вышла за него замуж.

Мэрилин кивнула, чувствуя болезненную вину и сожаление из-за того, что наделала в прошлом.

— Я… Я любила Клинта или думала, что люблю. Я сказала ему, что не могу сделать аборт и не важно, поженимся мы или нет. Я собиралась оставить ребенка. Теперь я думаю, что он был напуган выплатой алиментов и поэтому… предложил сыграть свадьбу.

— Я не понимаю.

— Он готов был жениться на мне, если я прерву беременность. Это был его путь выражения своей любви. Таким образом он показывал мне, что настроен серьезно. Он настаивал, что будут другие беременности, другие дети.

Мэрилин не добавила, что Клинт заставил ее делать выбор между ним и беременностью. Либо она выйдет за него и сделает аборт, либо же он порвет с ней. Даже сейчас, спустя все эти годы, Мэрилин не могла заставить себя рассказать кому-нибудь о том, как ею манипулировали.

— И ты согласилась?

Мэрилин кивнула, ее длинные волосы упали на лицо.

— Я не хотела делать этого, но я любила Клинта и верила, что он тоже любит меня. Поэтому мы убежали и сразу же после того, как мировой судья провела церемонию, отправились в клинику, чтобы сделать аборт. И все время Клинт говорил мне, что это лучший выход и мы сделали правильный выбор.

— О, Мэрилин, ты, вероятно, измучена.

— Это не было правильным решением для меня, и, даже находясь в клинике, я все понимала, но все равно прошла процедуру. Я продолжала твердить себе, что пусть у меня и не будет ребенка, но зато Клинт будет рядом.

И чуть позже она осознала, насколько неверный выбор сделала. Клинт манипулировал ею. Не прошло и года со дня свадьбы, а Мэрилин уже поняла, что нужно убираться от этого человека, и как можно дальше.

— Мне никогда не нравился Клинт, и теперь я понимаю почему, — произнесла Келли, все еще крепко держа сестру за руку.

— Все эти годы я делала вид, что слишком искушена и слишком зрела, чтобы иметь детей, а тем временем мое сердце обливалось кровью из-за того, что наделала. Из-за того, что я потеряла…

— Мне жаль.

— Все эти годы я несла на своих плечах эту вину и боль.

Никто не знал этого, даже ее мать. Мэрилин удалось скрыть этот отвратительный секрет.

Ребенок, которого она вынашивала теперь, был нежданным, так же как и первый, но сейчас она не повторит прошлой ошибки. Она не собирается вмешивать отца ребенка. Джон не хочет детей. Он достаточно четко дал понять это перед Рождеством, когда спросил ее о вероятности беременности. Она видела в его глазах облегчение, когда заверила его, что все в порядке. В этот раз она защитит своего ребенка.

Джек сидел за столом поздним вечером четверга, изучая статью, которую написала Шарлота. Ему казалось, что ее позиция становилась все более и более политизированной. После операции Шарлота поставила себе целью оказать помощь клинике. Он вынужден был отдать ей должное — Шарлота находила способ упомянуть о потребностях этой больницы в каждой статье.

С карандашом в руке Джек стал вносить изменения, перестраивая фразы и наводя лоск на статью. Шарлота не была писателем от природы, но ее навыки поразительно улучшились с прошлого года.

Зазвонил телефон, и Джек рассеянно потянулся за трубкой.

— Гриффин, — ответил он.

— Пап, я хочу, чтобы ты пропел в телефон.

— Прости, что я должен сделать?

За последние несколько месяцев его сын просил о странных вещах, но эта просьба была самой необычной.

— Спеть. Помнишь, как ты делал это, когда я был ребенком?

Будто Джек мог забыть такое. Он пел Эрику, когда мальчик лежал в больничной койке невероятно слабый из-за истощающей болезни. Тогда лекарства были экспериментальными, но они были единственным шансом у Эрика побороть лейкемию.

— Просто спой! Мы в отчаянии.

Джек слышал на заднем плане плач мальчиков и усмехнулся. Оглядевшись, он убедился, что находится в кабинете один и никто не сможет его услышать, а затем начал напевать короткую песенку, которую выучил еще мальчишкой:

— «Двое ирландцев, двое ирландцев…»

Крики стали еще громче, и Эрик вернулся к разговору:

— Не помогает.

— Что ты делаешь в городе? — поинтересовался Джек.

— Я нужен Шелли. — Впрочем, в нем нуждались еще и Тодд с Теддом. — Ты и представления не имеешь, сколько хлопот с этими детьми.

— Ты разве не должен быть в Рино?

Его сын мучился, получив перевод в Неваду. Как только родились близнецы, Эрик хотел все время проводить с ними и Шелли. Он использовал отпуск, и две недели провел с Шелли и мальчиками, но больше не мог откладывать выход на работу. Теперь он прилетал каждые выходные. По настоянию Шелли была сделана экспертиза ДНК, и то, что стало очевидно для Джека в ту секунду, когда родились малыши, получило официальное подтверждение. Эрик их отец.

— Папа! — Эрику приходилось кричать, чтобы перекрыть плач детей. — Ты все еще там?

— Конечно, я здесь, — заверил сына Джек.

— Как ты думаешь, Оливия может помочь мне с браком?

— Подожди минутку, сынок. Если Оливия и будет помогать с браком, то только мне. — Джек улыбнулся, услышав смех Эрика, и проговорил: — Значит, вы с Шелли решили пожениться?

— Да, — ответил Эрик. — Не думаешь, что пришло время?

— На мой взгляд, время пришло десять месяцев назад, но ты не спрашивал моего мнения.

— Шелли готовится переехать со мной в Рино.

Джеку очень не нравилась перспектива вновь оказаться разделенным с сыном, он не хотел скучать по своим внукам, но одобрял поступок Шелли.

— Значит, вы собираетесь разлучить меня с внуками.

— Ты можешь навещать нас в любое время.

— Готовься! — ответил ему Джек.

Они закончили разговор несколькими минутами позже, после того как Джек согласился попросить Оливию провести церемонию для Эрика и Шелли. На самом деле он был рад такой прекрасной причине встретиться со своим любимым судьей. В последнее время они проводили вместе много времени, и Джек хотел, чтобы так продолжилось и дальше.

Джек поспешил уехать из офиса и направился в дом Оливии. Он обнаружил ее в саду на заднем дворе — она занималась своими розами. Оливия недавно посадила ряд кустарников, за которыми ухаживала с таким энтузиазмом, что, по мнению Джека, это было пустым делом. Сам он уделял внимание только тем растениям, которым не требовался уход.

— Нравятся сорняки? — насмешливо спросила Оливия, когда Джек поделился своей точкой зрения насчет ухода за садом.

Сегодня на Оливии была надета большая соломенная шляпа с полями, потертые джинсы и мужская рубашка. Джек остановился за кустарником, чтобы полюбоваться изгибами ее тела.

— Хотел бы я, чтобы ты баловала меня так же, как свои розы.

— Тихо, — жестко прервала его Оливия. — Я только что посадила их, и они нуждаются в моем внимании.

— Как и я, — пожаловался Джек.

— Немного подожди, и я накормлю тебя ужином.

Джек усмехнулся, радуясь приглашению. Его отношения с Оливией были сложными. Если бы близнецы не решили появиться на свет в тот момент, они с Оливией уже занимались бы любовью. Но когда Джек уехал в больницу, у нее было время подумать, время принять решение — правильный ли это выбор. Ее решение было положительным — это действительно должно случиться, но, в отличие от Джека, она не торопилась.

За недели, которые прошли с того вечера, Джек сделал все возможное, чтобы утопить ее в любви, куда большей, нежели она давала своим розам.

— Сегодня я говорил с Эриком, — сказал Оливии Джек. — Он спросил, сможешь ли ты поженить его и Шелли.

— Конечно. — Оливия взяла в руку большую лейку и немного полила только что удобренную землю. — Он не сказал тебе, когда хочет провести церемонию?

— Нет, но это не важно, не думаешь?

— Не могу не согласиться, учитывая, сколько времени ему потребовалось, чтобы решиться.

Оливия подняла руку к лицу, чтобы откинуть прядь волос, и испачкала шею. Джек отвел взгляд, чтобы спрятать улыбку.

— Должно быть, что-то случилось. Сегодня и мне позвонил сын, — легкомысленно проговорила она. — Джеймс и Селина собираются приехать в следующем месяце.

— Превосходно. Я с нетерпением буду ждать того момента, когда познакомлюсь с ними.

— А я с трудом могу поверить, что вновь буду держать на руках Изабеллу. Ты представляешь, в этом месяце ей исполнится год! Клянусь, я и не заметила, как прошли эти двенадцать месяцев. Она едва ли знает меня и Стэна.

При упоминании ее бывшего мужа Джек напрягся.

— Думаю, Стэн тоже приедет, чтобы встретиться с сыном?

— Конечно! — Оливия выпрямилась, уперев руки в бедра, и посмотрела на Джека так, что ему захотелось съежиться. — Только не говори мне, что у тебя очередной приступ ревности.

— У меня? — спросил Джек, но ему на самом деле не нравилось, что Стэн будет находиться рядом с Оливией.

Джек видел насквозь ее бывшего мужа, и ему не нравилось то, что он видел. Стэн Локхарт, может, и был женат на другой женщине, но его интересы располагались далеко за пределами дома. Стэну тоже не нравилось, что рядом с Оливией находится Джек. Но сама Оливия не замечала этого. Хотя Джек никогда не спрашивал, но у него было такое чувство, что Стэн делал все возможное, чтобы препятствовать их отношениям.

— А что на ужин? — спросил Джек, решив избежать болезненной темы.

— Я хотела приготовить куриный салат по-восточному.

— Тот, который с виноградом и китайской лапшой? В последний раз он мне очень понравился.

— Тебе легко угодить, — сказала Оливия улыбаясь.

Как же правдивы ее слова! Он так много лет питался как придется, и теперь еда Оливии была настоящим наслаждением. Пусть он и наслаждался ее едой, но приехал, чтобы увидеть ее. Именно с ней он хотел быть и ее любил. Но Джек не сказал ей о своих чувствах. Для мужчины, который работает со словами, Джек понимал, что крайне неадекватен в выражении своих эмоций. Когда дело касалось политической дискуссии или нравственного спора, он мог выражать свои мысли прямо и четко. Но чувства…

— Ты выглядишь озабоченным, — пробормотала Оливия, снимая садовые перчатки.

Джек пожал плечами, когда последовал за ней по ступеням к заднему крыльцу. Именно там она держала все свои садовые инструменты. Потом они отправились на кухню.

— Задумался над чем-нибудь особым?

— Нет, — ответил Джек и понял, что говорит слишком быстро.

Оливия минуту внимательно изучала его, пока мыла руки. Вытерев их, она открыла холодильник и вытащила большой пучок салата.

— Я могу чем-нибудь помочь? — поинтересовался Джек, чувствуя себя ненужным.

Он хотел рассказать ей о своих чувствах, но боялся, что подобное заявление станет неуместным.

— Сейчас ничем, спасибо, — ответила Оливия.

Джек прошел в гостиную, но все равно не мог оставаться на месте. Он начал ходить по комнате, мысли роились в голове, а руки машинально чего-нибудь касались. Потребность в алкоголе нахлынула на него. Это случалось время от времени, хотя после одиннадцати лет воздержания такие случаи были редки. Ему необходимо посетить встречу с товарищами по несчастью.

— Оливия, — сказал Джек, и его голос звучал куда более обеспокоенно, нежели он хотел этого. — Я не могу остаться.

— Не можешь? — Оливия встала в дверном проеме, который вел из кухни в гостиную.

Она выглядела озадаченной.

— Я должен быть в другом месте… Прости, я просто забыл. Нет, не забыл, мне необходимо посетить встречу. Ты ведь не возражаешь?

— Встречу? А, ты имеешь в виду собрание анонимных алкоголиков. — Оливия вошла в комнату. — Все в порядке?

— Не знаю, но думаю — да. Извини, но встречи помогают мне прочистить голову и избавиться от отвратительных мыслей.

— Теперь у тебя какие-то негативные мысли?

— Нет, я просто подумал, как вкусно холодное пиво.

Поэтому встреча будет лучшим для меня местом. В центре проходит собрание, которое я порой посещаю. Оно начинается через пятнадцать минут.

— Тогда иди, — убежденно сказала Оливия.

Джек уже был на полпути к двери.

— Спасибо за понимание.

— Джек? — Он услышал, как Оливия позвала его, и остановился, положив ладонь на ручку. — Ты позвонишь позже?

— Конечно.

Глава 17

Мэрилин была поражена рестораном «Маяк». Джастин и Сет проделали превосходную работу по обновлению «Капитанской галеры». Ее мать приехала на открытие вместе с ней, а сейчас медленно потягивала вино и разговаривала с Оливией в укромном уголке. Очевидно, им многое надо было обсудить, потому что их головы оставались склоненными друг к другу с того момента, как приехала Грейс.

Серебряные тарелки с закусками стояли на длинных столах, задрапированных белой тканью. Предвкушая банкет, Мэрилин весь день ела по чуть-чуть и сейчас умирала от голода. Взяв фарфоровую тарелку, она встала в очередь к буфету и разговаривала с одним из членов Торговой палаты.

Может, это выражение и является шаблонным, но Джастин выглядела по-настоящему сияющей, думала Мэрилин, наблюдая, как муж и жена приветствуют гостей. Мэрилин и Джастин поговорили о своих беременностях и узнали, что родить им предстоит примерно в одно и то же время, с разницей в несколько недель. Они знали друг друга всю жизнь, но у них не было ничего общего, за исключением того факта, что их матери лучшие подруги. Мэрилин была на семь лет старше, а в детстве это существенно. Джастин была в пятом классе, когда Мэрилин закончила школу.

И в последующие годы жизнь разводила их. И только теперь, когда обе забеременели и сроки примерно совпадали, женщины стали проводить вместе много времени. Они постоянно сверяли записи о течении беременности и недавно посвятили день покупке детской мебели.

Мэрилин села в одну из недавно обустроенных кабинок и завела светскую беседу с Вирджинией Логан, владелицей книжного магазина недалеко от галереи на Харбор-стрит. Они обсуждали предложение городского совета по установлению каменных кладок вдоль главных дорог, когда к их кабинке подошла Джастин.

— Мэрилин, — проговорила она, беря ее за руку, — и Вирджиния. Я так рада, что вы пришли.

— Здесь красиво.

— Очень красиво, — добавила Вирджиния.

— Итак, что вы думаете? — спросила их обеих Джастин. — Предложите какие-нибудь изменения?

Мэрилин понимала, как важно это предприятие для молодой пары. И все равно Джастин хотела услышать их искренние мнения, а не дежурные комплименты и лесть. Именно поэтому они решили провести этот день открытых дверей.

— Все просто сказочно, — ответила Вирджиния, потянувшись за вторым кусочком крабового мяса. Она положила его в рот и закрыла глаза, наслаждаясь вкусом. — А еда так вообще потрясающая.

Мэрилин кивнула, соглашаясь.

— За это мы должны поблагодарить нашего шеф-повара. Он превосходен.

— Где вы нашли его? — спросила Вирджиния.

— Благодаря слухам. Он подал заявление о приеме на работу, Сет поговорил с ним и решил нанять. Не думаю, что мы понимали, насколько он хорош, до сегодняшнего дня. Хотите прогуляться на кухню?

— Только не я, — покачала головой Вирджиния. — Но в любом случае спасибо.

— А я бы воспользовалась приглашением, — ответила Мэрилин, больше из вежливости, нежели из желания изучить внутреннюю работу ресторанной кухни.

Джастин вместе с Мэрилин прошли через зал, мимо людей, пьющих вино и пробующих блюда. Когда они проходили мимо буфетного стола, Мэрилин схватила салфетку и маринованный стручок спаржи. До беременности ей никогда не нравилась спаржа, а теперь она не могла наесться. Но Мэрилин полагала, что есть и худшие желания.

Джастин придержала кухонную дверь, открывающуюся в обе стороны, и они пропустили выходящую в зал официантку с подносом. На нем стояли тарелки с творожным тортом с земляной грушей, дополненным тонкой глазурью. Мэрилин пробовала его ранее и была поражена неожиданным сочетанием вкуса и текстуры.

Кухня сияла полированной сталью. По комнате практически синхронно двигались двое мужчин в высоких белых поварских колпаках.

— Позволь представить нашего шеф-повара, — проговорила Джастин. — Джон, это моя хорошая подруга Мэрилин Шерман. Мэрилин, это шеф-повар, о котором я говорила, Джо Бауман. — Она замолчала, нахмурившись. — О, подождите. Вы же знаете друг друга по галерее.

Будь у нее время, Мэрилин развернулась бы и побежала. Но вместо этого она заставила себя улыбнуться и протянуть руку, молясь, чтобы Джон не сказал и не сделал ничего такого, что могло бы смутить ее.

— Приятно видеть тебя вновь, — проговорил Джон, но его взгляд был направлен прямо на ее живот.

— Мы с Мэрилин рожаем в одном месяце, — сказала Джастин, стараясь смягчить слишком очевидное внимание Джона к беременности Мэрилин.

— Вижу. — Он посмотрел в глаза Мэрилин.

Ей хотелось схватиться за стойку, потому что было ощущение, что ноги вот-вот откажут.

— Ты очень хороший повар, — пробормотала она. — Закуски просто превосходны.

— Спасибо, — сурово ответил Джон.

Очевидно, его умение вести легкую беседу не улучшилось с тех пор, как они познакомились.

— А это Росс Портер — мастер по выпечке, — говорила Джастин, уводя Мэрилин от Джона. — Мы тоже переманили его у Андрэ, — через секунду добавила она со злорадной улыбкой. — Пойдем и посмотрим нашу малую холодильную камеру. Кто мог бы предположить, что я буду в восторге от чего-то подобного? — засмеялась Джастин.

Остальная часть экскурсии стала для Мэрилин большим расплывчатым пятном, когда она послушно последовала за подругой по кухне.

— Я… о персонале… — Мэрилин слишком поздно поняла, что просто не способна сформулировать связный вопрос.

— О, ты имеешь в виду старый персонал «Капитанской галеры»? — спросила Джастин. — Мы оставили нескольких официанток и администратора зала. Ты, вероятно, знаешь ее — Сесилия Рэндалл. Ее отец работал барменом. Незадолго до того, как мы купили ресторан, он переехал в Калифорнию.

Мэрилин лишь мимолетно была знакома с персоналом «Капитанской галеры», но была рада услышать, что некоторые из них остались. Ее голова кружилась. Она была бы и сама поражена, если бы смогла спросить хоть что-то вразумительное.

— Ваша работа изумительна, — сказала она, когда они вернулись в зал ресторана.

И это было чистой правдой.

— Спасибо, — проговорила Джастин, когда к ней присоединился Сет.

Он положил руку на талию жены и с улыбкой посмотрел на нее.

Мэрилин была поражена, что они стали настоящей парой, установили партнерство во всех смыслах. И немного завидовала. Приобретение ресторана было смелым шагом, но они, похоже, намеревались добиться успеха.

Мэрилин быстро придумала предлог, чтобы уйти. Ее сердце стучало так громко, что она едва могла думать по дороге домой. Она знала, что с Джоном им предстоит разговор, и очень скоро. Она хотела заверить его, что не будет просить никакой денежной поддержки. Его, очевидно, не интересовал ребенок, и Мэрилин хотела, чтобы Джон Бауман был свободен и чист по всем пунктам. Как только он поймет это, была уверена Мэрилин, ему станет легче.

Мэрилин не успела пробыть дома и часа, когда прозвенел дверной звонок. Уже? Похоже, их разговор произойдет сегодняшним вечером. Она определенно не ожидала никого другого.

Он стоял в дверном проеме ее маленького дома как ангел мщения — лицо мрачное, а глаза уставились на Мэрилин, когда она открыла дверь.

— Я догадывалась, что ты, вероятно, захочешь поговорить, — произнесла она, позволяя Джону войти.

Он шагнул в прихожую.

— Ты сказала, что не было никаких последствий той совместной ночи.

— Я солгала.

Ее честность, похоже, еще сильнее разозлила Джона.

— Почему?

— Потому что было очевидно — ты беспокоишься, что я могу оказаться беременной. Тебе был нужен легкий выход, и я дала его тебе, поэтому сейчас нет причин злиться.

— Черта с два! — закричал Джон.

— Пожалуйста. — Мэрилин жестом пригласила его сесть. — Криком делу не поможешь. Мне жаль, что это стало таким шоком, действительно жаль, но нет необходимости огорчаться.

Джон проигнорировал ее предложение присесть.

— Нет необходимости огорчаться? — почти зарычал он. — Не говори чепухи! Ты беременна, и я буду отцом.

— Да, но… — Ее голос прервался.

У нее не было намерения врать, что он не является отцом ребенка.

— Тебе нечего сказать? — Джон начал ходить от одной стены до другой.

— Ты не мог бы постоять неподвижно? — Даже если он и не собирался присесть, то Мэрилин почувствовала необходимость сделать это. Опустившись на диван, она положила руки на живот. — Пожалуйста…

— Пожалуйста — что? Пожалуйста — уйди?

— Нет… Вероятно, тебе лучше знать правду.

— Вероятно? — Он практически выплюнул это слово.

Мэрилин подняла руку.

— Послушай, ты расстроен и…

— Расстроен? — вновь повторил Джон. — Это ни капли не отражает того, что я чувствую. Ты и представления обо мне не имеешь.

— Представления?.. — Мэрилин покачала головой. — Не беспокойся, это на самом деле не важно.

— Мой ребенок — вот что важно! — настаивал Джон.

— Так ты перестанешь мельтешить? У меня начинается головокружение.

— Это будет слишком плохо, потому что если я остановлюсь, то могу наделать то, о чем потом пожалею.

— Это угроза, Джон? — Мэрилин никогда не думала, что он может быть жестоким, потерявшим контроль над собой.

— Угроза? — Джон так посмотрел на нее, будто она шокировала его своими словами. — Нет, Мэрилин, это не угроза.

А затем, будто истратил всю энергию, которая была у него, упал на стул.

— Прости. Думаю, у тебя есть право знать.

— Чертовски верно.

Мэрилин была готова к его гневу. Именно этого она ожидала и, откровенно говоря, заслуживала. Если бы Джон дал ей минуту, Мэрилин заверила бы его, что ей не нужна его поддержка и они оба могут продолжить жить каждый своей жизнью.

— Я не хочу, чтобы ты о чем-нибудь беспокоился, — сказала ему Мэрилин. — Это мой ребенок.

— Твой ребенок? — Джон нахмурился. — Да, но он еще и мой.

— Джон, я ничего от тебя не требую. Не думаю, что тебе стоит быть частью жизни этого ребенка. Я намереваюсь сама вырастить его.

— О нет, этого не будет!

— И что теперь?! — воскликнула Мэрилин.

Она думала, что он приехал услышать именно это. Она ведь освободила его от всех обязанностей.

— Я хочу быть частью жизни моего ребенка.

— Это невозможно!

— Хватит. — Джон вновь встал, сжав кулаки.

— Думаю, тебе лучше уйти. — Мэрилин тоже поднялась.

— Мы еще посмотрим, — ответил он и вылетел за дверь, оставив Мэрилин потрясенной и неуверенной.

Почему, ох, почему все так сложно? Да, новость о ее беременности, должно быть, огорчила Джона, но Мэрилин думала, что он почувствует облегчение, когда узнает, что она освободила его от ответственности.

Вместо этого Джон предъявил требования — требования, которые она не была готова рассматривать.

Это был один из самых великолепных моментов в жизни Джека Гриффина. Он стоял вместе с Шелли и сыном в парке имени Колчестера, из которого открывался потрясающий вид на залив Пьюджет-Саунд. В воздухе витало обещание лета, на клумбах цвели тюльпаны, а десятифутовые пихты стояли как часовые, наблюдающие за всеми, кто входил в парк.

Стоя близко к воде спиной к заливу, Оливия смотрела на молодую пару, пока Джек держал Тодда и Тедда — настолько гордый, насколько это только возможно для дедушки. К счастью, малыши быстро заснули. В три месяца они так мило округлились, и, хотя были одинаковы, Джек умел находить разницу. Тедд был более активен, нежели его брат, и всегда засыпал последним. Тодду нравился его большой палец, а Тедд предпочитал соску. Оба мальчика напоминали Джеку Эрика в младенчестве. И Джек снова и снова видел сына в своих внуках.

Бывшая жена Джека не смогла приехать на свадьбу. И Джек полагал, что Вики не хотела встречаться с ним. Они расстались не в лучшие времена, их отношения быстро сошли на нет, когда он продолжил пить. И на следующие несколько лет его жизнь поглотил алкоголь.

Закрыв глаза, он заставил себя сосредоточиться на свадебных клятвах, когда их начал повторять Эрик. Любить и почитать. Сердце Джека сжалось от любви к сыну, внукам, невестке и судье Оливии Локхарт. Знакомство и время, проведенное с ней, изменили его жизнь к лучшему.

Шелли повторила клятвы, а затем лучший друг Эрика Билл Джемисон вручил ему бриллиантовое кольцо, которое Эрик и надел на палец Шелли.

— А теперь объявляю вас мужем и женой, — проговорила Оливия, и ее голос эхом несся по парку.

В следующий момент Эрик и Шелли уже целовались, а Оливия стояла перед ними и хлопала. Несколько человек, включая свидетельницу Шелли Карен Моррисон, делали фотографии.

Обнимая Шелли, Эрик повернулся к отцу:

— Готов поспорить, что ты никогда и не надеялся увидеть этот день.

— Ты имеешь в виду вашу с Шелли свадьбу или внуков, которых держу на руках?

Джеку казалось, что он и сам сейчас благословлен, несмотря на ошибки и свое прошлое.

— И то и другое, — ответил сын.

Эрик взял из рук Джека Тедда, а Шелли забрала Тодда. Вскоре оба младенца лежали в колясках, и все были готовы уходить.

— Спасибо, Оливия, — проговорил Эрик.

— Да, огромное вам спасибо. — Шелли импульсивно обняла ее, а затем добавила: — За все. И вам тоже, Джек.

— Нам лучше отправиться в аэропорт, если вы не хотите опоздать, — сказал Билл.

Он самый ответственный в этой группе, заметил Джек, именно он заставлял всех придерживаться расписания.

— Мне не нравится жениться и убегать таким образом, — произнес Эрик.

Джек и Оливия проводили их до стоянки.

— Иди, — обратился Джек к сыну, и они обнялись в последний раз. — Но позвони мне завтра, слышишь?

— Обещаю.

Эрик положил мальчиков на заднее сиденье машины друга. И еще до того, как Джек смог придумать причину, чтобы задержать их, молодые люди уехали, а он остался с Оливией, взглядом провожал машину Билла, когда она выезжала с парковки.

— Надеюсь, у них все будет хорошо, — пробормотал он, по большей части для себя, нежели для Оливии.

— Так и будет, — заверила она его.

Джек прижал Оливию к себе, обняв ее за плечи. Последние две недели были для них не лучшими. Джеймс приехал домой, и время Оливии — что справедливо — было посвящено сыну и его семье. Но Джек считал, что ее бывший муж бывал в доме слишком уж часто. Джек не мог винить за это Стэна, пусть это ему и не нравилось. Ведь Джеймс был и его сыном тоже.

— Видеть Эрика и Шелли вместе с близнецами… Нахлынули воспоминания… — печально сказала Джеку Оливия.

Джек не сразу понял, что для Оливии все это тоже могло стать нелегким испытанием.

— Прости, — прошептал он. — Я не подумал.

— О, Джек, тебе не за что извиняться. Я вижу близнецов все время… Но сейчас, просто… О, я даже не знаю… сложно. Джеймс дома, и в последние две недели я так часто вижу Стэна. А еще и ты, держащий детей. Все это принесло воспоминания.

Оливия обняла Джека за талию, и он обрел утешение в ее близости.

Все еще обнявшись, они направились к берегу. Джек не был готов уехать. День был прекрасным, а его сердце переполняют чувства. Теперь сын на правильном пути. Он ценил те месяцы, которые они провели вместе, несмотря на раздражение. И теперь, оглядываясь назад, видел свое недовольство несущественным.

— Такое ощущение, что я не говорила с тобой вечность, — пожаловалась Оливия.

— И чья это вина? — Джеку нравилось поддразнивать ее.

Сейчас между ними такие хорошие отношения, поэтому, вероятно, лучшее время объявить о своих чувствах, но Джек вновь медлил. Он слишком долго откладывал признание и теперь, когда бы ни думал о нем, ощущал панику.

— Конечно, я была счастлива видеть Джеймса и всех остальных в моем доме, — призналась Оливия, — но также рада получить дом в свое распоряжение.

— А я рад получить обратно тебя, — сказал Джек. — Не подумай, что я эгоист, но я так скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала. — Оливия повернула голову, и ее губы скользнули по щеке Джека.

— Ты хочешь этого? — Сердце Джека бешено застучало.

Оливия засмеялась, и ее смех был мягким и приятным.

— Конечно.

Они продолжили идти, взявшись за руки, не замечая вокруг людей. Джеку очень нравилось, когда Оливия полностью принадлежала ему, и, несмотря на свои слова, он не считал себя эгоистом.

— Стэн был откровенен со мной, — неожиданно сказала Оливия.

Джек нахмурился — последний человек, которого он хотел бы обсуждать, был ее бывший муж.

— Да? — спросил он, делая все возможное, чтобы казаться заинтересованным.

— Очевидно, у них с Мардж проблемы.

Джек мог это понять. Этот мужчина очень предусмотрителен. Хорошо, пусть Джек и предвзят, но ему не нравился Стэн Локхарт, и по веской причине.

— Он ведь не собирается разводиться?

— Надеюсь, нет.

— Я тоже.

В голове Джека зазвонили тревожные звоночки.

— Я беспокоюсь за него, — продолжила Оливия.

— Беспокоишься за Стэна? — Джек говорил так, будто это было простой тратой времени. — Он большой мальчик и сможет позаботиться о себе.

— Да, я знаю, что он может, но это действительно потрясло его.

— Супружеские проблемы никогда не бывают легкими.

Джек пытался казаться мудрым и зрелым, а еще и великодушным в своей оценке проблем другого мужчины. Он не хотел, чтобы у Стэна были неприятности, но одно должно быть очевидно: Оливия — это запретная территория.

— Бедный Стэн, — пробормотала она, покачивая головой.

Джек вновь прижал ее к себе.

— Если хочешь сочувствовать кому-нибудь, пусть этим человеком буду я.

— Тебе нужно мое сочувствие?

— Да. — Джек усмехнулся. — Этим утром я подвернул лодыжку, и боль невероятно сильна.

Он преувеличенно захромал.

— Джек! — Оливия вырвалась и ударила его по плечу. — Ты притворяешься хуже всех.

— Ох, — Джек погладил плечо, — больно.

— Вот и хорошо. Ты это заслужил.

— Если ты сочувствуешь Стэну, тогда должна посочувствовать и мне.

— Это не соревнование. — Оливия засмеялась.

— Послушай, я серьезно. Меня даже не удивит, если Стэн захотел, чтобы ты помогла ему пройти через все это.

— Джек, ты ведешь себя нелепо.

— Я так не думаю. — Игривость покинула Джека, и он засунул руки глубоко в карманы. — Что скажешь, если я признаюсь тебе в любви?

Оливия достаточно долго не отвечала. Джек остановился, повернулся и посмотрел на нее. Оливия не отвела взгляда.

— Я бы сказала, что ты похож на маленького неуверенного мальчика и пытаешься набрать очки в каком-то придуманном соревновании с моим бывшим мужем.

Джек сжал зубы.

— Именно так я и думал. — Поняв, что продолжение разговора не приведет ни к чему хорошему, он сказал: — Теперь ты готова уехать?

— Если готов ты.

— Думаю, я готов, — ответил Джек.

На самом деле он был более чем готов.

Грейс воткнула вилы в мягкую землю и начала снимать дерн. Она много лет не занималась садом. То место, которое она когда-то отводила под помидоры и кабачки, давно уже стало газоном. Клиф предложил вспахать землю, и сейчас она откапывала дерн, чтобы он смог подготовить почву.

Лютик, занятый ловлей бабочек позади нее, залаял, когда на подъездную дорожку свернул автомобиль Троя Дэвиса. Грейс выпрямилась, снимая садовые перчатки прежде, чем пройти к воротам и поприветствовать его.

— Привет, Трой! — прокричала Грейс.

— Грейс. — Мужчина коснулся края своей фуражки. — У тебя есть минутка?

— Конечно. Входи. — У нее внутри все перевернулось. Грейс хотела спросить, имеет ли его визит отношение к Дэну. — У тебя есть еще один труп, на который мне необходимо взглянуть? — спросила она, пытаясь легко отнестись к его приезду.

— Не в этот раз.

— Кофе? — спросила Грейс.

Трой покачал головой и сел в гостиной.

— Присаживайся, Грейс.

Серьезность его тона подсказала Грейс: что-то случилось.

— Дэн?

Трой кивнул.

— К нам поступило заявление от пары путешественников о трейлере в лесу.

— Трейлер Дэна? Он там?

— Там нашли тело Дэна. Он совершил самоубийство.

Грейс тяжело вдохнула и, казалось, не могла выдохнуть.

И очень долгое мгновение она просто не могла дышать. Ей следовало бы подготовиться к подобным новостям, но ничего не могло уменьшить шок, который последовал за известием о смерти мужа.

— Он оставил письмо, адресованное тебе. — Трой засунул руку в карман рубашки и вытащил конверт, который вручил Грейс.

— Самоубийство… Но когда?

— По нашим предположениям, он мертв более года. Дэн застрелился в прошлом апреле.

— Но это невозможно! — заспорила Грейс. — Джон Малком видел его в мае, разве не помнишь? Это не может быть Дэн. Я уверена.

Грейс отчаянно пыталась доказать, что ее бывший муж не может быть мертвым. А это все — тщательно разработанная мистификация.

— Грейс, письмо датировано…

— Это не могло случиться в апреле, — продолжила спорить Грейс. — Он приходил домой прошлой весной — я поняла это в тот момент, когда вернулась домой с работы. Я почувствовала это. Не помнишь, как я говорила тебе, что в доме пахло вечнозелеными деревьями? Когда Дэн работал в лесу, он всегда пах как новогодняя елка… Я узнала его запах. Он был в доме.

— Вероятно, он и возвращался. До тридцатого апреля… Мне очень жаль. Но боюсь, в том, что это он, нет сомнений. Это Дэн.

Теперь тело Грейс сотрясалось так сильно, что она не могла стоять.

— Кому-нибудь позвонить?

Грейс посмотрела на него, и у нее просто не хватало сил ответить.

— Может, Оливии?

Грейс кивнула, а затем закрыла лицо ладонями, пытаясь сдержать слезы. Все эти месяцы она полагала, что Дэн сбежал с другой женщиной. Как мог Джон Малком ошибиться? Он работал с Дэном, он уж точно узнал бы его.

Трой отправился на кухню и позвонил оттуда. Его не было несколько минут, и, когда вернулся, он подвинул к дивану стул и сел перед ней.

— Мне жаль, Грейс. Очень жаль.

Грейс замкнулась в себе и едва слышала его слова. Она видела, как его губы двигаются, но не могла различить слов.

— Оливия едет.

Грейс кивнула, хотя и не понимала, о чем идет речь.

— Хочешь, чтобы я позвонил девочкам?

Грейс просто смотрела на него.

— Сейчас не думай об этом. — Трой погладил ее руку. — Я поговорю с Оливией, и посмотрим, каково будет ее мнение. Хорошо?

И вновь Грейс кивнула, не понимая, с чем соглашается.

Лютик хотел пробраться в дом, и Трою пришлось встать и открыть дверь для золотистого ретривера. Собака сразу же побежала к Грейс и слегка толкнулась мордочкой под ее руки.

Пока Трой вышел на улицу, чтобы встретить Оливию, Грейс взяла письмо. Она и сама не знала, где нашла для этого храбрость.

«30 апреля.

Моя дорогая Грейс, мне так жаль. Ты даже представить не можешь, как сильно мне жаль. Если бы только существовал способ избавить тебя от этого ужаса, я бы обязательно нашел его. Клянусь, я сделал бы что угодно. Я пытался, но из ада, которым стала моя жизнь, нет выхода. Не могу нести ношу вины больше ни дня. Я старался забыть, старался оставить войну за спиной, но воспоминания давят со всех сторон, и больше нет надежды на выход.

Много лет назад, когда я был в дозоре во Вьетнаме, на нас обрушился вражеский огонь. В результате несколько человек отделилось от подразделения. Потеряв надежду найти обратный путь на базу, мы наткнулись на маленькую деревню. И то, что случилось после, преследует меня все эти годы. Из тени вышла молодая женщина с ребенком. Она сжимала в руках свою крошку дочь, но я подумал, что в ее руках граната. Инстинкт взял свое, и я выстрелил. Я убил мать и ее ребенка в отчаянном желании выжить в войне и вернуться домой. Я наблюдал ее падение, наблюдал ужас на ее лице и слышал крики ее семьи. А когда зазвучали выстрелы, было убито много матерей и детей, стрельба, казалось, никогда не стихнет. Прошло почти сорок лет, но звуки выстрелов я слышу и теперь по ночам. Я слышу те крики во снах — они проклинают, ненавидят меня. Ирония в том, что они не могут ненавидеть меня больше, чем я ненавижу себя сам.

Мне нет прощения, Грейс. Нет ничего, что могло бы искупить мои грехи. Ни ты, ни наши дочери и, уж точно, ни Бог.

Прости меня, но для всех будет лучше, если это закончится здесь и сейчас. Я не стал писать Келли и Мэрилин. Я просто не могу. Я никогда не был мужем, которого ты достойна. И не смог стать хорошим отцом. Я люблю тебя. Всегда любил. Дэн».

Грейс прочитала письмо второй раз, позволяя глазам остановиться на каждом слове. Когда она закончила, комок в горле не позволял ей говорить, а слезы катились по ее щекам.

— Дэн, — сказала она Оливии, когда подруга опустилась перед ней на колени.

А затем ее крик вырвался наружу, и она разрыдалась. Горькие рыдания сотрясали ее плечи и переворачивали душу.

Грейс хотела получить ответы, искала решение, но только не такое. Никогда. Смерть Дэна от его собственной руки не была даже приблизительно близка к тому, что ожидала Грейс. Он был один, пойман в ловушку собственного ада. Он был заперт, запутан виной и стыдом, вызванными войной. Войной, принимать участие в которой он никогда не хотел.

Слезы катились до тех пор, пока внутри не осталось ничего.

— Девочки…

— Трой поехал за ними, — сказала Оливия. — Они будут здесь с минуты на минуту.

— Я думала, что он с другой женщиной.

— Знаю. — Оливия гладила ее волосы.

— А он все это время был мертв.

— Да.

— Практически с самого начала.

— Похоже на то.

— Помнишь, он уходил на одну ночь, а потом вернулся?

— Очевидно, тогда он передумал.

— Он вернулся, потому что не смог заставить себя. — Грейс всхлипнула.

Она вспоминала, насколько злым был Дэн — он вышел из себя и заявил, что последние тридцать пять лет его жизни стали адом. Грейс подумала, что он говорит об их браке, а речь шла о войне.

И теперь все встало на свои места.

— Трой нашел в трейлере бумажник Дэна и его обручальное кольцо.

— Он оставил кольцо дома, — проговорила Грейс, подняв голову.

Она нашла его в ту ночь, когда выкинула одежду мужа на улицу. Тогда она верила, что Дэн хотел, чтобы Грейс нашла кольцо. Она верила, что он хотел выставить напоказ свою новую любовь. Как же она ошибалась.

— Это было кольцо, которое он приобрел по кредитке, — прошептала Грейс.

Когда Дэн исчез во второй раз, Грейс вернулась домой и обнаружила беспорядок в спальне. Он ушел, ничего не забрав с собой, но опустошил ящики и просто разрушил спальню. И Грейс не понимала, что он искал. А теперь осознала — Дэн искал кольцо. Не сумев найти его, он отправился в ювелирный магазин и приобрел другое. По какой причине — из преданности, из чувства вины? А может, по обеим причинам? Он хотел, чтобы кольцо оставалось на пальце, когда он выстрелит себе в голову.

— Мама!

В комнату влетела Келли с Полом и ребенком.

Плач дочери разрывал Грейс сердце, и она раскрыла свои объятия. Мэрилин появилась через несколько мгновений. Обнявшись, они составили круг. Затем Грейс поцеловала дочерей и прошептала:

— Нам необходимо заняться похоронами. Теперь ваш отец обретет покой.