5 серия
Вивиан вытащила пакетик порошка – очередной «подарок» хозяина. Руки дрожали так, что чуть его не рассыпала. В первый момент она ничего не ощущала, просто закрылись глаза и полетела куда-то, будто провалилась.Пусть ее смерть будет легкой сладкой и красивой, но она ошиблась. Неожиданно ее тело изогнуло судорогой, дыхание стало поверхностным и кожа приобрела синеватый оттенок. Сознание окончательно покинуло Вивиан. Какая–то девушка зашла в туалет, дернула ручку кабинки и, увидев лежащую Вивиан, взвизгнула и кинулась вон. Тут же в туалет залетел охранник.
-Черт! - схватил телефон и стал названивать своему боссу. – У нее передоза!
*****
Витор бежал по больничному коридору, не зная к кому обратиться. За ним, едва успевая, шел дон Фаусто. Подбежал к ресепшену, крича о своей жене и ребенке. Его попытались успокоить, вызвав врача.
-Где они? Они живы? Их привезли сюда, значит, они живы?
-Ваша жена жива, ее сейчас осматривают, но скоро вы сможете ее увидеть. У вас все будет хорошо, все будет хорошо, - глаза врача были лживыми.
-Подождите-ка, Камила жива?
-Да, да, женщина жива.
-Витор, вот видишь, все хорошо, - дон Фаусто схватил его за плечо. – А дети?
-А ребенок? – с трудом произнес Витор. – Тониньу… С ней был сын, мальчик…
Он понял сразу то, о чем промолчал стоящий перед ним человек, сразу сник.
-Где мой сын?
-Он … мы не смогли…
Его крик гулким эхом ударился о стены, и Витор сполз по стене на пол, сжимая голову. Фаусто кинулся к нему, будто хотел закрыть собой, но тот стал отбиваться, крича, что этого просто не может быть.
-Вы что–то путаете! Как это может быть? Он не мог умереть! Он еще совсем маленький… Нет! – он вскочил, пошел вдоль коридора, заглядывая в больничные палаты, а за ним устремился медперсонал.
-Витор, сынок! – Фаусто цеплялся за него. – Успокойся!
Он тоже в первое мгновение не поверил, но реальность была неизбежна. А потом опять обратился к врачу.
-А девочка? Моя Таис?
-Мы делаем все возможное, но она пока в коме.
-О, боже!
–У нее критическое состояние, но будем надеяться, что все пройдет.
*****
Зик, будто чертик из табакерки, не мог спокойно устоять на месте, бегал вокруг Рафы, размахивая руками.
-Рафа, ты чего молчишь? Подумаешь, попала в больницу с передозой! Здесь каждый третий пробовал наркотики или клубные стимуляторы.
Рафа был подавлен, в голове не было ни одной мысли, ни желания, сплошная пустота, до звона в ушах.
-Рафа? Ты чего молчишь? - Зик опять дернул его за плечо.
-Она умерла, - парень поднял голову. - Все это пустой антураж! Радость жизни – одна лишь красивая обертка! Все покупаются на красивую обертку, и мы купились. Но в этом нет смысла…
-В чем нет смысла?
-В смерти… в такой смерти. Я будто виноват в ее смерти, - мрачно произнес Рафа.
-Да там каждую неделю увозят с передозой!
-И ты сам толкаешь им дурь! – добавил Ронни.
-Что?! – Рафа посмотрел на Зика, будто впервые видел.
-О, как! – Зик подскочил с дивана. – Ты еще свали на меня все передозы из-за наркотиков. Я тут при чем?! У девчонки снесло крышу. Хотела отопыриться и переборщила… Ну, да, это тебе не студенческие вечеринки, где напьются пива до блевотины и танцуют до утра… Здесь другой уровень! Другие правила! Их надо принимать или не принимать!
-Я не хочу принимать! – Рафа стукнул по подлокотнику кресла. – Я не хочу!
-Рафа, Рафа, успокойся, - Зик засуетился. - Не думал я, что ты такой чувствительный. Это вон Ронни у нас такой эмоционально неустойчивый, а ты? Подумаешь, не она первая, не она последняя!
Ронни сидел молча, наблюдая, как спорят друзья.
-Может быть и так, но ей слово дал!!!Если бы я ей не обещал, то мог бы отступить,
– Рафа вскочил и пнул аппаратуру.
-Черт! Что ты делаешь, - Зик бросился к нему, отталкивая. – Что ты творишь? Это же синтезатор! Ты же сам говорил, что такой один на миллион и он есть у тебя! Парень, давай успокойся. Если ты такой правильный, решил взять под опеку эту наркоманку и решить ее проблемы?
-Зик, - Ронни шикнул на друга, - прекрати!
-Да, у него приступ самаритянства! А теперь он взвалил на себя еще и вину за ее передоз.
-Заткись, Зик! – Рафа оттолкнул от себя парня.
-Не заткнусь! Ты сам выбрал эту среду, в которой до сей поры тебя все устраивало! А теперь ты хочешь кинуть своих друзей! Я ничего не умею делать, кроме организовывать тусовки!
-Зик, не дави на меня, это мне решать, что делать со своей жизнью! И ты тоже можешь поступать, как хочешь!
-Да пошли вы! Все! Я и без вас смогу пробиться! Рафа, а может ты и аппаратуру мне отдашь, если не собираешься больше заниматься музыкой?! – Зик покривлялся перед парнями.
-Забирай!
Мгновение Зик смотрел на Рафу с недоумением, но потом схватил синтезатор и пульт диджея, почти вырывая шнуры из розеток, и исчез за дверью.
-Ты тоже можешь уйти, если хочешь!
-Нет, я с тобой, - покачал головой Ронни. - Вернее, я согласен с тобой – детство кончилось…
*****
Раньше ночи казались ему короткими, а теперь им нет конца. Вот и эта ночь длинная и невыносимая. Мужчина сидел в больничном коридоре. На его лице не было слез, он не стонал, не показывал своего горя, но застывшее лицо было похоже на маску. Все молча проходили мимо него, только один раз к нему подошла медсестра, спросив о самочувствии.
-Я в порядке. Надо учиться жить мертвым, - говорил, как робот, тихо, без интонаций, без эмоций.
Она с недоумением посмотрела на него и отошла. Его лицо не изменилось. Больно притворяться живым. Надо научиться владеть собой, чтобы казаться живым.
-Ему плохо, - прошептала медсестра, когда к ней подошел врач. – Он сказал, что он мертвый.
-Ничего, ничего… это стресс. Ему надо пережить это.
-Но таких глаз не бывает у живых людей.
-Ему предстоит еще сказать жене…
Витор встал. Нет, он не готов еще увидеть Камилу, ему самому надо прийти в себя. Потом… когда станет легче…
-Мерзавец! – прошипела ему вслед дона Афонсина, у которой дрожал не только голос, но и руки.
-Заткнись! – дон Фаусто не сдержал свой гнев. – Мы все виноваты в том, что случилось. Если бы ты со своей ненавистью к Витору не накачивала бы Камилу, то Тониньу был бы жив, а если бы не я, то и жизнь Таис не висела на волоске от смерти!
*****
Эва проснулась от того, что запахло аппетитной материнской сдобой. Дона Глория старалась, как никогда. Ее дочке пора приходить в себя, а не мучится непонятными сожалениями или еще чем–то, что матери было непонятно. Девушка умылась и прошла на кухню.
-Доброе утро, мам.
Дона Глория посмотрела на дочь, поставила перед ней пирожки, но Эва покачала головой, отказываясь.
-Поела бы! Совсем осунулась! Что ж с тобой происходит?! Ты все как хворая! Вот из-за твоего упрямства и нежелания рассказать, ты превратилась в ходячий овощ! –проворчала мать, продолжая заниматься делами, но то и дело посматривая на задумчивую дочь. Эве было плохо, будто ее сломали, и теперь от нее ничего не зависит. Оказалось, что человек, наделенный пусть маленькой властью, может унизить любого просто так лишь для собственного удовольствия, для того, чтобы почувствовать себя вершителем чужой судьбы. Именно это с ней случилось и от нее ничего не зависело! Ее слова – пшик, пустота! Ей бы радоваться тому, что она смогла выкрутиться из сложной ситуации без урона для себя, ведь могло быть гораздо хуже. Но ее уверенность в себе дала трещину, мир стал враждебным.
-Я хочу, чтобы ты сходила к доктору! –дона Глория знала, что ее дочь любой стресс выводил из состояния равновесия и разбивал тот хрупкий мир, который она вокруг себя создавала. Грубое слово, подлость или несправедливость больно ранили ее, будто родилась она и росла в придуманной стране добра и справедливости, а не здесь рядом с фавелами. – Да что же может так повлиять на здоровую девушку, чтобы она превратилась в варенную рыбу?! Ты, наверно, что-то скрываешь от меня!? Что?
-Ничего.
-Нет, так не пойдет! Ты сегодня же пойдешь к доктору. Я знаю одного, тут живет на соседней улице. Хороший человек... и не женатый! Назира говорила, что…
-Мама, опять твоя Назира собрала все сплетни, а ты слушаешь?!
-А что в этом плохого?! Зато я всех знаю, вот и доктора знаю, обязательно схожу к нему и узнаю!
-Что ты узнаешь? Почему не женат?
-Ах, какая–ты недальновидная! Где ты найдешь себе порядочного мужа? Вот был бы у тебя защитник! Ну, не такой, как Зекиньу!
-Зекиньу? Ты опять его сюда приплетаешь!
Мать схватила раскаленную сковороду, чуть не обжигаясь, кинула ее в мойку и недовольно сказала.
-Да, Зекиньу! Если бы не он, может быть тебя и не отпустили так быстро!
-Что?! – Эва подняла голову. - Мама, сядь и объясни!
-А что мне оставалось делать?! Мне пришлось побежать к Зекиньу! У меня дочь пропала! Я чуть не сошла с ума! Я пошла к Зекиньу, и он помог.
-Как?
-У него везде есть нужные люди, хоть и бандит! Да, что же ты хочешь?! Чтобы я сидела, сложа руки? – возмущение матери было подозрительным, и она тут же выболтала. - Зекиньу денег не пожалел!
-Уф! Мама! Он купил меня?! – это стало лишним подтверждением того, что с человеком можно сделать все, что угодно, и главным мерилом степени бесчинства стали деньги.
*****
Спустя несколько дней.
Дон Фаусто сидел в кабинете, пытаясь заняться делами. На столе лежали папки документов, аккуратно были разложены обычные канцелярские принадлежности, а сбоку примостился ролодекс[1], уже наполовину заполненный информацией. Кроме того, здесь же находился компьютер, хотя дон Фаусто в силу своей, как говорил Витор, упертой старомодности редко использовал. Мужчина смотрел на одну из семейных фотографий в деревянной рамке. Счастливая, ну, почти счастливая семья, которую скреплял маленький ребенок. Что сейчас будет с ними?Что будет с Витором? Что будет с Таис? Им сообщили, что девочка вышла из комы, но пообщаться с ней не удалось, потому что она была настолько ослаблена после операции, что бессмысленно смотрела мимо них. Хорошо, что она будет жить, но пока останется в больнице под наблюдением врачей. В кабинет, не постучавшись, вошла дона Афонсина.
-Занят работой? Даже сейчас? Как всегда!
-Работа помогает отвлечься. Тем более, что уволился Пеку,- и чтобы подумать о чем –то другом, кроме постигшего горя, он спросил. - Скажи–ка, Афонсина, в чем дело? Почему это твой преданный пес вдруг решил уйти с ранчо? Я всегда считал, что он – твои уши и глаза здесь, и вдруг…
-Меня это не волнует, - пожала плечами женщина. – Я сейчас думаю совсем не о нем, а о дочери и о племяннице.
Бледность ее лица говорила о душевных муках, но женщина держалась довольно хладнокровно, не впадала в крик и не рыдала, сетуя на судьбу. Что-то затаенное было в ее отрешенном взгляде. Дон Фаусто подумал, что это временное состояние, пока не появится предмет ее ярости. Но Витор исчез, зализывая раны. Сегодня они привезли Камилу домой. После того, как ей сообщили о гибели сына, она была на успокоительных, но любая мелочь могла вывести женщину из равновесия и тогда начинался припадок. Впервые в жизни Камила не вспоминала о муже.
-Как Камила? – спросил дон Фаусто.
-Никак. Сегодня у нее был доктор.
-И что?
-Физически она не пострадала, кроме ушибов и порезов, синяков, спасла подушка безопасности, но… он говорит, что ее гложет вина за случившееся. Она не может пока смириться со смертью сына, - пояснила дона Афонсина.
-Это нормально. Кто бы смирился?! Им сейчас очень сложно…
-Я позвоню Рафе и сообщу.
-Пусть вернется домой, - кивнул дон Фаусто. - Хотя бы на время. Таис и Витору нужна помощь.
-Витору?! – взвилась дона Афонсина. – Витор… Витор! Ты думаешь только о нем! Мерзавец, по вине которого все произошло!
-Не вали все в одну кучу, - спокойно ответил дон Фаусто. – Я не буду никого обвинять и не позволю взвалить вину только на Витора.
-Это он должен был быть в этой машине, а не Таис и Тониньу. Он! Всем бы стало легче!
-Кому легче? Тебе? Что ты за человек?! – дон Фаусто стал терять терпение. Раньше он хоть и одергивал жену, когда та пыталась всякий раз уколоть ненавистного ей мужа племянницы, но Витор и сам справлялся с ее нападками. Теперь же Афонсина переходила границы.
-Сейчас им лучше быть вместе! Камила не сможет это пережить, если рядом не будет человека, который чувствует то же самое, что и она. Она любит Витора, и, возможно, эта любовь и вытащить ее из пропасти, - закончил свою мысль дон Фаусто. – А ты направь всю свою энергию и любовь на дочь, которая нуждается в поддержке.
[1] - это вращающийся каталог с карточками, используемыми для хранения контактной бизнес-информации
*****
Эва всегда была девочкой правильной, что подразумевало порядочность и веру в людей. И вот теперь ее мир начал рушится. Оказалось, что не все в жизни устроено правильно. И в нем есть место для людей, жестоко играющих чужими судьбами и получающих от этого удовольствие. Есть люди, лишенные чести и совести, ради своего удовольствия или каких–то меркантильных интересов способные унизить и даже уничтожить себе подобного. Нет, она понимало, что общество разнородное и тот же Зекиньу – не голубь мира, но все это никогда не касалось ее, скользило мимо без ущерба для ее душевного состояния. Иногда им приходилось сложно, мать жаловалась на судьбу, на безденежье, но они никогда не поступались совестью ради каких–то сиюминутных радостей.
-Эва, ты могла бы и поблагодарить Зекиньу за его доброту! – раньше слова матери она бы восприняла, как должное выражение благодарности, но теперь в каждой фразе она видела вывернутый смысл. – Уже несколько дней прошло…
-Ты хочешь, чтобы я отблагодарила его, как женщина?
-Как женщина? Что ты такое говоришь? Думаешь, я бы послала свою дочь на такое? – возмутилась мать. – Да, как ты такое говоришь?! Все знают, что ты у меня девочка порядочная! И Зекиньу знает! Он, конечно, может гоготать и облизываться на тебя, но он не посмеет тебя обидеть! Я еще его мать знавала! И он на горшке сидел, когда мы были подругами. Я ему сама голову откручу, если что не так!
-Прости, мама! А как же отдавать деньги? Откуда мы их возьмем?
-Я заработаю! А ты учись, чтобы потом уйти из этого района и не оглянуться! Поняла?
В этот момент в дверь постучались и не дожидаясь ответа, в дом ввалился Зекиньу. Он блестел, как начищенный ботинок, темная кожа лоснилась, зубы сверкали в улыбке, и запах лосьона сбивал всех мух в радиусе нескольких метров.
-О, боже мой, - воскликнула дона Глория, - Зекиньу, что с тобой? Ты такой нарядный и вонючий! Прости, надушенный!
-Дона Глория, вы бы не смеялись надо мной! Я же с серьезными намерениями…
-Что?! Какими такими намерениями?
-Так, это… жениться!
-Что? – теперь уже Эва удивилась.
-Ну, то есть делать предложение вашей дочери. Эвита, я готов… ну, то есть, хочу, чтобы ты стала моей женой!Нет, ты не подумай, что я шучу! Я готов жениться, даже если ты не хочешь рассказывать, что случилось с тобой в тюрьме…
-Что такое говоришь? – завелась дона Глория. – Что такое могло случиться в тюрьме с моей дочерью? Зекиньу, ты в своем уме?!
-А что я такого сказал? – мужчина посматривал на покрасневшую девушку. – Я ж хочу жениться, а не просто … ну то есть… отрабатывать деньги! Э-э-а, дона Глория, нечего хвататься за сковородку. Я честный человек! Я люблю вашу дочь и хочу ее в жены!
-Ах, ты мошенник! Решил предъявить моей дочери счет? Не она просила денег, а я! Так с меня и долг! Может мне выйти замуж за тебя?
-Э-эа, дона Глория, - Зекиньу отошел за стол, - зачем мне вы –то? Я женюсь на Эвите!
-Ах, губенки–то раскатал! Говорил, что хочешь помогать людям своего района! Что деньги для тебя ничто, а теперь забыл свои слова?
-Говорил, не отказываюсь! Я же помог и денег обратно не прошу! Я хочу вашу дочь! А это дело такое: ты - мне, я – тебе. Я - помощь, а вы мне Эвиту! Все честно! - он покопался в кармане и достал из него золотое колечко. -Вот! Я даже кольцо купил!
Колечко сверкнуло и вывело Эву из отрешенного состояния. Она всхлипнула и ударила Зекиньу по руке, отчего кольцо отлетело и звякнуло где-то на полу.
-Ненавижу тебя! Из-за тебя я потеряла кольцо! Из-за тебя все произошло!
-Ты чё? Какое кольцо? – Зекиньу опешил.
Эва кинулась в свою комнату и разрыдалась. Оказывается, что все ее душевные переживания не были бы такими острыми, если бы не утерянное кольцо. Маленькая вещичка, символ несостоявшейся любви, и его потеря вызвала опустошение в душе девушки.
-Сводили бы вы ее к врачу. У нее с головой проблемы!
-Давай-ка, Зекиньу, забирай свое кольцо! Видишь, у девчонки истерика! Не трожь ее! – дона Глория выпроводила мужчину за дверь, а сама направилась в комнату дочери. Ее поведение и слова Зекиньу очень взволновали мать.
*****
Комната утонула в полумраке, и Камила стала частью этой темноты, снаружи и внутри. Бледная светловолосая женщина в черном была похожа на безмолвное изваяние, а в глазах застыли отчаяние и пустота. Душа ее умерла, будто ее похоронили рядом с ее маленьким сыном. Ей не нужно сочувствие близких, ей хотелось остаться в одиночестве, чтобы переждать боль. И в комнате, которая еще недавно была наполнена детским криком и смехом, она искала спасение.Как страж около двери стояла Афонсина. Ее попытка поговорить и утешить была встречена истерическим возгласом протеста, поэтому она оставила племянницу в покое, выйдя из погруженной в полумрак, комнаты. Глаза женщины сверкнули ненавистью, как только увидела, как Витор поднимается по лестнице, и она, не сдерживаясь обрушила свой гнев на него.
-Как ты смеешь показываться на глаза моей племяннице? Это ты виноват в случившемся! Ты! Ты собирался уйти от своей семьи! Чего ты добился? Теперь у тебя нет семьи! – Афонсина кинулась к нему, желая ударить. – Ты чуть не лишил меня дочери!
-Дона Афонсина, прекратите! - Витор схватил женщину за руки.
-Зачем ты пришел? Чем ты можешь помочь сейчас? Ты предал мою племянницу и предал своего сына!
Неожиданно дверь открылась и показалась Камила.
-О, любимый, - прошептала она, с непониманием глядя на мужа, - ты пришел… Я знала, что ты придешь. Почему у тебя глаза красные?
-Тебе показалось.
-Нет, ты расстроен… - и тут она вспомнила. - Где Тониньу?
- Милая, - Витор осторожно обнял ее, - успокойся…
-А-а-а, - женщина забилась в истерике, отбиваясь от Витора и пугая свою тетку. -Не прикасайся ко мне! Тебе нечего делать здесь! Нашего сына нет!
-Камила, - Витор прижал ее к себе, затаскивая в комнату и с размаху закрывая дверь перед носом Афонсины.
-Я не знаю, что делать! – внезапно она обмякла в его руках. -Я не хотела, чтобы так случилось. Я всего лишь хотела быть счастливой с тобой и с нашим ребенком.
-Ты должна успокоиться…
-Я видела страх в глазах нашего мальчика в ту последнюю минуту. Разве Тониньу меня простит? - Камила прислонилась головой к плечу мужа.
-Он простит и тебя, и меня, - он обнял ее за плечи. – Держись. Все пройдет…
-Ты свободен… ты можешь развестись, я не имею права держать тебя… - она посмотрела на него, будто опять попала в другую реальность. – Где мой сын? Скажи, где мой сын?
На лицо Витора набежала тень, он разжал зубы.
-Я тоже хотел обнять его и быть вместе с ним навсегда, но это не в моих силах. Но я буду рядом с тобой… всегда. Я заглушу твою боль.
-Ты не уйдешь?
-Нет.
******
Как только Рафа появился в клубе, его затащила на второй этаж. По мрачному виду владельца клуба можно было сделать вывод, что разговор будет тяжелым.
-Думаешь, что девчонка расплатилась за тебя?
-Почему вы считаете, что я что-то должен вам? – Рафа рисковал. – Не я посадил Вивиан на наркоту… и между нами ничего не было. Ей просто было плохо.
-Плохо?! – Арентас подскочил к парню и схватил его за грудки. – До тебя ей всегда было хорошо! Ее ничего не волновало!
-До меня? Сеньор Арентас, я виноват! – он не отклонился и не отступил. – Я сообщаю вам, что я виноват лишь в том, что не смог ей помочь, а не в том, что вы меня обвиняете!
-Щенок! – удар Роблеса, телохранителя Арентаса, поверг Рафу навзничь. – Ты знаешь, что я могу сделать с тобой все, что угодно?
Арентас вытащил пистолет и, склонившись к поверженному врагу, ткнул им в лицо парня.
-Я могу тебя пристрелить!
Пришедший с другом Ронни нервно оглянулся, выглядывая Рафу.
-Где Рафа?
-Я откуда знаю? – Зика радовало то, что хозяин поставил его на место Рафы, остальное его не волновало. Вернее, волновало, но с точки зрения собственной выгоды, поэтому он и не собирался встревать в разборки Арентаса с Лампрейя. Он добился своего, никто из друзей не знает, насколько он ловко разыграл эту карту, подначивая хозяина против Рафы. Именно с его подачи отношения Рафы и Вивиан стали известны Арентасу и приобрели различные оттенки. Где–то романтические, а где–то страстные. Даже того, что не было, стало казаться реальностью. Арентас лютовал. Зик даже засмеялся своим мыслям.
-Чего смеешься?
-Рафа тупит по-полной. Отошел бы и остался цел, но ведь нашего парня понесло!
-Что ты говоришь? Где он? – Ронии стукнул по пульту кулаком, отчего звук дернулся.
-Э-э, осторожней!
-Ты просто придурок! – разозлился Ронни, направляясь к лестнице на второй этаж. Но туда его не пустили, охрана стояла, как стена. Ронни запаниковал, понимая, что что-то происходит, заметался, а потом рванул обратно к аппаратуре Зика. – Зик, не будь гадом! Они же убьют его! Включи микрофон!
Ронни схватил микрофон и забарабанил по пульту, пытаясь его включить.
-Рафа! Арентас! – его голос резанул по пространству, заставляя всех присутствующих остановиться и обернуться к нему. – Арентас, где Рафа? Я вызвал полицию! Сейчас она приедет! Отпусти Рафу!
Ронни кричал, что есть мочи. Публика вся зашумела, не понимая, что происходит, кто-то при упоминании полиции рванул к выходу, создавая затор. Подбежала охрана и, схватила упирающегося и орущего парня.
****
в роли Эдисона ди Фалко -Гильерме Беренджер /Guilherme Berenguer
Дона Глория сдержала свое обещание, сбегала к знакомому врачу и по-соседки договорилась о том, как и где получить консультацию.
-Вам нужно к психоаналитику, а я работаю эндокринологом…
Но женщину мало заботили такие различия.
-Где ж я возьму деньги на психоаналитика? Это ж прихоти состоятельных людей. Где ж у нас в фавелах ходят к психам?
-Не к психам, а психоаналитикам. Ну, хорошо, приходите завтра в госпиталь св. Франциска, где я работаю… - молодой человек сдался под напором доны Глории.
-Вот и ладненько, завтра, значит завтра! Дорогой, - она напрягла память, пытаясь вспомнить имя мужчины, - э-э-э…
-Сеньор ди Фалко, - подсказал он.
-Ди Фалко! Ну, конечно, ди Фалко! Какой вы сеньор для меня? Вы мне, как сын! Совсем молодой! Э-э-э…
-Эдисон, - засмеялся ди Фалко.
-Эдисон, а вы женаты?
-Нет еще, - автоматически ответил молодой мужчина. – А в чем дело?
-А-а-а, я просто подумала, что надо бы вам спечь пирожков. Смотрю я, не женаты, живете без родителей, - любопытная женщина оглядела комнату, - надо бы вас подкормить! И тем самым отплатить за заботу о моей дочери!
-Но я же еще ничего не сделал!
-Так сделаете! Знаете, какая у меня красивая дочь!
Ди Фалко засмеялся над такой прямолинейностью доны Глории, которая поняла, что на сегодня хватит новостей о соседе и все это надо обсудить с Назирой.
*****
-Мамочка, а я тут, найди меня, найди, - озорной голос сына звучал, отдавая эхом в большом пространстве дома.
-Ты где?
-Я здесь!
-Где? – Камила заглядывала в каждую комнату и с каждым разом усиливалось тревожное чувство. – Ты где? Сынок, ты где?
Женщина вздрогнула и проснулась. Она лежала на постели, свернувшись в комочек, а рядом в кресле, глядя в окно, сидел Витор.
-Где… - она медленно выдохнула и посмотрела на мужа. Он молчал, ни словом, ни жестом не упрекнул ее за происшедшее, но лучше бы он закричал, обвинил ее в постоянных скандалах и гибели ребенка, тогда бы и она стала бы кричать, обвинив его в измене. Но Витор молчал, он опять взвалил на себя обязательства быть рядом с ней.
-Это унизительно, - пробормотала Камила.
-Унизительно?
-Зачем ты здесь? Ты унижаешь меня своим прощением. Это невозможно простить, а ты прощаешь и остаешься рядом со мной.
-Наша жизнь перевернулась с ног на голову, - Витор будто не услышал жену, - надо с ней смириться.
-Хочешь продолжить жизнь дальше, как ни в чем ни бывало? Почему я отпустила его одного в тот страшный путь? Я ненавижу себя! Ненавижу себя за то, что так сильно любила тебя, что не смогла оградить сына от самой себя. Он погиб от моей любви к тебе. Ненавижу себя за это!
-Камила, - Витор потянулся к ней, чтобы успокоить, но она отшатнулась.
-Не прикасайся ко мне! Тебя я тоже ненавижу за твою нелюбовь ко мне!
-Прости!
-И за твое прощение! Не смей ко мне подходить! Тебе не нужна моя любовь! Значит, тебе не нужен и сын от меня! – закричала женщина. И от ее крика весь дом пришел в движение. Сбежалась прислуга, а в спальне появились дон Фаусто и дона Афонсина, успокаивая ее. Камила неожиданно присмирела и почти миролюбиво спросила вошедшего дядю.
-А где Тониньу? Дядя, ты опять разрешил ему пойти на конюшню? Это же очень опасно!
-Камила! – на лице дона Фаусто отразилось недоумение, потом сменилось пониманием. – Тониньу больше нет.
-Как нет? Что вы имеете в виду? Куда вы его увезли?
-Дорогая, выпей воды, - Витор протянул ей стакан с водой, но та выбила его из рук.
-Прекратите меня успокаивать! – страх заполнил ее от макушки до пяток холодным ознобом и затуманил голову. До ее сознания дошли страшные воспоминания. Она вскрикнула и упала в обморок.
-Ей нужна медицинская помощь, - констатировал дон Фаусто, наблюдая, как Витор укладывает ее в постель. – Она теряет рассудок.
-Ты хочешь поместить ее в психушку? Хочешь избавиться от моей племянницы, как избавился от меня? – дона Афонсина с ненавистью посмотрела на Фаусто, а потом на Витора. – Хочешь избавить своего любимца от сумасшедшей жены?
-Афонсина, не начинай скандала! Разве ты сама не видишь, насколько Камила не в себе? Она путает прошлое с реальностью… и это ненормально!
-Я не дам, не дам упрятать ее в клинику!
-А ну –ка, выйдем отсюда, - дон Фаусто, подхватив женщину под локоть, вывел ее в коридор. – Если ты любишь Камилу, то должна понять, что мы не в силах помочь! Ей нужна консультация врача. А теперь будь добра, поезжай к Таис и побудь со своей дочерью.
*****
Их выкинули в один из многочисленных проулков. Мгновение подумав, Роблес, достал из-под пиджака пистолет и выстрелил в Ронни. Ему не было приказа убивать кого-либо, но геи вызывали в нем гадливость, поэтому убийство этого крикливого недоумка вызвало в нем удовлетворение. Резким эхом заметался между каменных стен домой звук полицейской сирены, и Роблес, пнув лежащего рядом с убитым Рафу, сделал знак охране удалиться. Лишнего шума им не надо. Рафа попытался встать, но не смог, но потянулся к другу.
-Ронни…
Парень застонал.
-Держись, я сейчас, сейчас… я помогу… - в кармане зазвучал рингтон, и парень с трудом вытащил телефон.
-Рафаэл, ты должен приехать, - звонил отец. – Рафаэл? Что с тобой? Рафаэл, отвечай немедленно!
-Отец… - парень захрипел, роняя телефон.
-Рафаэл, в чем дело? – дон Фаусто даже посмотрел на телефон, думая, что он сломался. – Рафаэл, ты где?
-Что случилось? – дона Афонсина перехватила телефон из рук бывшего мужа. – Сынок! Рафаэл?
Но в трубке послышались прерывистые гудки.
-Что случилось? Почему он не отвечает? - дона Афонсина разволновалась.
-Не знаю. Ночная жизнь замучила… Мне очень трудно смириться с его желанием этой веселой жизни. Изабалованный, легкомысленный и кем? Любимой мамочкой!
-Он мой единственный сын! Никто не может запретить мне любить своего ребенка!
-Любить надо уметь, а не поощрять бездумные поступки! Иначе получится так же, как у Камилы! – отрезал дон Фаусто.
Через час зазвонил телефон.
– Да, да, это Фаусто Лампрейя. Да, это мой сын… Что? В чем дело?
Дон Фаусто молча выслушал говорившего. Если бы не слабое освещение настольной лампы, дона Афонсина бы заметила мгновенно побледневшее лицо мужчины.
-Да, конечно, я приеду… - он положил телефонную трубку и посмотрел на нее. – Ничего особенного, он опять попал в передрягу… разбил машину, как в прошлом месяце… Мне придется съездить в Белу-Оризонти.
-Когда?
-Прямо сейчас. Надо быстрее разобраться с этим делом, чтобы потом заняться своей дочерью. А ты останься с племянницей и Таис. И ради бога, не доставай Витора. Это тот случай, когда можно понять и простить друг друга, а не нагнетать обстановку!
*****
Ночной дождь прошел по улицам города, смывая следы вчерашних событий, а ветер изгнал последние изысканные ароматы ночных кафешек и ресторанов городского центра и непритязательную смесь запахов фавельных трущоб. Начинался новый день.
Ди Фалко сдержал свое слово. Себе дороже, если не сдержишь, но тем не менее, как только увидел Эву, об этом не пожалел. Мягкая красота и некоторая отстраненность девушки производили впечатление. Мужчина провел их в свой кабинет мимо других посетителей, чем заставил дону Глорию почувствовать некоторое самодовольство.
-Вот видишь, дочка, надо иметь нужных знакомых, с людьми надо по-хорошему, то и будешь попадать везде без очереди, правда, сеньор ди Фалко?
Эдисон улыбнулся, не сводя глаз с девушки.
-Я, как понял, нужна консультация врача…
-Это маме нужно, - пожала плечами Эва, - она очень беспокоится…
-А мать надо слушаться! – отрезала дона Глория. – Давайте, сеньор ди Фалко, давайте делайте, что нужно…
-Я думаю, что нам надо поговорить, дона Глория, с вашей дочерью наедине, - он был готов стать психоаналитиком, лишь бы произвести впечатление на Эву. – Дона Глория, прошу вас…
-Что? Я же мать!
-Да, но вам лучше подождать в коридоре. Тем более сейчас у Эвы возьмут анализы крови… Вы же сами просили поговорить с ней и дать консультации? - как только дона Глория вышла, Эдисон сочувственно посмотрел на девушку. - Твоя мама слишком заботлива?
-Да, - Эва осмотрелась и впервые взглянула в глаза мужчины.
Было удивительно, что врачу удалось разговорить Эву, которая наконец –то, облекла мелькающие обрывки мыслей в фразы и предложения. И ей стало легче. Доктор ди Фалко умел слушать, глядя в глаза и сочувственно кивая. Он понимал, что проблемы девушки чисто психологические, и ей может помочь обыкновенная эмоциональная поддержка.
-Удивительно, что среди неприхотливых фавельных цветов выросла такая нежная и чувствительная роза, - задумчиво произнес он.
-Ах, сеньор …
-Называй меня Эдисон, хорошо? И на «ты»…
-Хорошо, Эдисон, но мне очень неудобно, что я вылила на тебя ушат своих обид на весь белый свет…
-Но тебе же нужен настоящий друг, который бы смог тебя понять. Считай, что ты его приобрела. Мне кажется, что между нами есть что-то… - он перехватил удивленный взгляд девушки и покраснел, наверно, впервые в жизни. Принесли результаты анализов, и он тут же погрузился в их изучение, скрывая собственное смущение.
-И что там?
-Все хорошо, как я и думал. Твою мать можно успокоить, - Эдисон немного помялся и добавил. – Эва, у тебя идет небольшой всплеск трофобластического бета-глобулина[2] .
-И что это?
-Это говорит о беременности. О раннем сроке беременности.
Эва замерла от неожиданности.
-Но как же? Я же… как же так? Этого не может быть…
-Я не знаю. Успокойся. Тебе надо взять тест, если ты не веришь мне. Впрочем, анализ крови более точен…
-Я не могу… как же так? – она была готова бесконечно повторять этот вопрос.
Ей хотелось крикнуть, ведь была только одна ночь. Это нечестно, несправедливо, и как это все могло произойти с ней?
-Это был случайный секс? – напрямую спросил Эдисон, включая врача.
-Случайный? Нет! Нет…
-Значит, ему надо узнать.
-Кому ему?
-Отцу ребенка, - она слишком растерянно взглянула в лицо мужчины, что Эдисон понял, что здесь что-то не так. – Ты знаешь, кто отец твоего будущего ребенка?
-Конечно, но… - ее губы задрожали. – Я не знаю, где его искать. Боже, за что мне все это?
[2] - наличие этого гормона дает более достоверную информацию о наступлении беременности
Отредактировано máscara (18.12.2016 18:32)
А вернее, всечитаемая. Любой жанр тебя привлекает, что хорошо для нас. 
