7 СЕРИЯ. ДВА СЕРДЦА

Звуки отдалялись. Голоса звучали приглушенно и напоминали испорченную магнитофонную запись.
- Остановка сердца… Укол адреналина… Дефибриллятор… – Последнее, что врезалось в сознание Бруны, а затем слепящий свет, толчок, пустота.
Она очнулась в родительской спальне. Ей опять десять. Она стояла прямо возле распластавшегося на широком супружеском ложе тела зверски убитой матери. Некогда красивое ухоженное материнское лицо было разворочено выстрелами. Кровавое месиво вместо лица. Стреляли в упор. Нажимали на курок не единожды. Чудесные платиновые локоны матери тоже окрасились в красный…
Неожиданно Бруну словно окатили холодной водой. Плеснули прямо в лицо. Она вздрогнула и задрожала, но тут же почувствовала, как чья-то теплая мягкая ладошка дотронулась до нее. Это была мама. Сквозь пелену беспамятства она отчетливо увидела ее облик. Она пришла ее навестить…
Тяжелый сон, походивший больше на бред, смешался с реальностью. На самом деле, к Бруне приходила Нелла Маранта, в которой она ошибочно узрела материнский лик.
На фоне инфекции, попавшей в рану в месте перелома, у Бруны развился сепсис. Она пренебрегала антибиотиками, которые еще в Техасе ей прописал Эктор. Так же быстрому развитию патологического состояния способствовала стоявшая в эти дни жара. Результатом стал септический шок, который повлек за собой септическую кардиомиопатию, что и спровоцировало остановку сердца. Какое-то время Бруна находилась в реанимации, пока в одну из ночей ее тайком не увезли из больницы.
Когда Бруна пришла в сознание и открыла глаза, то не увидела никого из близких. Было только мрачное подвальное помещение, тусклый свет дневной лампы, и пощелкивание медицинской аппаратуры, к которой она была подключена.
Бруна попыталась встать, но слабость во всем теле помешала.
- Где я? – пробормотала она.

СПУСТЯ ВРЕМЯ
Диондра отвезла близнецов в детский сад и затем вернулась домой. В парадных дверях она столкнулась со Стивеном Каммертоном. Вместе они прошли в гостиную.
- Я приехал за Ником. Свожу его в больницу повидаться с Бруной, – сказал мужчина.
Навстречу вышла служанка и Диондра попросила ее привести в гостиную Николаса.
- Как себя чувствует Бруна? – побеспокоилась мулатка, хотя за две недели пребывания экс-подруги в больнице, ни разу ее не навестила.
- Ей лучше. У Бруны сильный организм. Врач говорит, что скоро ее выпишут, – ответил Стивен и, налив себе выпивку, присел на диван.
Он так часто бывал в особняке, что уже ощущал себя членом семьи.
Диондру действительно беспокоило самочувствие экс-подруги. Она даже посчитала себя виноватой в кризисе, который пережила Бруна. Пока не узнала, что проблемы с сердцем у нее не из-за алкоголя, а из-за занесенной инфекции.
Еще когда они были подростками, лет эдак по четырнадцать, Диондра подметила, что Бруне нравится пробовать алкоголь. При каждом удобном случае она предлагала Бруне выпить, говорила, что будет весело, и они расслабятся. Доступ к алкоголю имелся в доме всегда, они ведь обитали при винодельне, так что достать выпивку не представлялось особо сложным. Сама же Диондра ничего не пила, только делала вид. Она ненавидела алкоголь и использовала его лишь как орудие, чтобы вредить подруге. Так постепенно Бруна пристрастилась к алкоголю, и уже дня не могла провести, чтобы не выпить. Тогда Диондре казалось, что уничтожая подругу, она защищает себя. Она очень завидовала Бруне, но руководством к действию послужило кое-что другое. Как-то Диондра доверила ей свой самый сокровенный и страшный секрет. Рассказала о том, что отец насиловал ее. Чуть погодя Диондра испугалась собственной откровенности и подумала, что зря доверила подруге эту тайну. Бруна не была болтушкой, но сомнения все равно грызли Диондру. Особенно страх усилился, когда Алберту проявил к Диондре интерес и признался в любви. Она начала бояться, что он узнает, как поступал с ней отец, и его отношение к ней изменится. Это было как наваждение. Паранойя, толкавшая совершать жестокие поступки, резко сменявшаяся приступами раскаяния.
- Надеюсь, забота о мальчике не в тягость? – спросил Стивен, вернув Диондру в реальность.
- Гостиничный номер не самое подходящее место для ребенка. А здесь малыш, как у себя дома, – откликнулась Диондра и добавила: – Я люблю детей. Николас – мой племянник. Мне нравится заботиться о нем.
- И Элизанжела любила детей, но, к сожалению, не могла их иметь, – внезапно вырвалось у Стивена. Диондра была невероятно на нее похожа, и он не смог сдержаться. – Моя бывшая жена. Вы с ней внешне очень похожи, – вкратце пояснил мужчина.
Но Диондра все равно вопросительно смотрела на него.
- Понимаю, это звучит странно, – замялся Стивен. – Бруна говорила, что у тебя была старшая сестра. Не могла бы ты рассказать о ней? Может, у тебя есть ее фотография?
Беседа приняла неожиданный поворот.
- О моей сестре? Зачем? – Диондра удивилась и занервничала.
Тема прошлого всегда вызывала у нее тревогу. Она боялась, что кто-то узнает о том, что ей довелось пережить. Боялась, будто, была не жертвой, а преступницей.
- Я хотел бы знать, что с ней произошло, или это тайна? – конкретизировал Стивен.
Он улыбнулся, желая смягчить тон разговора.
- Конечно, не тайна. После смерти родителей Дорис уехала из города. Больше мы с ней не пересекались,  – удовлетворила мужское любопытство Диондра.
- И ты никогда не пробовала ее разыскать? Узнать, где и с кем она живет? – поинтересовался Стивен.
- Не понимаю к чему этот допрос? Откуда такой интерес к моей сестре? – Диондра нахмурилась.
- Хочу понять причину твоего сходства с Элизанжелой, – объяснил Стивен.
- Если ты намекаешь на то, что твоя бывшая жена и моя сестра – один и тот же человек, то разочарую тебя, мы с Дорис были разными. Ничего общего. Она внешностью пошла в мать, а я в отца, – соврала Диондра. – Таких совпадений просто не бывает.
- А мне кажется, ты пытаешься уйти от темы. – Стивен подошел к мулатке непозволительно близко.
Диондра усмехнулась:
- Раз мы так похожи, почему бы тебе не вернуться к ней, вместо того, чтобы придумывать нелепый предлог и приставать ко мне, к замужней женщине?!
- Она умерла. Покончила с собой. – Мужчина тут же отшатнулся от мулатки.
На лице Диондры выписался шок. Ее мимика менялась молниеносно. Она вспомнила, как нашла свою мать повесившейся, и ее обуял ужас. История с загадочным сходством начала обрастать сосудами.
- Извини, я не должен был этого тебе говорить.– Стивен пошел на попятную, вдруг почувствовав бесполезность поднятой темы.
- Нет уж, сеньор, раз начал, то говори все, как есть! Почему она совершила суицид? – настояла Диондра, будто речь действительно шла о ее сестре.
- В семье Элизанжелы произошло что-то ужасное, о чем она предпочитала не рассказывать. Это заставило ее уехать из родного города, покинуть страну, и сменить имя. Психологическая травма, полученная в прошлом, не давала ей покоя. Я пытался ей помочь. Депрессия ненадолго отступала, а потом возвращалась снова. Она посещала психолога. Но эти визиты оказались бесполезными. Как-то я нашел ее в джакузи со вскрытыми венами… – Стивен замолчал.
В этот момент в гостиной появились служанка и Николас, и им пришлось свернуть разговор.

***

Айру подождал пока из палаты Бруны выйдут посетители и только после этого вошел. Девушку перевели из реанимации в обычную палату и посещения стали менее ограниченными. Он остро пережил то, что произошло с Бруной. Его испугало, что ее сердце остановилось навсегда, что он мог потерять единственного по-настоящему любимого в этом мире человека. Хоть они и жили продолжительное время порознь, но она все еще оставалась главной женщиной в его жизни. Айру не с кем было разделить переживания, и он держал все в себе. Это был сложный момент, но благо худшее осталось позади.
Спинка больничной койки была приподнята. Бруна находилась в полулежачем положении. Невзирая на пережитое, ее щеки быстро перестали быть бледными и набрались румянца. Перед взглядом ее больших глаз в обрамлении темных длинных ресниц, смотревших на него, сложно было устоять. Айру наклонился, чтобы ее поцеловать. Он хотел поцеловать в губы, но Бруна почему-то отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку.
- Как ты? – спросил Айру.
- Нормально, – сказала она.
- Что-то не так? Тебе неприятен мой поцелуй?
Бруна молчала. Айру видел, она обдумывает, что ответить. Он обратил внимание, что она какая-то другая. Внешне, это была все та же Бруна. Но ее голос и манера общения были другими. И Айру подумал: неужели остановка сердца, эти пару секунд забвения, способны так изменить человека?
- Я рад, что ты поправляешься, – произнес Айру, так и не получив ответ на свой предыдущий вопрос.
- Спасибо, – сдержанно отозвалась Бруна.
Еще совсем недавно они страстно любили друг друга, а теперь были чужими. Конечно, Айру сам настаивал на том, чтобы Бруна ушла. Он не мог возобновить с ней отношения, пока между ними стоял Стивен Каммертон, и пока дон Жилберту против их любви.
- Ты обиделась, что в нашу последнюю встречу, я попросил тебя уйти? – попытался выяснить Айру.
- Нет. Просто я устала и хочу остаться одна. Визиты не заканчиваются – это так утомительно, – ушла от ответа Бруна.
Она произнесла это таким холодным, безразличным тоном, как будто люди, которые приходили ее проведать, были для нее посторонними.
- Ну, хорошо, не буду тебя утомлять. Достаточно того, что я увидел тебя в сознании и узнал, что ты поправляешься, – сказал Айру.
Бруна опять не ответила, лишь улыбнулась уголками губ. Ее поведение было странным, нетипичным, и Айру покинул палату, испытывая противоречивые чувства. Но еще больше его озадачило то, что в больничном холле он заметил Эдсона Маседу. У мужчины, одетого в дорогой костюм в руках был изысканный букет цветов, и он спрашивал в регистратуре, как пройти в палату Бруны. Айру насторожился, как такое возможно, что этот тип лично пришел навестить Бруну – своего главного противника в борьбе за землю?

***

Айру решил пойти за Эдсоном Маседу, чтобы узнать, чего это вдруг он явился к Бруне. Но его отвлек телефонный звонок. Айру сообщили, что на одной из виноградных плантаций возник пожар. Ему надо было срочно ехать на место происшествия, но он не мог оставить Бруну наедине с Эдсоном Маседу. Сначала он разберется с ним, а уже потом со всем остальным!
Подойдя к палате Айру прислушался. Их разговор не был похож на ссору. Они не вели себя, как противники. Наоборот, беседовали, как хорошие знакомые.
- С твоей стороны неосмотрительно было приходить сюда. Мог передать букет через службу доставки, – говорила Бруна.
- Мне захотелось лично занести цветы и пожелать скорейшего выздоровления. Я скучал по тебе, милая, – слащаво промурлыкал Эдсон.
И без его букета палата утопала в разнообразных цветах, которые не забыл принести каждый навещавший Бруну.
- Не стоит, Эд, сюда могут войти, – послышался голос девушки.
Айру не выдержал и ворвался в палату. Он появился как раз в ту минуту, когда Эдсон целовал Бруну. Страстно целовал, и она не сопротивлялась!
- Что здесь происходит?! – выкрикнул он, не веря тому, что видит.

***

Эва Мария принесла завтрак в постель. Жилберту только проснулся и наслаждался ситуацией.
- Хорошо, когда дети взрослые и есть, кому поручить решение проблем и заботу о бизнесе, – сказал мужчина, принявшись намазывать клубничный джем на тост.
- Не могу того же сказать о Розауре. – Эва примостилась рядом с любимым. – Не могу так же полагаться на нее, как ты полагаешься на своих детей. Она неуравновешенная. С каждым днем ее поведение вгоняет меня в отчаяние.
- Значит, твоя дочь так и не успокоилась. А я как раз хотел предложить тебе проафишировать наши отношения. Сколько можно скрываться, словно, мы подростки. – Жилберту вздохнул.
- Ох, дорогой, и мне бы хотелось этого. Но давай еще немного подождем, – попросила Эва и прильнула к нему.
- Только чего ждать, Эвинья? Розаура не изменится. Она все равно будет против нас, сегодня или через год. И даже если она против, какое это имеет значение? Розаура давно не ребенок, – высказался Жилберту.
- Она моя дочь, Жил. И она многое пережила, смерть отца, потом неудачная карьера в модельном бизнесе. Провал в Италии подкосил ее. Поэтому сейчас Розауре не нужны лишние раздражители, – сказала Эва.
Завибрировал смартфон Жилберту. Он ответил на вызов и праздность, как рукой сняло. Узнав о пожаре на виноградной плантации, мужчина вскочил с кровати и принялся одеваться.
- Что случилось, Жил? – взволнованно спросила Эва.
- Очередные неприятности! Подожгли виноградники! – прокричал в ответ он.

Отредактировано Zanny (21.02.2025 12:40)

Судя по всему, да, есть

Может быть дело не только в продаже земли, может есть что-то еще?

Сомнения есть, но с чего бы ему думать, что это не Бруна. Кому такое в голову придет, что одного человека заменили другим...

Именно так Но теперь Ди похоже сожалеет о тех своих поступках.

Думаешь намечается роман?

Как бы тех воров не надо было спасать от Бруны, такой подарочек они отхватили себе

Вряд ли. Скорее это совпадение, которое можно использовать. Тот кто стрелял был либо дилетант, либо псих раз совершил такое.

Слишком крутой противник у Жила

Может и задумала что-то, а может и двойник. В начале серии есть наводка, где может быть Бруна. Но возможно - это просто было частью ее болезненного бредового сна...

Изначально они не были врагами. Когда Ди и Бруна подружились, они были еще чистыми детьми. Нелюбовь, зависть, претензии - все это появилось позже по мере их роста, и тогда дружба закончилась.

8 СЕРИЯ. В ГОСТЯХ У БАБУШКИ

- Мерзавец! – манерно выкрикнула Бруна.
Перед этим она оттолкнула от себя Эдсона, и здоровой рукой дала ему слабое подобие пощечины.
Реакция девушки еще больше озадачила Айру. На мгновение он даже забыл свое возмущение поведением Маседу. Он не мог себе представить, что Бруна будет так реагировать. Обычно она любила крепкие выражения, и была из тех, кто бьет по-мужски. В свое время у них нередко возникали из-за этого трения. А эта пощечина, больше походившая на легкий шлепок по щеке, была исполнена отнюдь не в ее манере. Все выглядело слишком уж наигранно. Айру понимал, что Бруна пережила серьезную болезнь, организм ослаблен, сама она обессилена, но реакции от этого вряд ли бы настолько резко изменились. Может, она и не смогла бы толком ударить Маседу, но точно бы замахнулась на него кулаком. У нее был строптивый, буйный нрав, и Айру отлично об этом знал. К тому же откуда-то в ее голосе появились писклявые нотки, капризный и высокомерный тон богачки. Его опять посетило нелепое и странное ощущение, что перед ним какая-то другая, чужая Бруна.
- Что тебе от нее нужно? Чего припёрся? – пошел в атаку Айру.
- А это что еще за пигмей? – насмешливо бросил Маседу в адрес парня.
- Сейчас мой кулак тебе расскажет! – процедил угрозу Айру.
- Спокойно, дружище, я просто зашел из вежливости, – заняв оборонительную позицию, выставив руки впереди себя, сказал Маседу.
- Значит, из вежливости? Поцелуй с языком тоже был из вежливости? – У Айру уже чесались кулаки. – Катись отсюда, плейбой, и букетик свой забери! – Он полоснул Эдсона цветами по физиономии.
- Ты нарвался, мудила! – не остался в долгу Маседу.
Еще немного и они бы сцепились. Но девушка нажала на кнопку вызова медсестры, и обоих мужчин вывели из палаты.

***

Когда Айру Пинту подъехал на плантацию, то застал дона Жилберту беседующим с инспектором полиции Боржесом.
- Я настаиваю на расследовании, – говорил Жилберту.
- Сеньор Азеведу, вы извините, но в расследовании нет надобности. Лучше следите за своими работниками, чтобы они не курили там, где не положено. Такие случаи уже бывали на участках других плантаторов. Наймут всякую сезонную шваль, а потом не знают, как убытки подсчитать, – ответил Боржес.
- Люди, которых мы нанимаем, заслуживают доверия, – протестовал Жилберту.
Он был уверен, что за пожаром стоит холдинг, а местные власти не заинтересованы в жалобах, потому что мечтают о доходах, которые принесет строительство лыжного курорта. Полиция бездействует не просто так.
- Но этот работник Иван Палмейра признался ведь, что плохо потушил окурок, – возразил Боржес.
- Он говорил неуверенно, а значит, намеренный поджог нельзя исключать, – раздраженно заметил Жилберту. – Просто скажите, что не хотите расследовать происшествие.  Вы заодно с этими бандитами из холдинга. Они прикормили мэра и полицию.
- Сеньор Азеведу, прошу вас проявить уважение, перед вами представитель власти,– кашлянул Боржес. – Никто не пострадал. Пожар ликвидирован. Плантация застрахована. Еще раз повторяю, не вижу причин для возбуждения дела.
- Какая там к черту власть?! И о каком уважении речь?! Никто не пострадал, как же! Полиция нашла вандала, разорившего могилу моей покойной жены?! Вот когда найдешь виновника, тогда и поговорим об уважении к власти! – взвинтился пожилой мужчина.
Еще чуть-чуть и дон Жилберту плюнул бы Боржесу в морду, так он бесил его своими нелепыми отговорками. Как ни прискорбно, но Жилберту Азеведу вынужден был признать, что тут в Бенту-Гонсалвис полиция не имела авторитета. Ею вертели все, кто хотел, от мэра до мелкого сельскохозяйственника.

***

Богатый старый особняк Маранта прятался в экзотических зарослях престижного загородного района Рио-де-Жанейро. Старуха Мелина Аделаида Маранта любила растительность вокруг своего семейного дома. Растительность скрывала жизнь семьи от любопытных глаз посторонних. Мелина Аделаида ненавидела публичность и приучила к этому домочадцев. В их семье было скоплено слишком много нестиранного белья, скелетов в шкафу, семейных грехов и тайн, чтобы жить спокойно, ничего не боясь. Поэтому Маранта предпочитали уединение и были скрытными людьми. Хотя изредка и напоминали о себе появлением на светских раутах. Иногда их имя мелькало в авторитетной прессе, но всегда лишь в выгодном ракурсе. Они были из тех, кто придирчиво почти до полной стерильности блюли свою общественную репутацию.
Мелина Аделаида пила чай на задней кухне, где обычно обитали слуги, и где был вход в подвал. Сейчас обслуживающий персонал сократили, чтобы не задавали лишних вопросов. Остались только самые верные, те, кому Мелина Аделаида могла безоговорочно доверять.
Седая старуха с аккуратной прической поднесла чашку к морщинистым губам, а затем резко отставила ее, и поморщилась, как от зубной боли.
- Энрике! Энрике! – позвала Мелина Аделаида.
Перед старухой появился молодой парень с холодным выражением лица, красивый атлет в медицинской форме.
- Слушаю, сеньора, – отозвался вежливо Энрике.
- Когда прекратится этот грохот? У меня сейчас лопнет голова! Что она там делает, почему столько шума? Ты же говорил, что она еще слаба? – проворчала Мелина Аделаида и приказала: – Поди-ка, успокой девчонку. Она меня с ума сводит. Что за характер? Напористая, однако. И в кого она пошла? Уж точно не в свою мать. Нивея была размазней, – бурчала сама себе под нос старуха, так как Энрике успел исчезнуть за дверью, которая вела в подвал.
Мелина Аделаида встала из-за стола, опершись на трость. Она была тощая и высокая, и, несмотря на возраст прямёхонькая, словно палка от метлы.

Мелина Аделаида Маранта - Фернанда Монтенегро

***

Энрике открыл цифровой замок на двери, и появился в подвальном помещении с уже заранее подготовленным шприцом.
- Зачем меня здесь держат? Я хочу видеть человека, который меня похитил? – Бруна сидела на полу и была почти без сил. Она быстро уставала. Сначала появлялась ноющая боль в области грудной клетки, потом начинала ныть сломанная рука, и сопротивление ослабевало. Бруна пыталась хоть как-то привлечь внимание того, кто держал ее взаперти, и для этого тарабанила, чем придется по железной двери. Но как бы она не старалась, приходил один лишь медбрат Энрике. Однажды заглянул врач. Такой суровый молчаливый тип.
- Узнаешь в свое время. Прекрати шуметь, ты только вредишь себе,– ответил Энрике.
Бруна не хотела себе вредить. Наоборот, у нее был стимул поправиться, чтобы во всем разобраться, и освободиться из плена.
- Помоги мне, я готова заплатить больше, чем тот, кто нанял тебя, – не сдавалась девушка.
Время от времени она предлагала Энрике финансовое вознаграждение. Надеялась, может он передумает, и захочет ей помочь.
- Меня устраивают деньги, которые я получаю, – сказал медбрат. – Не пытайся перехитрить судьбу.
Энрике поднял Бруну с пола и, уложив на кровать, сделал укол. Она уперлась взглядом в татуировку на его запястье. Это был символ – круг, образованный из двух пересеченных линий. Ей показалась татуировка знакомой, где-то она видела этот символ. Только вот где?
- Лучше бы вместо этих проклятых уколов, ты принес мне виски или водку, – пробормотала Бруна, постепенно успокаиваясь, и опять теряя связь с реальностью. – Что ты мне колешь? – еле ворочая губами и языком, прошептала она, и погрузилась в дремоту.
Энрике презрительно усмехнулся, подумав о просьбе Бруны принести алкоголь. Он убрал шприц, поправил медицинскую форму, которая сидела на нем безупречно, и вышел прочь.

***

Когда Бруна очнулась от беспамятства вызванного уколом, она ощутила непреодолимое желание выпить. Она принялась шарить по подвалу в поисках спирта. Раз тут все оборудовано под медицинскую лабораторию, то должен быть и спирт. Бруна подумала, что в реабилитационном центре и то было проще. Там за деньги можно было достать все, что нужно. А в этом подвале настоящая тюрьма строгого режима. Ничего не найдя, она притихла. Принялась отвлекать себя мыслями о сыне и Айру. Ее наверняка ищут и обязательно скоро найдут. Правда время шло, но никто так и не появился, чтобы вызволить ее. Она потеряла счет дням и больше не следила за временем.
Бруна подошла к зеркалу, которое висело на стене, и осмотрела себя. Она выглядела изможденной болезнью. Растрепанной и осунувшейся. На ней все еще была больничная рубашка, а на здоровой руке идентификационный браслет. Вдруг Бруна заметила детали, которые упустила из виду из-за невнимательности, вызванной болезнью и постоянным бессознательным состоянием после уколов. Подвал был оснащен не только как лаборатория, но и как жилое помещение. Здесь даже имелась душевая кабинка. По углам помещения у самого потолка были вмонтированы малозаметные небольшие камеры видеонаблюдения. Похоже, к заложникам в этом месте привыкли.
Бруна предприняла еще одну попытку привлечь внимание похитителя. Ей удалось разбить одну из камер. Дверь почти сразу открылась, и в подвале снова появился Энрике. На этот раз в его руках не было шприца, вместо него был электрошокер.
Рабочая камера снимала происходящее, и старухе Мелине Аделаиде нравилось созерцать мучения пленницы. Она с невозмутимым видом наблюдала на экране компьютерного монитора трансляцию с подвала.

ВЫПИСКА
Двойник Бруны, или девушка по имени Жасинта, рассматривала свою руку, которую только что освободили от ортеза. Врач как раз объяснял ей, как следует ее разрабатывать.
- А вам не кажется, что кости срослись как-то неправильно? – оценила Жасинта руку, которая заметно отличалась от здоровой руки. Ее беспокоила эстетическая сторона вопроса. Ей же пришлось нарочно сломать себе пястные кости, чтобы никто не заподозрил, что она подмена. Жасинта сделала это для подстраховки, по приказу матери Неллы Маранта, хотя особой нужды и не было. Врач, который занимался ее лечением, был подкуплен. Но обычно послушная Жасинта не имела права голоса и делала то, что говорила авторитарная мать. И вот теперь расплачивалась за собственное безволие страхом, что ее рука останется деформированной.
Этот же врач помог поменять девушек местами, и организовал перевозку Бруны в Рио-де-Жанейро в подпольную медицинскую лабораторию, расположенную в подвале старого особняка Маранта. В семейное логово к старухе Мелине Аделаиде – родной тетке сестер-близняшек Неллы и Нивеи (мать Бруны). К женщине, которая вырастила и воспитала их после гибели родителей. Денег Нелла не пожалела. Врач сделал все, как полагается, оформив медицинскую перевозку на подставное лицо. И теперь вряд ли кто-то узнает, что Бруну похитили и заменили на Жасинту.
- А как у моей дочери с сердцем? – поинтересовался Жилберту. – Она может вести полноценный образ жизни?
- Сердечная деятельность восстановилась сразу после устранения очага инфекции. Какое-то время сеньоре придется избегать лишних физических нагрузок, поберечь себя, и не забывать принимать прописанные препараты. – Врач, изобразив заботливость, глянул на подставную Бруну и улыбнулся ей. Он соврал, ведь она и не была больна. Иное дело та другая, у которой проблема была реальной. При ненадлежащем уходе маловероятно, что у нее все пройдет бесследно.
- Так мы можем ехать домой? – спросил Жилберту, поняв, что осмотр его дочери был окончен, и все предписания были даны.
- Конечно, – спохватился врач и назидательно добавил: – Не забывайте мои рекомендации, и жду Бруну на плановый осмотр в среду.
- Ну что, милая, готова ехать домой? – обратился к дочери Жилберту.
Жасинта согласно кивнула.
- И забудь о гостинице. После такой сложной болезни, я забираю тебя домой, и отказа не принимаю, – сказал Жилберту. – Все ждут тебя дома.
- Так уж и все? – шутливо перефразировала девушка и улыбнулась отцу.
Нелла заставила Жасинту тщательно подготовиться к моменту, когда она займет место Бруны. Она должна была досконально изучить семью Азеведу и их близко окружение. У Жасинты на руках было целое досье с фотографиями и детальными личными характеристиками, собранное людьми Неллы. И поэтому она знала, что далеко не всех может обрадовать возвращение Бруны домой.
Уже в машине Жилберту рассказал дочери о своем намерении официально объявить о помолвке с Эвой Марией Жункейра. Жасинта точно не знала, как бы отреагировала на это известие Бруна, и отреагировала по-своему, как удобнее, исходя из ситуации. Хитрить и притворяться – было ее вторым «Я».
- Значит, ты не против? – Жилберту взял дочь за руку.
- Нет. Это хорошо, что ты хочешь упорядочить свою жизнь. Никогда не поздно начать все заново.
- Я так благодарен тебе, доченька. – Жилберту поцеловал ее в лоб. – Знаю, как тяжело ты пережила смерть матери, и я очень боялся твоей реакции. Но ты оказалась более благородной и понимающей, чем я ожидал.
Жасинта не ответила.
- Пережитая болезнь сильно изменила тебя, – продолжал говорить Жилберту. –  Мне нравятся эти перемены. Эта мягкость, которая в тебе появилась. Знаешь, милая, у меня такое чувство, что стена, которую мы возводили годами, наконец-то исчезла.
Жилберту вдруг подумал, какой была бы сестра-близнец Бруны, которая умерла сразу после рождения? Может, в ней были бы выражены именно эти черты характера, которые сейчас прорезались в Бруне? Он никогда не думал о потери той второй дочери. Он не успел ее узнать, она умерла новорождённым младенцем. Он не скорбел о ней. Живая дочка переключила его внимание на себя, и он быстро забыл о ее смерти. Жилберту задался еще одним вопросом, какой была бы Бруна, если бы росла вместе с сестрой? Возможно, из-за потери близнеца, ей всегда чего-то не хватало.
- Все нормально, папа? Почему ты так на меня смотришь, как будто впервые видишь? – насторожившись спросила Жасинта.
- Просто залюбовался тобой. Ты настоящая красавица, – ласково ответил Жилберту. 

ПРОШЕЛ МЕСЯЦ
В РАЗГАР ТОРЖЕСТВА
Жилберту и Эва Мария наконец-таки сообщили окружению о своих отношениях и объявили о помолвке. Они решили отпраздновать событие пышным банкетом, что сделало их помолвку еще более торжественной. Банкет организовали в особняке Азеведу. 
Страсти между семейством Азеведу и холдингом временно поутихли. Это было затишье перед бурей. А пока в просторном саду особняка собрались все важные люди Бенту-Гонсалвис, среди которых были мэр Иво Алсинду со своей супругой и коллеги Эвы Марии по партии. Мужчины в дорогих костюмах и женщины, дефилирующие в вечерних платьях, увешанные драгоценностями. Для детей накрыли отдельный стол. За ними неизменно присматривала старая негритянка Макуана.
Жилберту и Эва Мария светились счастьем. Оба облаченные в праздничную одежду небесно-голубого цвета. Это был любимый цвет Эвы Марии, и Жилберту захотел ей угодить. В волосы женщины были вплетены живые цветы, что очень освежало ее и подчеркивало миловидность. На лацкане пиджака Жилберту тоже красовался цветок. Он был таким же, как те, что были в волосах любимой.
Опасения Эвы Марии оказались напрасными, Розаура быстро согласилась с тем, что Жилберту Азеведу станет ее отчимом. Настроение дочери было крайне изменчивым. Теперь девушке льстила мысль, что она будет падчерицей самого богатого человека в регионе Кашиас-ду-Сул. В данный момент Розаура повисла на шее Роберту и надеялась, что скоро выйдет за него замуж, чтобы не отставать от матери.
Двойник Бруны Жасинта появилась в саду в элегантном вечернем платье темного оттенка под руку со Стивеном Каммертоном. Броская красотка на высоких каблуках с идеально отутюженными платиновыми волосами и макияжем, подчеркивающим ее красоту. Пока она отлично играла роль Бруны. Спутник ей был совершенно неинтересен. Впрочем, как и Айру Пинту, который держался в стороне и не сводил с нее глаз. Она хотела бы видеть рядом с собой другого мужчину – Эдсона Маседу.
Диондра была на празднике вместе с Алберту. На ней было шикарное белое платье шелк плюс стразы Swarovski. Оно удачно оттеняло ее кожу цвета какао. Волосы впереди подобраны вверх, а сзади водопад локонов. На красивом лице нежный вечерний макияж с акцентом на чувственных губах. Туфли Диондры были на тонкой шпильке и так же, как и платье, усыпаны мелкими стразами. Алберту отошел на минуту с кем-то поздороваться. А она, взяв бокал шампанского, делала вид, что наслаждается праздником.
Диондра нашла в толпе гостей Стивена и буравила его искушающим томным взглядом. Между ними возникло притяжение. Нечто новое для нее и вполне знакомое для него. Она не понимала себя, потому что раньше такого не чувствовала. Ей нравилось с ним флиртовать, ощущать предвкушение чего-то запретного, что еще не произошло. Нравилось, как он смотрел на нее. Нравилось читать в его взгляде ответное вожделение. Нравилось дразнить и испытывать. Она никогда не вела себя так откровенно с мужчиной. А должна была бы остерегаться Стивена Каммертона. Его привлекло в ней странное сходство с женой-самоубийцей. Совпадали не только их внешности, но и судьбы. Хотя Диондра до конца не верила, что речь идет об одном и том же человеке, о ее сестре.
Подали десерт. Звучали тосты и поздравления, смешанные со звуками легкой ненавязчивой музыки. Виновники торжества танцевали, когда появилась она. Музыка стихла. Жилберту, прижимая к себе Эву Марию, замер на месте.
- Нивея?! – выкрикнул он имя покойной жены.
- Это не может быть правдой… – пробормотал ошарашенный Алберту. – Ты – галлюцинация…
- Мама?! – опешив произнес Роберту.
Жасинта коварно усмехнулась, наблюдая реакцию семейства.

Нелла / Нивея - Летисия Спиллер

Отредактировано Zanny (12.02.2025 23:57)