31 серия.

«Не хватает власти над людьми, которые знают, что живы только потому, что ты так распорядился их судьбой. Ты обладаешь такой властью?» (c) фильм «Способный ученик».
Мигеля Санчеса с тяжелым огнестрельным ранением везли по коридору одной из лучших клиник Рио-де-Жанейро в направлении операционной. Роковая пуля прошла сквозь нижнюю челюсть, раздробив ее, и достигла скуловой кости. Лицо Мигеля напоминало кровавое месиво. А сам он цеплялся за жизнь, как всякий паразит из последних возможных сил. Не желая признать, что судьба наконец-то преподала ему урок, и он угодил в ловушку, предназначенную для «лучшего друга».
Его безжалостное сердце все еще билось, а глаза видели перед собой ряд жутких воспоминаний, которые выдавало воспаленное от боли сознание. Окутанные пеленой агонии воспоминания казались еще более извращенными и порочными.

‘- Я все видела… и не стану больше молчать! Ты должен понести наказание за смерть этой женщины - режиссера Веры Фаербах! – звонким эхом прошлого, слышался голос Ивон.
- Ты не поняла Ивон - это был несчастный случай! Я пытался ей помочь, она хотела спрыгнуть вниз… – отвечал девушке Мигель.
- Это ложь, в которой ты желаешь убедить меня, но я видела все, что ты сделал. Слышишь, видела! И не собираюсь покрывать тебя! – сошла на крик Ивон.
Мигель, резко развернувшись, ударил ее по лицу, затем грубо взял за волосы и начал бить головой об железный бортик… Как и в момент первого убийства они находились на катере на вечеринке организованной друзьями. Только теперь жертвой была уже не Вера Фаербах, а Ивон, которая стала невольной свидетельницей дикого поступка Мигеля Санчеса и поплатилась за это. Кошмарное дежавю. Мигель столкнул девушку, находившуюся без сознания за борт. Она была еще жива, но от полученных травм не смогла прийти в себя, чтобы хоть как-то попытаться спастись. Очень быстро она пошла ко дну…’

В операционный включилась лампа. Ее резкий свет вспышкой боли отдался в теле Мигеля. И вот уже он видел тот день, когда нанял наемного убийцу, чтобы тот поквитался с его другом.

‘Мигель протянул киллеру пакет с деньгами и отдал фото Тьяо. Убийца не был профессионалом. Это был обычный отморозок, которого вынудила убивать нищенская жизнь в фавеле Росинья. Данная фавела всегда являлась одной из самых опасных на всей территории Рио-де-Жанейро. Но Мигеля не пугало это место он часто тут бывал, покупая наркотики у местного дилера.
Киллеру было абсолютно начхать на имена, но Мигель все же настоял на том, чтобы представиться отморозку… Он знал, что при расследовании обязательно всплывет тот факт, кто же мог являться потенциальным заказчиком. Поэтому желал, чтобы все узнали следующую версию, что «лучший друг» нанял киллера сам для себя.
- Запомни хорошенько, тебя нанял человек по имени Тьяо Гольдфредо, – злобно прошептал ему Мигель.
Отморозок не особо разглядывал внешность Санчеса, так как его волновали исключительно деньги. Но он хорошо запомнил сказанное его ядовитым голосом ИМЯ!’

Мигелю сделали анестезирование, началась операция. Перед этим он в бреду пытался что-то сказать, но вместо этого слышались лишь невнятные звуки.
«Я ни в чем не раскаиваюсь. Если бы мне дали шанс все переиграть, я бы поступил точно так же…» - такими были его внутриутробные слова.

*** *** ***
Утром на квартиру Тьяо в Ипанема, явилась полиция.
- Тьяо Гольдфредо? – задал вопрос комиссар.
- Да это я… А что случилось? – спросил озадачено он, осматривая полицейских.
- Вы арестованы по обвиняю в организации покушения на Мигеля Санчеса, – голос комиссара звучал, как приговор.
- Но это какая-то ошибка, сеньор!... – попыталась вступиться за любимого Полина.
- Это мы выясним в участке, –  сухо оборвал ее комиссар.
На Тьяо надели наручники и вывели его из квартиры.
- Не волнуйся, милая… - Это все, что он успел ей сказать, после чего его увели.
- Я позвоню отцу… Он все уладит!… - кричала вдогонку Полина.

Подстава.
Тьяо доставили в 48-й полицейский участок Рио-де-Жанейро. Кондиционер тут работал с перебоями, и в кабинете следователя стояла удушливая духота. Тьяо ощутил, что у него начинает навязчиво ныть в голове. Боль всегда начиналась с затылочной зоны и постепенно переходила в виски, полностью парализуя голову парня. Следователь сидел напротив за столом и перебирал бумаги. Стенографист в углу приготовился заносить показания в компьютер.
- Итак, - начал следователь. – Задержанный на месте преступления Эдуардо Жонас, утверждает, что вы наняли его для исполнения убийства.
- Это полный абсурд! – не сдержался Тьяо.
Следователь приспустил очки и внимательно посмотрел на парня.
- Начнем сначала. Вас обвиняют в покушении на жизнь Мигеля Санчеса. Задержанный и он же свидетель, утверждает, что именно вы наняли его для исполнения это задания.
- Это ложь! – возмутился Тьяо. – Я впервые слышу имя этого человека!
- То есть, вы отрицаете, что причастны к покушению на жизнь Мигеля Санчеса, сеньор Гольдфредо?
Следователь казался монотонным и каким-то уставшим. Было видно, что его абсолютно не волнует разбираться в этом деле детально. Для него и так все было понятно. Он поскорее желал окончить допрос для того, чтобы направить дело в суд и избавиться от Тьяо и всей этой истории.
- Естественно, я отрицаю какую-либо причастность к этому инциденту.
- Сеньор Гольдфредо, ваше положение и без того плачевное, советую вам пойти навстречу следствию и признать свою вину. Тем более у нас есть показания нанятого вами убийцы, которые прямо свидетельствуют о вашей причастности к данному преступлению, – говорил следователь.
- Я не собираюсь ничего признавать, потому что ни в чем не виноват! – заявил твердо Тьяо. – Покажите мне этого преступника, который вам назвал мое имя. Пусть он посмотрит мне в глаза и подтвердит, что это именно я нанимал его.
- Я правильно вас понял, вы настаиваете на очной ставке? – спросил следователь.
- Да! – Тьяо не следовало бы ничего говорить и предпринимать в отсутствии адвоката. Но происходящее сейчас в участке было для него впервые, и он не подумал, что все сказанное или сделанное им может быть использовано против него.
- Жуан, пригласи в кабинет задержанного Жонаса, – потребовал следователь.
В дверях появились полицейские. Они завели в помещение наемного убийцу. Тьяо повернулся к нему лицом. Невысокий коренастый мужичок впился в него мерзким взглядом. Внешность его была такой же мерзкой.
- Задержанный Жонас, этот сеньор нанял вас для исполнения заказа? – спросил следователь.
Жонас поморщился, ехидно усмехнулся и ответил: - Да это он – Тьяо Гольдфредо.
Тьяо вскочил со своего места: – Он все врет! Я впервые вижу этого человека!
- Задержанный Гольдфредо, успокойтесь и сядьте на свое место! Иначе ко всему вам будет предъявлено обвинение в неуважении к представителям власти! – наконец на лице следователя показались хоть какие-то эмоции.
Жонас злобно хихикнул. Он соврал без зазрения совести. Ему уже было нечего терять и потянуть за собой, как он считал «богатенького мажора», являлось делом чести для отморозка.
Тьяо ощутил, что боль в голове усилилась, а в нем самом назревает бунт.
-Ты все врешь! Кто тебя науськал, чтобы ты все это сказал?
Он подошел к преступнику вплотную и, оттолкнув полицейского, грубо схватил Жонаса за шиворот рубашки. Отморозок продолжал насмехаться. Следователь затребовал от Тьяо повиновения, но тот не слушал его. После чего он выдвинул парню обвинение в неуважении к властям и приказал полицейским отвести его в камеру.
Полицейские сначала вывели Жонаса, а следом за ним и Тьяо, который оказывал довольно бурное сопротивление.
- Ну и денек! Чертов плейбой, думает если он звезда, то ему все позволено! – выругался следователь.
Ближе к полудню в полицейский участок пожаловал адвокат Герман Гонзага. Тьяо подвергся аресту впервые, поэтому адвокат надеялся получить разрешение на его освобождение под залог. Но, узнав от следователя о поведении своего клиента понял, что получить это разрешение будет весьма сложно. Гонзага настоял на встрече с Тьяо в этом ему, как адвокату отказать не могли.
Тьяо завели в камеру для свиданий. Унылое серое помещение. Герман Гонзага обратил внимание, что вид у парня был болезненный. Взъерошенные волосы, взгляд исподлобья, разбитые в кровь руки. В нем все еще читались нотки гнева. Он так и не смог успокоиться после услышанного в кабинете следователя.
- Парень, что за вид? Тебе нужен врач!… – обратился к нему Гонзага.
- Плевать на врача. Зачем ты тут? Кто тебя прислал? – грубо спросил Тьяо.
- Это неважно, я здесь для того, чтобы помочь тебе. – Гонзага достал бумаги и приготовился обсудить с Тьяо возможные варианты действий.
- Я не нуждаюсь в твоих услугах! – резко бросил ему парень. – Отцовский прихвостень, добавил он. - Лучше уж сгнить тут, чем принять помощь от тебя!
- Послушай парень, я знаю, что не нравлюсь тебе. Но будет лучше, если ты успокоишься и сменишь тактику, – говорил жестко Гонзага.
Тьяо не слушал его. Он постучал в железную дверь с требованиями увести его обратно в камеру.
- Я отказываюсь  от твоих услуг. Свидание окончено! – громко заявил Тьяо.
Гонзага молчал. Он видел, что парень находится в странном, если не сказать измененном состоянии. И оно было не удивительно, потому что головная боль была настолько сильной, что Тьяо еле держался на ногах.
Парня увели, но Гонзага не собирался отступать. Ведь его прислал сюда Хельмут, до которого уже успели дойти новости о случившемся. Перед уходом «адвокат дьявола» добился, чтобы Тьяо временно перевели в медицинский корпус следственного изолятора.

Визит отца.
Дело Тьяо Гольдфредо обрастало все новыми фактами. Они всплывали один за другим в ходе судебных разбирательств. Мигель Санчес постепенно шел на поправку и давал показания, какие не свидетельствовали в пользу Тьяо. Всплыли эпизоды актов агрессии, те самые драки в каких Мигель теперь выглядел жертвой жестокости своего «лучшего друга». Германа Гонзага заменил иной адвокат, который дважды подавал прошение судье об освобождении Тьяо под залог и дважды получал отказ. Посещения для парня строго ограничили. Но все же один визит, какой состоялся поздно ночью и носил не совсем законный характер, ему разрешили.
Хельмут в окружении полицейской охраны, ожидал сына в камере для свиданий. Когда Тьяо пожаловал в помещение, то был неприятно удивлен, увидев, что за посетитель пришел к нему. Охранник снял с Хельмута маску, после чего полицейские удалились, оставив отца и сына наедине. Несколько минут Тьяо стоял в стороне рассматривая отца. Несмотря на страшное заболевание, которое мучило Хельмута изнутри, мешая ему иногда адекватно мыслить, внешне он казался вполне здоровым. Он был все также физически крепким, только лицо, а в особенности глаза выдавали в нем нечто не свойственное человеку. Было в его взгляде что-то дикое, животное и неконтролируемое.
- Так и будешь стоять в углу? Не хочешь поздороваться с отцом? – нарушил тишину немец.
Тьяо проигнорировал его слова и задал свои вопросы.
- Как такое возможно, чтобы ты оказался здесь? Когда должен находиться в тюрьме «Акабар»?…
- За деньги в этой стране можно о многом договориться. Герман посодействовал. А еще он рассказал, что ты отверг его помощь. Почему, сын?
- Я не нуждаюсь в его услугах. Особенно сейчас, когда увидел тебя тут и услышал, что этот уважаемый сеньор покупает для тебя визиты на свободу, – ответил Тьяо.
В его глазах читалась острая ненависть к отцу.
Хельмут встал со стула и попытался приблизиться к сыну. Протянул к парню руку.
- Не трогай меня! – Тьяо отшатнулся от отца, словно тот был прокаженным.
- Послушай, Герман Гонзага не просто адвокат, он обладает определенным влиянием и имеет неплохие связи. Он может за короткое время решить все твои проблемы, которые возникли у тебя по вине Мигеля Санчеса. Я всегда знал, что эта семейка гнилая. Сначала Лижия загубила жизнь твоего брата, теперь вот Мигель портит твою.
Тьяо был шокирован тем, с какой легкостью отец обвинил в смерти Луиса Лижию. Будто, он и вовсе никогда не стрелял в своего старшего сына. Немец сделал недолгую паузу, а затем продолжил.
- Прислушайся к моему совету и прими помощь Гонзага. В жизни все имеет две стороны, как добро и зло, любовь и ненависть. Лицевая и изнаночная главные составляющие каждого человека. Даже грех носит в себе две основополагающие: невинность и испорченность, – говорил сыну Хельмут.
- Как бы ты не убеждал меня, я не приму помощь от твоего дружка – адвоката Германа Гонзага, – ответил Тьяо, посмотрев на отца с вызовом.
- Ты будешь полным дураком, если откажешься от его услуг. Не думал, что мой сын способен так спокойно проиграть какой-то мрази из фавелы. – Хельмут посмотрел на Тьяо в упор.
- Нет, отец, я не проиграл! Проиграю я, приняв помощь такого человека, как Гонзага. Тогда, я уподоблюсь тебе - это для меня - проигрыш!
- К чему сейчас этот идеализм, Тьяо? Ты согласен загубить свою жизнь только из презрения ко мне и неприязни к Гонзага? – спросил его Хельмут.
Тьяо молчал. Хельмут не желал, чтобы сын повторил его судьбу. Он был готов прибегнуть к любым аргументам, чтобы убедить парня в обратном!
- У тебя блестящая карьера, красавица девушка… Неужели, ты готов потерять все из-за своего упрямства? – спросил немец.
- Я невиновен и суд докажет это! – резко ответил Тьяо.
- Не будь наивным, с тем адвокатом, что у тебя сейчас суд никогда не вынесет вердикт в твою пользу. Гонзага же с легкостью окажет давление на судью и припугнет Мигеля.
- Ты всегда распоряжался моей жизнью. Привык решать все за меня. Но теперь, отец, все иначе - я вырос. И даже, если суд признает меня виновным - это будут только мои проблемы!
Хельмут скептично улыбнулся и покачал головой.
- Значит, так ты решаешь проблемы методом давления и запугивания людей? – продолжал Тьяо. А, что, если я не подчинюсь тебе? Ты убьешь меня так же, как убил Луиса?
- Не говори глупости. Я хочу помочь тебе. – Хельмут коснулся затылка сына.
- Мне не нужна твоя помощь. – Тьяо оттолкнул руку отца.
Хельмут понял, что продолжать разговор дальше бесполезно. Как бы немец не уговаривал сына, тот ничего не желал слышать. Все оказалось тщетно. Хельмут покинул камеру свиданий с четким намерением действовать за спиной у Тьяо.
Уже позже он отдал приказ Гонзага надавить на Мигеля, чтобы тот изменил свои показания.

*** *** ***
Девида и Лижии переживали кризис в отношениях. Девушка, которая до этого не особо дорожила своим браком, считая, что при разводе получит все, отныне думала иначе. Особенно в ряду последних событий. Мысленно она постоянно возвращалась в тот день на дикий пляж, где Тьяо сделал ее своей… Лижию пугало, что Девид может узнать о ее измене. Она старалась мыслить практично. Тьяо находится под следствием и скорее всего его посадят. Вряд ли у нее есть будущее рядом с ним. Но вместе с тем, она противоречила сама себе, и одновременно ей хотелось, чтобы оно у них было. Она четко осознала потребность ощущать тепло исходящее от его горячих поцелуев и прикосновений. Лижия, которая не желала более никогда чувствовать любовь, чувствовала ее с каждым днем все сильнее. Об этом ей напоминала и утренняя тошнота… Девушка была беременна, но пока она не решила, оставит ли ребенка. Плод ее слабости и страсти…
Девид вернулся из офиса в дурном настроении. Подошел к Лижии. Она расположилась на диване в гостиной и пролистывала журнал мод. Он был непривычно холоден.
- Лижия, я думаю нам лучше пожить какое-то время раздельно, – сказал с ходу американец.
От подобного заявления девушка опешила. Она отложила в сторону журнал и внимательно посмотрела на Девида.
- С чего вдруг подобное предложение? – задала растеряно вопрос Лижия.
- Мне необходимо свободное пространство, в доме чересчур напряженная обстановка. Я чувствую, что с каждым днем ты все больше отдаляешь от меня. Наш брак стал походить на обязанность, на некую формальность.
Сердце Лижии от волнения стучало так сильно, что казалось вот-вот и оно выпрыгнет из груди.
- Я не хочу остаться одна, Девид. Разве нам обязательно жить раздельно, чтобы преодолеть проблемы в браке? – Ее голос дрожал.
Девид не решался сказать Лижии, что вообще сомневается в целесообразности продолжения их брака. Его мечтой изначально было иметь с ней ребенка. Наследника, которому бы он смог в будущем передать свое дело. Но все их попытки заканчивались фиаско…
Лижия наблюдала его терзания, которые явственно выписались на его красивом, будто выточенном из камня лице.
- Ты не можешь оставить меня сейчас… Сейчас, когда я ношу под сердцем нашего ребенка! – девушка состроила плаксивое выражение на лице и с мольбой заглянула в глаза мужа. Неожиданно она прибегла к такой мере, чтоб не допустить его ухода…
Настроение Девида резко изменилось. Он не знал, как реагировать. Ему было сложно поверить, что именно когда он решил разойтись с ней, после всех неудачных попыток иметь ребенка она снова беременна. Девид всегда любил Лижию больше, поэтому сомневался, не ради выгоды ли она с ним. Но в данный момент, заметив на ее глазах влагу и то, как она обеспокоена его желанием уйти из дома изменил свое мнение. Девид поддался сентиментам. Теперь его охватило чувство стыда и раскаяния, что он вообще начал с ней подобный разговор…
- Не молчи, любимый, скажи хоть что-нибудь… Ведь мы так долго мечтали, чтобы у нас появился малыш… – Лижия продолжала давить на жалость.
Он нежно обнял ее. – Прости мне этот разговор и мои намерения уйти.

Вердикт.
Прошло ровно три месяца после ареста Тьяо и после того, как Полина узнала, что ждет от него ребенка. За все это время она так и не смогла увидеться с любимым, чтобы поговорить. Свидания с ним были строго ограниченны. Полина видела его урывками лишь во время судебных заседаний. Он смотрел на нее с нежность и любовью, не показывая ни взглядом, ни жестом насколько ему нелегко.
Вокруг этого дела была невероятная шумиха в прессе. Газетчики и папарацци одолевали Полину, чтобы разузнать всякие подробности о сложившейся ситуации. Девушка остро нуждалась в поддержке близких, но рядом почти никого не было. Мать после покушения на Мигеля созналась отцу, что влюблена в этого парня. Родители разошлись со звучным скандалом. Бернис все свободное время посвящала негодяю Мигу, который, не брезгуя ничем, пытался утопить Тьяо в грязной лжи. Из-за этого отношения с матерью у Полины в корне испортились. Отец переживал стресс от разрыва по-своему, с головой уйдя в работу. Его она тоже видела крайне редко. Это удручало девушку. Полина всегда являлась больше папиной дочкой и была сильно привязана к нему.
Отец пообещал ей, что сегодня в день завершения судебного процесса и вынесения вердикта для Тьяо будет сопровождать ее в суд. Заседание было назначено на 10-ть утра. Полина чувствовала, что от переполнявшего ее волнения кружиться голова. Тьяо, как обычно за эти месяцы, провели по коридору здания мимо нее. Он улыбнулся ей, а она послала ему воздушный поцелуй.
- Я верю в то, что тебя оправдают! – сказала ему вслед Полина.
Заседание суда объявили открытым. Пожалуй, этот день был самым сложным из всех пережитых за время после ареста. Мучительное ожидание, какой же вердикт вынесет судья. И с первых минут стало ясно, что решение вряд ли будет в пользу Тьяо. Как бы не пытался давить на ход следствия и запугивать Мигеля «всесильный» Герман Гонзага, ему ничего не удалось изменить. Тьяо Гольдфредо признали виновным в организации покушения на жизнь Мигеля Санчеса и осудили на 5-ть лет лишения свободы с отбыванием наказания в тюрьме штата Рио-де-Жанейро «Акабар».
Для Марилу, которая болезненно переживала все это время за своего единственно живого сына решение суда оказалось шоком. Адвокат уверял ее, что вердикт неокончательный и его можно оспорить, подав апелляцию. Но женщину, это мало утешало, как и не утешало Полину. Обе они мечтали обнять и поговорить с Тьяо, чтобы хоть так своим присутствием приободрить его и выразить поддержку. После перевода в тюрьму, ему наконец-таки разрешили свидания с близкими людьми. Марилу и Полина приехали навестить его. Девушке надо было о многом рассказать любимому, а самое главное сообщить, что скоро он станет отцом. Для Марилу же посещение тюрьмы «Акабар» являлось  двойным испытанием, ведь именно здесь отбывал срок Хельмут…
Женщина дала возможность Тьяо и Полине остаться наедине. Она знала, что девушка в положении и понимала, насколько личным может быть момент, когда Полина преподнесет эту новость ее сыну. Наблюдая за ними со стороны Марилу вспомнила, что в далеком прошлом вот так же на тюремном свидании сообщила Хельмуту, что беременна…
- Я должна кое-что сказать тебе, родной, – крепко прижимаясь к Тьяо, прошептала Полина.
Они сидели в небольшом зале на железной скамье под наблюдением конвоя тюремной охраны. Именно тут и происходили свидания заключенных с семьями и друзьями.
- Слушаю тебя, милая. Что ты хочешь мне сказать?
С Тьяо сняли наручники, и он смог прикоснуться к  ее мягким медовым волосам. Полина взяла руку Тьяо и приложила к своему животу, который еще не был заметен.
- У нас будет ребенок... – сказала она.
А затем ее совершенное в своей красоте лицо озарила чарующая улыбка. Господи, как же скучал Тьяо за этой необыкновенной улыбкой. Он тоже улыбнулся ей в ответ. Ему стало нестерпимо хорошо оттого, что он услышал от Полины. Но вместе с тем и горько, ведь он не сможет быть рядом, когда его ребенок появится на свет…
- Это лучшее, что ты могла мне сообщить! – Тьяо поцеловал ее пухлые губы.
Тюремное свидание неумолимо подходило к концу. Впереди пару ждали испытания, а Тьяо борьба за право выйти на свободу. Он желал доказать, что его осудили несправедливо. Желал побороться до победного конца. Отныне его стимулом являлась Полина и ребенок, которого она носит под сердцем.

Отредактировано Zanny (18.06.2018 22:43)

Тьяо верил в свою невиновность, что это поможет ему без всякой посторонней помощи выйти на свободу. Идеализм. Отца он воспринимает, как антипода не простил ему смерть брата.
Мигель получит жуткую оборотку, но получит ли в итоге наказание...
Ребенок от Тьяо будет любимым для Лижии) Да умеет она подстраиваться под обстоятельства

Тьяо и не бежит от своего наказания, хотя оно несправедливое повторяет судьбу отца.
Бернис выбрала Мигеля, потому как слепо его любит и видимо все же верит в его некую "невинность". Не подумала о дочери и в итоге Полина не сможет простить этого матери.
Лижия и Мигель роковые люди для семьи Хельмута, но опять же это палка о двух концах. Немец ведь сам не ангел и дел натворил, а теперь вину слил на Лижию. По сути Лижия из-за пережитой трагедии стала такой "стервиной".

Лижия была кокетлива, но явно она не демонстрировала Тьяо ничего. Все же в тот период ее больше интересовал Луис. Один мой читатель прозвал Лижию - Лисука Нет таких у кого бы данная героиня вызвала симпатию)

Бернис все же звезда. Не просто мама, а богемная мама. Наверно отсюда у нее свободнее нрав. Главное, что она осознает, что была неправа оставив дочь одну в этот момент.

32 серия.

«Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их» (Псалтирь 2:3)
‘Как же хорошо ощущал себя Тьяо в объятиях Полины. Она водила своими красивыми заботливыми руками по его спине, касаясь затылка. Губы ее ласкали его щеки. Он чувствовал исходящее от нее тепло. Их малыш играл неподалеку, лучисто улыбаясь, он что-то лепетал. Его озорные глазки цвета спелой сливы дарили им столько радости. Вокруг все было пропитано спокойствием и умиротворенностью.
- Я люблю тебя, родной… - эхом нежности звучал голос Полины.
То и дело ее голос перекрывал чистый детский смех. Тьяо зажмурился. Ему не хотелось открывать глаза, не хотелось, чтобы вся эта идиллия взяла и разом пропала…’

- Гольдфредо, подъем! – будил его сокамерник. – Просыпайся, уже начался утренний обход.
Тьяо вернулся в холодную серую действительность, в которой его окружали четыре стены тесной тюремной камеры. Он сел на нарах и провел рукой по своему лицу, пытаясь прийти в себя после сна. Перевел взгляд на сокамерника крепкого бородатого венесуэльца Лисандро Монтеверде.
- Добро пожаловать в реальность, – насмешливо обратился к нему венесуэлец. При этом его губы растянулись в улыбке, которая скорее походила на звериный оскал.
Несмотря на суровую внешность Лисандро Монтеверде был неплохим человеком. В аду под названием тюрьма «Акабар» он являлся для Тьяо другом. Когда-то у этого мужчины было все: деньги и положение в обществе. Беды в его жизни начались после знакомства с влиятельным адвокатом… Доверившись этому человеку, Лисандро сделал крупное денежное вложение в казалось бы прибыльный и перспективный бизнес проект. В итоге сделка оказалась не более чем фикцией. Он потерял все свое состояние и имущество, и при этом еще остался в долгу перед мафиозной сетью Энио Гоцци. Этот ушлый тип по-крупному подставил его перед «серьезными» людьми. Лисандро никогда не рассказывал о себе в подробностях, но Тьяо понял, их истории чем-то похожи. Ведь он так же, как и его сокамерник оказался на самом дне. Еще Тьяо знал о венесуэльце, что после банкротства ему пришлось выживать в условиях баррио ‘Магальяна де Катиа’ самой жуткой трущобы Каракаса, где убийства и насилие считалось нормой. Местные преступные группировки, постоянно терроризировали ее жителей и, не прекращая боролись за право первенства ‘на холме’.
«Эта камера рай по сравнению с теми условиями, в каких я жил в баррио…» – иногда горько вспоминал венесуэлец.
Именно там он связался с бандой наркоторговцев в надежде отработать перед мафией свои долги. Полиция повязала его с крупной партией наркотиков, которые он перевозил из Венесуэлы в Бразилию. Так Лисандро Монтеверде оказался здесь в тюрьме «Акабар». Отчасти это место стало для венесуэльца убежищем, но в нем все еще продолжала жить надежда выйти на свободу.
За право обрести свободу каждодневно боролся и Тьяо, подавая апелляцию за апелляцией, чтобы его дело пересмотрели. Он не просто желал, чтобы ему смягчили приговор. Он хотел доказать всем тем, кто считал его виновным в преступлении, которого он не совершал, что его подставили и осудили несправедливо! В этой борьбе его верными соратниками стали Полина и ее отец Антонио Машаду. Гедимин Карабакис тоже принимал активное участие в деле Тьяо, пытаясь привлечь внимание общественности к несовершенству системы правосудия Бразилии, давая всевозможные интервью. Группа актеров театральной студии «На холме» подписали петицию несогласия с вынесенным Себастьяну Гольдфредо вердиктом, какую направили Министру Юстиции, а также в Министерство Культуры. Но были и те, кто отвернулись от Тьяо и заняли сторону Мигеля Санчеса, считая его жертвой жестокости «лучшего друга».
Опытный адвокат Веласкес, который теперь защищал интересы Тьяо, сделал акцент на ряде нарушений, какие имели место быть во время следствия. Основным из них было то, что следователь не удосужился более детально проверить факты: установить время и место когда был сделан заказ на убийство, и проверить алиби подозреваемого. Вместо этого он сразу сослался на показания задержанного наемного убийцы. Да и достоверность этих показаний тоже не была объективно доказана следствием. И, несмотря на все аргументы защиты все продолжало вертеться по замкнутому кругу. Не удачей было и то обстоятельство, что в момент бунта заключенных в тюрьме был убит главный свидетель исполнитель заказа Эдуардо Жонас.
Обвинение со стороны Мигеля Санчеса бравировало последствиями травмы, которую он получил после покушения. Вся левая сторона лица потерпевшего Мигеля была изуродована и никакие операции пока что не были способны вернуть ему прежнего облика и здоровья.

*** *** ***
В «Акабар» Тьяо получил прозвище «Шаман», а предшествовала этому потасовка, которая произошла во время тюремной прогулки. Зачинщиком драки стал отец Тьяо – Хельмут Гольдфредо. Обычно немца выводили на прогулку отдельно от всех, но в последнее время он вел себя спокойнее и поэтому меры в отношении него немного смягчили.
Немец появился на прогулочной площадке последним. На нем, как обычно была надета жуткая маска, а по бокам его окружала свита. Большинство заключенных приходили в ужас, заприметив появление Хельмута, но даже у таких людей, как немец нашлись свои прихлебатели.
Тьяо старался всячески избегать контакта с отцом. Избегать его теорий и того влияния, что они оказывали на ум. Часто он ощущал, что после общения с отцом в нем просыпается чувство неконтролируемого гнева. После чего его начинает сковывать жуткая головная боль. Эти боли были проклятием Тьяо. Ему так до сих пор и не поставили никакого конкретного диагноза. Только сделали запись в медицинской карте: «Периодами страдает от кластерных головных болей, причина которых не установлена».  Иногда боль была настолько нестерпимой, что в сознании у Тьяо начиналось помутнение, какое зачастую сопровождалось зрительными и звуковыми галлюцинациями. Придя в себя, он не сразу мог понять и оценить природу этих галлюцинаций. Поначалу ему казалось, что он попросту от боли сходит с ума, но затем Тьяо начал думать иначе. Особенно после того, как галлюцинации обрели реальные очертания в виде событий. Именно тогда парень осознал, что каким-то не совсем ясным ему способом может предвидеть эпизоды из будущего окружающих его людей.
Когда немец появился на площадке, Тьяо уже знал должно что-то произойти. Хельмут задержался у входа осматривась вокруг, будто искал себе жертву. И нашел ее в лице Лисандро Монтеверде.
- Венесуелец, - обратился к нему Хельмут, - ты перешел положенную границу! До этой белой черты моя территория.
- Территория площадки общая! Тут нет ничего твоего, Гольдфредо, – огрызнулся Лисандро.
- Серьезно? – спросил раздраженно Хельмут.
В его руках сталью блеснул острый ножик. Свита немца окружила Монтеверде.
- Ты непокорный человек Монтеверде и к тому же не знаешь своего места. За такое следует наказывать, – бросил ему немец.
Лисандро приготовился к схватке, но бой был неравным. Сначала венесуэлец дрался с людьми Хельмута, а затем немец подошел к нему вплотную и пырнул его ножом.
- Отстань от него, отец! – вмешался в потасовку Тьяо, пробираясь сквозь плотную массу собравшейся толпы заключенных.
Но было уже поздно. Лисандро лежал на бетонном покрытии площадки у ног немца и истекал кровью. Тюремная охрана, как обычно не спешила вмешиваться. Тьяо наклонился к другу, чтобы осмотреть его, потом бросил в сторону отца презрительный взгляд. Охранники наконец-то решили проверить, что же там произошло, заметив, что заключенные столпились около венесуэльца.
- А, ну, расступитесь! – скомандовал один из них, держа в руках дубинку-электрошокер.
Лисандро доставили в тюремный медицинский изолятор. Первую помощь ему оказали, но как-либо лечить его местный врач не собирался. Персона венесуэлеца не представляла собой никакой ценности, и тратить на него просто так препараты врач был не намерен. В тюрьме так же, как и везде имелась своя коррупция. Порез от ножа не задел жизненно важных органов и не угрожал жизни Лисандро. Но в условиях жаркого климата и антисанитарии тюремной камеры любая травма носила непредсказуемый характер.
В изоляторе Лисандро продержали около суток, а затем отправили обратно в камеру. Тьяо было нестерпимо наблюдать агонию и мучения несчастного венесуэльца. Он чувствовал себя в долгу перед ним за поступок своего отца. Денег, чтобы платить за пребывание в изоляторе не было ни у Тьяо, ни у самого венесуэльца. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы не допустить смерти Лисандро. Тогда Тьяо вспомнил о травах, которые собирал и сушил его дед, после чего готовил из них разные снадобья. Иногда он наблюдал за действиями старого пастора и знал некоторые из его рецептов. Похожие травы Тьяо видел у одного заключенного индейца, который сидел в соседней камере. Парень не знал, откуда тот достает эти травы, но индеец часто жевал их или просто курил, впадая в эйфорию. Дождавшись отбоя, Тьяо постучал в стену индейца.
- Че надо? – хрипло отозвался мужчина.
- У тебя еще есть те травы, которые ты куришь? – спросил парень.
- Допустим. А тебе зачем? – ответил вопросом на вопрос индеец.
- Не спрашивай, просто дай мне их. Когда у меня будут деньги, я расплачусь с тобой, – сдерживая голос, говорил Тьяо.
Наступила тишина. Индеец ничего не отвечал, а через минут пять просунул руку сквозь решетку.
- Держи, Гольдфредо. Деньги мне не нужны.
Тьяо забрал у него пакетик с высушенной травой. Он высыпал содержимое в жестяную чашку и развел водой. Трава превратилась в кашицу, которая через несколько минут стала напоминать глину. Монтеверде стонал от боли, у него началась лихорадка. Тьяо нашептывая слова на языке своих предков, пытаясь успокоить его. Снял с раны повязку и приложил к ней глиняную лепешку, затем снова развел смесь водой и начертил на лбу венесуэльца знак. Он продолжал заговаривать его, пока тот не затих и постепенно не погрузился в глубокий сон. Этот ритуал Тьяо проделывал над Лисандро ровно три дня. Камеры имели решетчатые перекрытия вместо дверей, и некоторые заключенные наблюдали за действиями парня. А когда через неделю венесуэлец появился в столовой абсолютно здоровый, многие из них были в полном замешательстве, потому как мысленно уже успели распрощаться с Лисандро Монтеверде.
Так Тьяо окрестили «Шаманом» за его дивное, как им казалось умение исцелять. Умение, которое досталось ему в наследство от его деда пастора Жадиса Маркиш.

Прошло 2 года.
Самолет рейс Франкфурт – Рио-де-Жанейро прибыл точно по расписанию. Миловидная пожилая женщина, придерживая от порывов ветра рукой кокетливую шляпку, спускалась вниз по трапу. Оглядевшись вокруг, ей неожиданно сделалось тоскливо. Ее никто не встречал и никто не ждал. Она прилетела в Рио по собственной инициативе, а точнее разыскать семью родного сына. Хельга Клаус Гольдфредо не привыкла путешествовать одна, но желание познакомиться с невесткой, и увидеть внуков было сильнее страха перед обстоятельствами.
В далеком прошлом, когда ее муж Фридрих узнал, что их единственный сын, работая в Бразилии женился на мулатке, решил полностью прервать с ним контакт. Хельге он тоже строго-настрого запретил поддерживать связь с Хельмутом. Но разве могло послушаться материнское сердце такого жестокого приказания. Хельга украдкой от мужа звонила в Бразилию, но когда Хельмута впервые арестовали, их связь прервалась. И вот спустя годы после кончины властного и непреклонного супруга, женщина решилась и приехала в незнакомую страну, в надежде наверстать упущенное время и найти взаимопонимание с сыном и его семьей.
На плохом португальском Хельга попросила таксиста отвезти ее по указанному на обрывке бумаги адресу. Смотря в окно такси, женщина снова погрузилась в собственные мысли. Ей думалось, что когда-то ее сын был таким прекрасным и чутким ребенком. Но отец воспитывал Хельмута иначе, чем бы ей хотелось. Он растил его жестоким и бескомпромиссным человеком. Внушал ему принципы и идеи, на которых рос сам - расистские теории фашизма…
В юные годы Хельмут не был настолько плохим человеком, каким стал с возрастом. Тюрьма и болезнь подчеркнули все-то воспитание, которое он получил. Хельга же своим добрым нравом пыталась вложить в него человечность и сомнения, что люди не могут быть плохими только потому, что отличаются цветом кожи или способом мышления от белого человека. Наверно поэтому он и дал себе право построить жизнь с женщиной мулаткой, но от внутренних противоречий лишил этого права своих детей.
Хельга пока еще не знала о трагедии, которая расколола семью сына. О жутком самосуде - убийстве Луиса. Ей только предстояло окунуться во весь тот кошмар, какой произошел в жизни бразильской родни. Единственное, что знала женщина то, что один из ее внуков Себастьян стал известным актером и певцом. Невольно она вспомнила и свою молодость. Когда-то до замужества у Хельги была в перспективе блестящая карьера пианистки, которую ей пришлось оставить по требованию покойного Фридриха.
- Дона, дальше я не поеду, – припарковавшись недалеко от въезда в фавелу, сказал водитель.
- Но, почему? – удивилась Хельга.
- Извините, но таксисты имеют право отказаться ехать в зону риска, которой является фавела. И я не исключение, дона, – ответил мужчина.
Хельга покинула такси и огляделась по сторонам. Справа находился автобусный парк, а слева виднелся вход в фавелу Воронья. Она поставила чемодан на колесиках на асфальт и решительно двинулась в нужном направлении. Хельга была наслышана об ужасах бразильских фавел, но попав на территорию Вороньи подметила, что все вокруг говорило об обратном. По сути это был обычный жилой квартал. Единственное, что улицы выглядели обшарпанными, повсюду со стен домов и каменных заборов пестрили граффити.
- Простите, - обратилась пожилая женщина к прохожей, - вы не могли бы мне подсказать, где находится дом семьи Гольдфредо.
- Конечно, - с улыбкой ответила Хельге хорошенькая темнокожая девушка, - вы уже почти на месте. Пройдете еще пару метров, а затем свернете на повороте. Там увидите желтое здание, а напротив него будет дом Гольдфредо.
- Огромное спасибо! – отблагодарив девушку встречной улыбкой, сказала Хельга.

*** *** ***
Раздался звук дверного звонка и Марилу поспешила открыть.
- Уже иду! – говорила она.
Открыв двери, Марилу увидела перед собой приятную пожилую дону в элегантном летнем костюме и кокетливой шляпке явно не местную.
- Что вам угодно, сеньора? – удивлено спросила она.
- Вы, наверно, Марилу? Я Хельга Клаус Гольдфредо, – отрекомендовалась женщина.
Марилу растерялась. Она не ожидала увидеть на пороге своего скромного жилища мать Хельмута! Потомственную аристократку из династии Клаус, о которой ей часто рассказывал муж…
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
*Баррио ‘Магальяна де Катиа’ реально существует и входит в систему трущоб Каракаса. В связи с экономическим кризисом в Венесуэле, который начался с 2007 года и парализует страну по сегодняшний день, уровень преступности в баррио достиг критической точки. Трущобы Венесуэлы считаются одними из самых опасных в мире. В отличие от бразильских фавел, которые за последние 15 лет стали вполне приемлемыми для жизни, баррио практически не финансируются государством. Там отсутствует базовая инфраструктура и зачастую условия жизни не соответствуют положенным нормам. Чтобы понять критичность положения большей части населения Венесуэлы достаточно будет вспомнить историю недостроенного небоскреба в Каракасе «Башни Давида», которую бандиты из местных баррио превратили в жилище для сотни тысяч нищих и бездомных семей.

*Кластерные головные боли — резко выраженный болевой синдром в областях проекции головного мозга на стенки черепной коробки, возникающий спонтанно и нерегулярно. Сила боли настолько велика, что может привести к попыткам самоубийства с целью избавиться от болевых ощущений.

Отредактировано Zanny (19.06.2018 14:15)