Настасья Кински: гены дьявола

Вы знаете, что Настя Кински всю жизнь грызет ногти? И пользуется в ответственных случаях накладными. Говорят, привычка взрослого человека грызть ногти свидетельствует о двух вещах. Во-первых, человека не отпускает детство. Во-вторых, человек подсознательно стремится к самоубийству. Все дети, пережившие сексуальное насилие, грызут ногти.

ГУМБЕРТ номер Ноль

В 1991 году умер Клаус Кински (урожденный Накшинський, полуполяк-полурусский, а жил и прославился - в Германии). Его дочь не поехала на похороны: она отреклась от своего отца. Ее отец был подонком. Ее отец написал мемуары под названием "Я жажду любви". Ее отец написал в этих мемуарах о том, как однажды вступил в кровосмесительную связь со своей любимой маленькой дочкой.

Он был невероятен. Он был страшен и привлекателен. Он шел по жизни, оставляя позади жертв своей необузданности - женщин, мужчин, детей. Ему было все равно, кого совращать. Гениальный актер, космополит, горбун, великий "казанова", пьяница и наркоман, старообразный монстр с лучистыми глазами ребенка на изможденном лице. "Слезы застревали у меня в горле и душили меня. Я еще не понимала, что все, что бы ни делал отец, не поддается ни объяснению, ни оправданию", - это Настя написала об отце. Недавно.

(Когда она родилась - зимой 61-го - отец ее был счастлив. Рождение Насти он встретил как новый шанс. Знаете, какую он ей коляску заказал? В точности имитирующую дизайн его "ягуара", обшитую атласом и кружевами и отделанную бисером и тысячами настоящих индийских жемчужин...)

Будь проклято мое "художественное" воображение, которое заставляет все представлять в картинках. Я не хочу, но я представляю себе ребенка, которого зажали в угол - во всех смыслах. Я представляю, какой она была до того - тонкой "лолиткой" с легкими волосами. Девочка, девочка, ребенок, солнышко, котенок, глазастая, любимая игрушка, все интересно, мама-ну-когда-уже-наконец-приедет-папа, молоко на ночь, а-можно-я-еще-погуляю, свечки на торте, фотографии, а-вот-мой-папа-приедет-он-мне-знаете-что-привезет…

И я представляю, какой она была после. А чего особо представлять-то - я ее видела. В "Тэсс из рода д'Эрбервиллей". Тоска в глазах, которая уже никогда не исчезнет. Неуверенность, гнездящаяся где-то глубоко внутри. Ранимость, которая вызывает садистское желание ранить. Сколько ей было - десять, двенадцать? И что, будь она неладна, делала при этом ее мать, безвестная писательница Рут Брижжит? Пыталась ли она защитить свою дочку? Нет, наверное. Думаю, сидела на кухне, пила одну за другой, смотрела в никуда, ПЕРЕЖИДАЯ.

ГУМБЕРТ номер Один

Роман Полански. Он некрасивый. Невысокий, худой, нескладный. У него вечно прищуренные глаза и большой рот человека, привыкшего много смеяться. У него вьющиеся волосы и манерный маникюр на худых руках. Он - режиссер. Он - не очень добрый человек, зато снисходителен к человеческим просчетам и вообще исповедует принцип "просто люди - такие". Его уже давно и абсолютно не шокируют "ужасы цивилизации" - наркотики, убийства, маленькие мальчики и девочки в роли сексуальных объектов... Он с этим не борется - он этим пользуется. Воспользовался и в этот раз, приехав в Мюнхен на Неделю моды в 1975-м, войдя с приятелем в маленькое кафе и увидев там двух девчушек, стреляющих маскарадно накрашенными глазами, громко смеющихся и кокетливо потягивающих коктейль. Мысленно он дал им лет по шестнадцать (самому было сорок два). Девчушки сразу же согласились на уединенную вечеринку в гостинице. На самом деле это было отвратительно: два "старых козла" - и две пьяных дурочки. Меняются партнерами, смеются... "Старые козлы" изображают пресыщенную порядочность. Пьяные дурочки неопытно демонстрируют опыт. Под утро на удивление бодрый Полански выходит из спальни и видит, что одна из маленьких подружек совершенно по-детски, приоткрыв рот, уснула в кресле в гостиной. Потом он скажет, что именно в этот момент разглядел в ней "нечто" - гремучую смесь утонченной естественности и врожденной искушенности. Этой девочкой была Настя Кински. Только ей было не шестнадцать. Ей только-только четырнадцать исполнилось.

Он буквально заболел ею. Он называл ее "Лолитой". Он хотел сделать ее актрисой, сразу разглядев в ней наблюдательность, юмор и способность к правдоподобной имитации чувств. Он хотел отправить ее на стажировку. Но этому воспротивилась ее мать, упоенно разыгрывая беспокойство. Она сказала, что ее дочь слишком молода, и тогда Полански впервые узнал, сколько Насте лет (мама как бы и не подозревала, что добрый дядя-Полански отнюдь не из "сантаклаусовских" чувств взялся протежировать Насте). Ну что ж, нет так нет. В 1976 году Полански в качестве приглашенной звезды редактирует рождественский номер "Vogue". На обложке журнала - Настино лицо. Ангелоподобная нимфетка, в чьих чертах таинственно проступает страстность ее отца. А еще Полански снял пресловутую "Тэсс" - и сделал Настю звездой. Сразу. Сегодня (что у нас, кстати, сегодня - 1999-й?), спустя более, чем двадцать лет, Роман Полански и Настасья Кински - друзья. Он написал: "Хотя мы больше не любовники, дружеские отношения между нами сохранились. Но мы стараемся не оставаться наедине в гостиничном номере".

ГУМБЕРТ номер Два

Ибрагим Мусса. Миллионер. Кинопродюсер. Египтянин. Не сказать, чтобы красивый, но, как принято говорить, безумно "интересный мужчина". Хотя он и родился в Египте, но в семнадцать переехал в Италию, где пробился на самый верх, организовав артистическое агентство. Среди фильмов, которые он продюсировал, было гениальное "Интервью" Федерико Феллини.

Их познакомил Полански, большой друг Ибрагима Муссы. Мусса был совершенно заворожен лицом Насти, этим странным сочетанием мечтательности, грусти и абсолютно взрослого Знания в ее глазах. Словом, он взялся финансировать ее обучение, оплачивал экспресс-курсы английского, которым она не владела совершенно, элементарно обеспечивал ей "прожиточный минимум" и "карманные расходы". И Настя приехала в США. Ничего этого ей не хотелось. Позже она скажет, что обучение актерскому мастерству напоминало ей муки всех этих "воспитанных детей", которых - "шоб було" - родители заставляют заниматься музыкой. Но она не могла подвести Муссу, который вкладывал в нее деньги и - что важнее - относился к ней с невероятным интересом и вниманием. Еще никто и никогда к ней так не относился. Она увидела в нем отца. Но так как отношения с отцом предполагали для нее смутно-инцестуальный оттенок, то с Муссой она стала спать.

А потом, когда ее исполнилось двадцать два, они поженились. И были очень счастливы. Настя родила одного за другим двоих детей - Соню и Алешу (надо ли упоминать, что Достоевский - ее любимый писатель?). Жили в Италии, ездили по всему миру. Но Настя была слишком непростым человеком, чтобы довольствоваться "простым человеческим счастьем". А Ибрагим Мусса был, все-таки, восточным мужчиной, несмотря на европейский лоск, приобретенный с опытом и необходимый для выживания в волчьем бизнесе кино. Он ревновал. Она давала ему поводы для ревности. Он ни разу не поднял на нее руку. Воспитывал ее другими способами - проповедями, запретами, отлучением от детей, мелкими придирками и крупными скандалами. Если б ее ментальный опыт соответствовал возрасту, если б ей и вправду было 22 (или сколько там - 25? 27?), тогда все это имело бы смысл. Но она повзрослела слишком рано. Может быть, она была старше Муссы...

ГУМБЕРТЫ (Ее измены)

Вим Вендерс. Милош Форман. Жерар Депардье. Мне не хочется думать, что она была этакой "бабочкой", прыгающей из кровати в кровать просто потому, что "захотелось". Мне хочется думать, что каждый раз она видела в новом мужчине - новую любовь. Новый шанс. Или хотя бы кусочек того Целого, которое мало кому удается в жизни найти. Эти фотографии облетали весь мир. Известные мужчины, некрасивые (что-что, а физическая красота ей сама по себе никогда интересна не была), умные, сильные - и Настя, на которую все они смотрят с одинаковым выражением смутного удивления, сосредоточенности, непонимания, досады, беспокойства. Наверное, они знали, что она уйдет. И она действительно всегда уходила.

ГУМБЕРТ номер Три

Куинси Джонс. Черный (ладно, с необходимой политкорректностью назовем его «афро-американцем»). Знаменитый. Хриплоголосый. Что называется, пресыщенный. Композитор, продюсер, рок-звезда, что еще? Еще ему - 58 лет, в то время, как ей еще не исполнилось тридцати. Она по-собачьи заглядывает ему в глаза. Во всей этой черно-белости есть особый кайф. Но главное - Куинси по-настоящему жесткий человек. И у него случаются приступы раздражения, почти безумия, явственно напоминающие ей об отце. Вот он как раз может и ударить. Ну и отлично. Она приходит к мужу Ибрагиму и говорит: все, извини. Однако оповестить общественность Ибрагим Мусса успевает первым, со скандалом подав на развод. В 1993 году Настя рожает своему новому папе дочь по имени Кения. А еще через пару лет бросает Куинси Джонса, который при всей своей жесткости переносит это чрезвычайно тяжело.

В результате, что у нее есть? Трое детей, с которыми она по три раза на день говорит по телефону, не боясь сентиментальности в духе "как дела, мои сладкие". Артистическое агентство на Беверли-Хиллс. Множество киноролей (о которых в этом тексте я не говорю совершенно сознательно, не о том ведь текст-то). И мужчина номер "навсегда", позволяющий в этой статье изящно свести достижения Насти К НУЛЮ.

ГУМБЕРТ НАВСЕГДА

Имя ей - "вздорность", "непоследовательность", "непостижимость", "чем хуже - тем лучше", "гори все огнем", "трын-трава". Это в ней оживает отец. Это не она, нет, не она, это ее отец закатывает упоительную истерику, не может и не хочет остановиться, срывается на визг, в глазах - кайф безумия. Она разбивает все, что можно разбить - вещи и человеческие отношения. Она смеется, не понимая, отчего это окружающим не смешно - ВЕДЬ ВСЕ ЭТО ТАК СМЕШНО! Ее удивляет, что дети уворачиваются от пьяных ее слюнявых поцелуев. Потом она будет мучиться невыносимо. Она будет "через не могу" есть шоколад - с детства она утешает себя шоколадными "запоями". Она будет целыми днями сидеть в запертой комнате, стыдясь не столько людской памяти, сколько дневного света как такового. Но пока она чувствует восхитительную свободу. Это - отец. Он портит все, оживая именно тогда, когда у нее все хорошо. Это он заставит ее нелепыми сценами, глупыми минутными изменами и скандалами оттолкнуть от себя мужчин - Вендерса, Формана, Депардье. Это он вынудит ее бросить Ибрагима Муссу и прибиться к Куинси Джонсу, а потом - уйти от того... Однажды в "проходном " интервью у нее вырвется исповедальное: "Во мне - его гены. Порой я полностью теряю контроль над собой - совсем как отец. И тогда я вдруг начинаю понимать его" (ох, как же, наверное, позабавился в эту минуту в аду уродливый гений Клаус Кински!).

Мне бы хотелось поговорить с ней: "Лолита" - одна из моих любимых книжек. Мне бы хотелось сделать как-нибудь так, чтобы все, о чем здесь написано, рассказала бы мне она сама. Иногда - не отвечая на вопросы. Иногда - говоря больше, чем следует. Я бы хотела понять, что в ней такое - отчего она так трогает, так волнует. Актриса она, на мой взгляд, весьма посредственная. Красивой в общепринятом представлении я бы ее никак не назвала. Но что-то - плывущий ли этот, тающий взгляд, или, может быть, всегда приоткрытый, рот, или легкая улыбка с оттенком неясной тоски - что-то мучит меня. Я бы хотела поговорить с ней. В самом конце я задала бы ей один вопрос. Не потому, что мне это безумно интересно. А просто, чтобы свести до минимума мерзкое послевкусие, остающееся у человека после излишней, по его мнению, откровенности. Она ведь была откровенна? Поэтому я бы спросила:

- Ты правда, что ли, этой краской для волос пользуешься, которую рекламируешь?

А она бы мне ничего не ответила. Пропустила бы сквозь пальцы прядь волос непередаваемого мягкого цвета, улыбнулась бы молча этой своей ускользающей улыбкой, добавив в нее немножко лукавства. Ну и я бы ей улыбнулась в ответ - потому что, что ж еще мне остается делать?