36 глава

Бертина вернулась в дом, из которого ушла. Выбора не было. Но можно было надеяться, что она получит защиту от самого алькальда. Новая хозяйка обрадовалась ее появлению, словно подруге. Пэмуине хватало общения и доброго отношения. Она щебетала не переставая, рассказывая о своем муже, о будущем ребенке, о каком-то Тикуне и духе Ньяманду.
Но принесенная из племени новость о смерти ее отца повергла Пэмую в горестные стенания. Они присутствовали на похоронах вождя и посмертный ритуал стал для белых людей, пришедших отдать дань умершему союзнику, серьезным испытанием. Все индейское поселение было окутано невероятно плотным и сладковатым дымом. Это жгли ритуальные костры. Хоронили вождя, и все в племени разделились на два лагеря, притихли в ожидании того, кто примет вызов и возглавит людей. Женщины оглашали окрестности воем. В их песнях говорилось о широкой реке, которая протекает по девяти подземным мирам. На ее поверхности сверкают две дороги - солнечная и лунная, и каждый умерший должен пройти по своей дороге. Под эти заунывные причитания тела умерших очищали.
-Что они делают? – прошептал Алфреду, наблюдая, как Пэмуя подошла к чаше с водой и, сделав надрез на своем запястье, пустила кровь. Затем за ней подходил каждый и делал тоже самое. Вода окрасилась кровью и стала «очистительной». Наполненный ее кувшины, поставили в ногах умерших. «Он тебе послужит в твоей дальнейшей дороге».
-Они свидетельствуют о своей преданности, - ответил кто-то, потом добавил. – А нарисованный глаз у изголовья умершего поможет выбрать свой путь и пройти между двумя горами, между которыми протекает река. Только в его власти указать дорогу в царство мёртвых.
Густую от крови жидкость вылили на черного истукана. Она потекла вниз, протипывая землю и камни могилы вождя.
Никто не посмел обвинить в смерти Сихуаро-оро шамана. Из-за боязни или из-за невозможности доказать. Посиневшее тело вождя лежало у подножья идола, а Шика-ан в исступлении орал.
-Всякий будет наказан! Всякий, кто нарушит заветы предков! Великий дух Ньяманду обратил свой гнев на того, кто привел на священную землю наших предков, пришлых людей! Вот! – он указывал на умершего, - что будет с тем, кто пойдет против воли богов!
*****

Бертина следовала везде за своей новой хозяйкой, присутствуя на церемонии, и едва выдержала подобное зрелище. Она истово шептала свои молитвы и украдкой крестилась. Неожиданно ее схватили за руку и сжали до боли. Рядом стоял молодой индеец с перекошенным от злобы лицом. Он что-то шипел на своем непонятном языке, дергал ее. И только Аранда смог его успокоить, перехватив его руку. Бертина разрыдалась, прячась за его спину. Именно здесь стало видно, насколько разные миры столкнулись в одном месте и так долго не может продолжаться.
Спустя несколько дней вопрос веры возник снова, хотя уже и по другому поводу.
Молодая хозяйка погрузилась в собственные переживания, связанные с мужем и будущим материнством. Стала более восприимчивой к взглядам и словам и, главное, к ощущениям. А они подсказывали, что у нее появилась соперница.
-Эта женщина злая! Но никто не видит этого! Она – Брукса![1]  – еще одна жертва злой воли этой дьяволицы.
-Есть зло, которое сходит за добро. Будь осторожна… - ответила Бертина.
-Почему ты так говоришь?
-Потому что баронесса не любит никого, кроме себя. Она всех ненавидит!
-Она хочет моего мужа! – засопела Пэмуя. – Я многое не понимаю в словах белых людей, но я чувствую! И я попрошу Зулусу, она даст мне калабаш[2], а лучше ламас амби[3] и я убью ту, что хочет украсть моего мужа!
-Тише, тише! Такое нельзя говорить! – зашептала Бертина. – Нельзя! Разве ваш бог разрешает убивать людей?
-Своих врагов! Мы убиваем своих врагов!
-Тише! Наш Бог запрещает убийство, то есть отнятие жизни у других людей. Тот, кто задумал такое, грешит против шестой заповеди и тот, кто желает смерти другому человеку, будет наказан. «Убийц... участь в озере, горящем огнем и серою»[4] , - Бертина перекрестилась.
-Твой бог слишком добрый!
-Даже думать об этом не надо! Ты погубишь себя!
-Но и смотреть, как у меня крадут мужа, я тоже не буду!
-Сеньор Аранда не тот человек, которого можно подчинить! Он даже не смотрит на баронессу, но…
-Что «но»?
-Но многим не нравится, что жена алькальда язычница и до сих пор не приняла веру мужа. Здесь, на краю земли, люди держатся друг за друга и за безусловную веру в бога. И если вера подвергается сомнению, то может произойти все, что угодно, - она покосилась на пахучие амулеты, висящие у изголовья кровати. Амулет в виде глаза поблескивал и казался почти живым.
-Я языков не ем! – Пэмуя немного свысока посмотрела на свою служанку. -Великий дух Ньяманду защищает мой народ, а мой муж принимает веру моего народа и защитит и меня, и нашего ребенка! Но Бруксу все равно надо убить!
-Тише!  - Бертина опять перекрестилась. – Нельзя призывать проклятия на головы врагов, иначе они обернуться против тебя!

[1] - Брукса исключительно женского пола, поскольку это транформация женщины, занимавшейся при жизни колдовством и поэтому превратившейся в демоническое существо. Днём это внешне нормальная женщина, ведущая обычную, казалось бы, жизнь, может быть, даже замужняя и имеющая детей. Ночью же брукса превращается в призрачную птицу, нападает на людей и высасывает из них кровь.
[2][3] - Этот  яд не использовали для охоты, но только на войне. Им убивали людей, и был он столь же эффективным и быстродействующим, «как пуля».
[4] - Откр. 21, 8
*****

Алфреду посетил баронессу, когда все траурные события прошли.
-Здесь мало людей, с которыми можно вести приятную беседу. И коль я лишен приятностей королевского двора, прошу не лишать меня вашего расположения. Еще я хотел поблагодарить вас, - он посмотрел на Биру, вошедшую в комнату с вычищенным после прогулки платьем баронессы, - ваш подарок был оценен.
-Я рада, что смогла порадовать вас. Это малое, что нас объединяет, - Леонор чувственно улыбнулась.
-Что же нас еще объединяет? – игриво спросил Алфреду.
-Общее дело! Мне не терпится уже начать действовать.
-Что же надо для этого?
-Я хочу написать письмо своему другу в Португалию, который может помочь нам в оценке камней. Хочу отправить его с обозом.
-Из-за этих диких похорон Адемар отложил отправку обоза, но он скоро будет отправлен. И я прикажу Масиэлу передать письмо с посыльным на побережье, - согласился Алфреду.
-Вы ему доверяете?! Я не хочу допускать даже мысли, что кто-то сунет свой нос в его содержание.
-Но Масиэл человек не болтливый!
-Но он человек вашего брата!  - Леонор мягко улыбнулась. – И вот мы подошли к тому, что нам необходимы преданные люди, без этого невозможно организовать прибыльное дело. У вас есть преданные люди?
-А у вас, баронесса?
-Конечно, я не сижу, сложа руки. И не растрачиваю энергию на любовные игры с рабынями, - баронесса слегка оттолкнула от себя Биру, которая занималась ее прической.
-Хм, баронесса…
-Ах, дорогой, вижу по вашим глазам, о чем вы подумали, - ее нежный смех прервал попытку Алфреду оправдаться, - я не осуждаю вас! Вы более свободны в выборе привязанностей. Женщине же приходится мириться с тем, что ее покинули или забыли.
-Баронесса, вы могли бы изъявить желание выйти замуж и нашлись бы желающие.
-Вы считаете, что я после Адемара Аранда могу довольствоваться меньшим?
-Все еще надеетесь?
-Он будет принадлежать мне! – она поправила волосы и повернулась к Бире. – Вон отсюда!
-Вы слишком строги с прислугой, - Алфреду проводил масляным взглядом рабыню.
-Зато вы слишком ласковы!
-Каюсь в том, что я люблю женщин!
****

Несколько дней Масиэл чувствовал себя на подъеме. Он смог отказаться от авантюры, предложенной Котом, сделал он это ради того, чтобы начать честную жизнь ради любви к женщине. Но одним вечером он увидел, как Бира пробирается в дом. Он подумал о том, что баронессе зачем-то понадобилась прислуга, он пошел за девушкой. Хотелось поговорить, рассказать ей о своих планах и увидеть ее улыбку и услышать ее смех. Бира крадучись прошла вдоль коридора и скрылась в одной из комнат. Масиэл подождал девушку на веранде, но потом, не смея войти внутрь, пошел вокруг дома. В одном из окон огонь свечи трепетал от легкого дуновения ветра, залетающего в открытые ставни. Он заглянул и замер. Два извивающихся тела, белое и черное, сплетались в древнем ритуале, прерывистое дыхание, стоны. Похоть устанавливала свою власть. Он заскрипел зубами, сжал кулаки, хотел кинуться на ненавистных предателей, но он ничего не может сделать! Его выкинут, как шелудивого пса, если не застрелят за то, что он набросился на хозяина. Масиэл выругался и скрылся в темноте ночи.
На следующий день опухший от выпитого вина, с подбитым глазом и разбитой скулой он появился у хозяйского двора.
-Что это с тобой? – спросил Адемар. – Кто тебя так?
-Ничего! Разберусь!
-Хорошо, управляющий должен держать всех в кулаке. Но сегодня отправка обоза, - он перешел на деловой тон. - Мы задержали поставку золота Алвесу, этот проныра не упустит свое и предъявит счет. Чего молчишь?
-Может, я не поеду? Сегодня я рожей не вышел, чтобы ею красоваться в городе.
-Мало ли людей с более поцарапанными мордами шастает там, - на веранде показался младший Аранда. – Раны украшают мужчину!
Выглядел он так, будто только что вылез из теплой постели, пресыщенный и надменный самец. Диасу показалось, что у него крошатся зубы от того, как он крепко сжал. Стереть бы эту усмешку с лица этого красавчика, припечатать кулаком так, чтобы кровь брызнула, чтоб захлебнулся ею! Но не сделал, смолчал, давясь ненавистью.
-Бери людей и в дорогу. Я буду в городе через неделю, когда ситуация прояснится с индейцами. У них до сих пор неспокойно… - Адемар обеспокоенно прислушался к приглушенному звуку барабанов.
-Что происходит? Что там устроили индейцы? Танцы дикарей? – даже сейчас в голосе Алфреду слышалось брезгливое превосходство.
-Сейчас они звучат как–то иначе, - Адемар прислушивался, глядя в сторону доносившихся из леса звуков. - Индейцы собираются у священного огня. Скоро дело дойдет до плясок и одурманивающего напитка, а там недалеко и до воинствующего настроения. После того, как умер вождь, в племени идет шатание. Надо людей предупредить, чтобы вели себя тихо, из поселения и прииска лишний раз не выходили.
-Хорошо! - Масиэл кивнул, глядя мимо плеча хозяина туда, где стоял Мундинью Гадиа. Сторожит! Ему не котом зваться надо, а койотом!
-Тогда нам надо все обсудить, - Адемар пригласил Масиэла поговорить.
*****

Небеса гулко ворчали и отплевывались редкими каплями дождя. Звуки усиливались окруженными скалами, вплетались в шум ветра, который, попадая в каменный мешок, устраивал свистопляску, нападая на людей, ожидающих решения около пещеры. А внутри нее около священного огня совет старейшин заседал всю ночь. Это были самые уважаемые старые индейцы. Костер горел, потрескивая и щелкая. Терпкий запах ритуального бальзама на основе травы бессмертия погружал всех в состояние тратаки. Слышались звуки гулких барабанов, наступал еще один день неопределенности.
Сидящий под тенью черного истукана ожил. Покачнулся и подал голос, сиплый, едва слышный, и все повернули головы, чтобы услышать, что он скажет. Это был старый Нэхуель [5]  - сторонник Сихуаро-оро.
-Когда-то много лет назад, когда сын Суа прибыл по солнечной дороге из-за большой воды, Великий дух Ньяманду принял его дар, дал ему в жены прекрасную Алукуму, повелев всем индейцам служить им. Они дали нам процветание. Леса наполнились всякими зверями и птицами, реки наводнились рыбой, детские голоса звучали в каждой хижине. И сейчас Великий дух Ньяманду дает нам потомка Суа Карамура - повелителя огня, чтобы мы приняли его в свой дом! Он пришел сюда со своими людьми, которых назвал нашими братьями, взял в жены дочь прекрасной Алукумы, и мы должны принять дар Великого духа Ньяманду, как это когда-то сделали наши предки! Карамуру должен стать хранителем нашего племени!
Несколько старейшин закивали, соглашаясь со старым  Нэхуэлем, но были и те, которые воспротивились.
-Связь родов дает право и другим возглавить наше племя. Сихуаро-оро и Шика-ан были врагами, но происходили из одного рода. Как черное и белое. Как день и ночь, как светлая и темная сторона луны. Каждый из них имел право встать во главе племени. Вождем стал Сихуаро-оро, но сейчас Тикун, как прямой потомок своего рода, может возглавить племя, - Отактэй, сторонник противоположного лагеря, вставил свое слово и посмотрел на Совет, ища поддержки. Шика-ан сидел за спинами старейшин, не выходил вперед, не торопился, давал возможность другим проявить себя. После смерти вождя обострялась борьба двух противоположных сил.  А у него было слишком шаткое положение, чтобы высказываться напрямую. Так было всегда – черное и белое, свет и тень…
-Молодые, как бабочки, летят на свет, а попадают в костер. Тикун слишком подвержен твоему влиянию, чтобы видеть и оценивать мир. А нам нужен сильный защитник. Грядет сложное время, на нас наступают наши земли захватывают, убивают наших людей, и Карамуру единственный, кто сможет остановить их, - настаивал Нахуэль.
-Между нами и белыми людьми заключен договор! Зачем же отдавать свои жизни и земли чужакам? – промолвил Отактэй.
-Договора сейчас недостаточно. Сегодня это договор, а завтра его нет! Карамуру взял в жены нашу женщину и значит стал одним из нас! Он вождь белых и защитник индейцев! Наше племя маленькое, если не белые бандиты, что ищут по берегам нашей реки желтые камни, то более сильные племена захотят взять наши земли себе! – старый Нэхуэль не уступал. – Отактэй, разве ты не знаешь о предсказании наших предков? Великим воином станет ребенок Белого индейца. Он поведет наше племя вперед!
Все замолчали, обдумывая сказанное. Отактэй отступил, поглядывая на молчаливого Шика-ана и не понимая, почему тот молчит. В их истории уже был случай, когда племя спасал белый человек и они гордились этим, считая себя избранными Великим духом Ньяманду, что послал к ним Белого индейца.
-Что ж, пусть каждый скажет свое слово, - глава совета взял плоскую чашу и камни – прозрачные искристые и тяжелые черные с зелеными вкраплениями, шаманские. Таким образом решались самые спорные вопросы, и меньшинство подчинялось большинству. Каждый выбирал свой камень, который был символом Суа или шамана, и бросал в чашу. Один, два, пять, восемь…
-Суа! – вскричал глава совета. – Суа! Благодарим тебя, Великий дух Ньяманду, за то, что направил нас к правильному решению!
Призыв к Ньяманду подхватили все. И огонь в костре неожиданно взвился россыпью искр, будто отвечая. Индейцы с благодарностью упали на колени перед Черным истуканом, горящим зелеными глазами.
Разочарованный Тикун наблюдал за ними, спрятавшись в темноте пещеры за выступом. Почему молчит отец?! Тикун и не представлял, насколько сильные чувства выплеснутся из него – отчаяние, злость и обида. Раньше он не понимал, когда отец говорил, что их лишили величия. Поэтому Шика-ан бредил планами мщения, поэтому он хотел завладеть Алукумой, поэтому он ненавидел Сихуаро-оро, поэтому он хотел через Пэмую и ее белого ребенка вернуть власть. Теперь сын своего отца встал на этот путь. Каждый его шаг – это дорога в его будущее – победное или падение в бездну.
Тикун встряхнул оцепенение, когда совет старейшин вышел из пещеры, и опустился около костра. Костер уже утратил свою силу, легкий дымок медленно и причудливо поднимался вверх и растворялся в плотном от благовоний воздухе. Индеец втянул в себя запах, который напомнил ему о последнем разговоре с отцом.
-Пэмуя обязательно вернется, потому что Карамура уйдет, как ушел и Инга Вираккочи. Их плоть слабее духа, она умирает так же, как и у простого индейца. И вот тогда вернется дочь Луны, и ты встанешь рядом с ней! Станешь вождем своего племени, – глаза у Шика-ана горели неистовым огнем и не поверить в его слова было невозможно.
-Неужели отец говорил неправду?! Карамура станет вождем, а не я!
Отец говорил.
-Ты должен выбрать свой путь! Хочешь стать вождем, выбирай Путь Огня! Эта дорога начинается кровью и ею же кончается. Это самый древний путь настоящего война. Начинается он кровью врага, а заканчивают своей. Но этот путь ведет к победе!
-Карамура не должен стать вождем! И Пэмуя не будет рядом с ним… - пробормотал молодой индеец.

[5] -индейское имя, означающее "ягуар"
*****

Бертина принялась за стирку хозяйских вещей. Дело привычное, тем более у молодой жены хозяина не было сложных нарядов, на которое требовалось много времени.
-Красавица, почему это я куда ни посмотрю, везде вижу тебя? – мурлыкающий голос заставил ее вздрогнуть. – Меня зовут Мундилью… Помнишь меня?
Кот протягивал ей какой-то голубенький лютик, широко улыбаясь и блудливо щуря глаза. Она нервно схватилась за мокрое платье, словно защищаясь.
-Тебе чего?
-Возьми, это тебе… Я еще ни разу не видел более красивую женщину, чем ты! Даже в борделе!
Бертина шарахнулась от него, но неловко опрокинула бадью с водой.
-Ого-го!! Какие мы недотроги! Только в Старом свете есть такие недотроги! За вами там эти каноники смотрят и пугают анафемой каждый раз! Но здесь–то… Бог далеко, зато я близко!
-Здесь есть священник! И эта земля освещена богом!
-Это хорошо, что здесь есть священник! Я бы не прочь… иметь такую жену, как ты! Если есть священник, пусть обвенчает! - выдавил из себя мужчина и удивился собственным словам.
-Что?! – Бертина отшатнулась.
-Разве тебе не нужен муж, дети? Разве тебе не нужна защита?
-Такой красивой женщине нужна защита, нужна семья или, возможно, она станет причиной раздора между мужчинами. Хотя, наверно, ты хочешь подзарабатывать в местной таверне? - Гадиа рассматривал девушку. – Ты не похожа на потрепанных проституток Старого света, которые приезжают сюда в поисках мужей. Ты набожна и свежа лицом. А уж тело…
Гадиа сглотнул от подступившего желания. Видок у него был тот еще, что Бертина вспыхнула и опять прижала мокрое платье к себе.
-Да, не трону я тебя.. Но видит бог, я был бы не против, если бы ты не была так сурова!
-Уходи! Я все расскажу хозяину!
-Да послушай, - Кот не хотел сдаваться, - сейчас мне надо уехать, но я вернусь за тобой. Вот разживусь деньгами и заберу тебя! А ты подумай!
Он потоптался и пошел восвояси, но неожиданно вернулся и, подхватив девушку, впился в ее губы. Она принялась болтать ногами, царапаться, как в прошлый раз, но поцелуй длился настолько долго, что у нее перехватило дыхание.

-Эй, полегче! – сильные руки Диаса отшвырнули его в сторону. – Не подходи к этой девушке!
-Себе придерживаешь?! И беленькую, и черненькую?!
-Иди отсюда! – шикнул Масиэл Бертине, и та, подхватив таз с бельем, побежала к дому.
-Послушай, парень, не тронь эту девушку! – в Масиэле продолжала бурлить злоба и требовала выхода. – Здесь тебя привесят за причинное место, если что случится!
-Ладно, ладно! – Кот даже поднял руки вверх. – Все! И смотреть в ее сторону не буду! Давай лучше поговорим о нашем деле. Что надумал?
-Обоз готов к отправке! Я в доле!
*****

Алфреду с сочувствием смотрел на брата. Адемар выглядел уставшим. У него появилась бледность, синева вокруг глаз, отчего они провалились и стали более темными, а взгляд глубоким.
-Что с тобой? Опять провел ночь на диване? И долго ты будешь потакать своей индейской жене?
-У меня есть более сложные дела, чем противостояние с женой.
-И тем не менее, твоей жене нужна беседа с падре Мануэлом. Он сможет повлиять на нее. Ты слишком спокойно смотришь на ее причуды. Хоган, Великий дух, амулеты, - Алфреду указал на висящий на шее брата амулет, - дикарские пляски и этот отвратительный запах… У тебя сложное отношение с церковью, но скоро тебя обвинят в потворстве ереси. Потом не говори, что не предупреждал.
-Ерунда…
-Не скажи! Люди могут подумать о том, что их алькальд находится под влиянием туземки, и это угрожает их вере. Вопрос веры слишком важен на этих необъятных и диких землях. Это единственное, что придает им надежду и силу, - в словах брата была правда, и Адемар не стал спорить. Ему и самому не нравились причуды жены, но и к любому священнику он относился с предубеждением.
-Индейцы! – к ним бежал какой–то негр, вращая глазами и хаотично размахивая руками. – Индейцы! Там! Там!
-Какие индейцы? Где?
Тот махал руками, показывая в сторону леса.
Со стороны леса через боковой вход, где была выставлена немногочисленная охрана появилась небольшая группа людей. Адемар сбежал с крыльца.
-Собирай людей! – мгновенно дал приказ брату. – Пока я их встречу…
Но поселенцы, которые тоже заметили появление индейцев, уже бежали к хозяйскому дому, прихватив для защиты все, что попалось под руки.
Пятеро индейцев, не обращая внимания на панику, приблизились к дому и поприветствовали алькальда.
-Мы пришли, чтобы охранять тебя.
-Меня?
- Совет старейшин велел передать, что на полную луну будет праздник! А до этого времени мы будем охранять тебя!
-Зачем? У меня есть свои люди!
-Не разрешай им здесь оставаться! Мы только что говорили с тобой об этом! - прошептал бледный Алфреду. – Люди обеспокоены! Пусть уходят обратно!

Из дома вылетела Пэмуя, будто ждала их, и поприветствовала соплеменников на своем языке. Они о чем-то бурно поговорили, потом она повернулась к мужу и его людям.
-Они останутся здесь до полной луны, будут охранять нас всех. Они являются залогом, что все договоренности между индейцами и белыми людьми будут выполнены! Новый вождь, - глаза у нее сверкнули радостью, и она кинулась к Адемару, - ты будешь новым вождем! Ты - Белый индеец! Так решил Совет!
-Что?! – все выдохнули, в толпе зашептались, потом гул голосов стал нарастать. – Что они хотят?! Почему они здесь?! Белый индеец?! Вождь?!
-Этого еще не хватало, - Адемар впервые растерялся. – Почему?
-В тебе живет душа Инга Вираккочи, пришедшего по солнечной дороге из-за большой воды. Он был сыном бога, Белым индейцем! Он был вождем! Он тоже стрелял огнем! –восторженная Пэмуя перевела то, что сказали посланники. Видимо, для них это было серьезным доводом. 
-Тарабарщина!
-Точно, как такое может быть? – кто–то выкрикнул из толпы. – Что эти дикари придумали?
-Я дочь вождя, - Пэмуя даже не понимала, что стоит между двумя мирами, которые пытается соединить, - ты, Карамуру,  белый индеец! Ты наследуешь власть, чтобы наш ребенок стал Великим вождем, приход которого был предсказан еще нашими предками!
-Этого не может быть! Нет! Нет! – он замотал головой, жестами показывая индейцам, что не согласен.
-Будет праздник на полную луну! – заявил один из индейцев, игнорируя поспешные заявления белого индейца и возмущение толпы, и демонстративно встал около крыльца в позе сторожевых псов.