46 глава

На лице Шика-ана скользила едва уловимая тень удовольствия, под тяжелыми морщинистыми веками спрятался хитрый взгляд темных глаз. Он едва  заметно кивнул Тикуну и тот, как молодой ягуар, бросил вызов Огненному человеку, Нахуэлю и его сторонникам.
-Белые - лживые тапиры! – сын вторил отцу. - Они нападают на нас. Только в этом месяце убили несколько индейцев из соседнего племени! А сейчас они добрались до нас! И это начало! Мы готовы вступить против захватчиков!
-Послушайте! Эта война не нужна никому. Мой король не хочет уничтожать ваш народ. Он хочет с вами мира. Поверьте мне, - Адемар встал перед индейцами, принимая обвинения Тикуна. – Разве я не пришел к вам, не женился на одной из ваших дочерей?!
-Это обман! Чтобы заморочить наши головы!
-Обман! Обман! Наши женщины не должны быть игрушками белых людей!
-Послушайте меня! Мы должны остановиться и следовать заключенному мирному договору! Я муж дочери вождя!
-Сихуаро-оро уже не вождь! Его тело нашло пристанище, и его душа на пути  по лунной дороге. А Пэмуя всего лишь часть договора, что пообещал белым людям Сихаро-оро? Нашу землю! Наша земля предана нашим вождем! – слова молодого индейца приняли нарастающим гулом голосов, и Тикун, почувствовав, что недовольство индейцев направлено не на него, а на пришлых, нанес еще один удар. – Пэмуя, ты родишь потомка Инга Виракочи, место которого здесь в племени, а не среди белых людей! Так завещано нашими предками! Так говорится на священных камнях!
-Почему он так говорит? – Адемар дернулся, но был остановлен братом.
-Ты хочешь, чтобы война началась прямо здесь и сейчас? Будь осторожен! – зашептал Алфреду. Голос его дрожал.
Пэмуя обеспокоенно схватилась за руку мужа, понимая, что теперь в племени у него нет защиты. Смерть отца сделала и ее беззащитной заложницей в лагере белых людей, но чужой для собственного народа.
-Ты должна вернуться в племя! – потребовал Тикун. - И стать рядом с новым вождем! Иначе ты отречешься от своего народа!
-Что вы делаете?! – старый Нахуэль поднял руки над головой, призывая Великого духа Ньяманду. - Погрузитесь в реку, смойте боевую краску! Смойте со своих рук пятна крови! Закопайте в землю луки. И живите впредь как братья! Великий дух Ньяманду не призывал к …
Старый Нэхуэль не успел закончить фразу, как Тикун, отравленный пылом противостояния, резко выкинул руку вперед и вонзил в горло старика нож.
-Я вождь! Я! – Тикун обернулся к своим людям. – Надо действовать! Когда слишком много крови, она просачивается в землю, и Великий Дух не может успокоиться! Он требует еще и еще… крови… Белые люди никогда не поймут индейцев, не будут почитать землю, как почитаем мы! Они изрыли ее тело глубокими ямами! Белые черви ползают в ее крови!
*****

Шелест платья, тихая поступь, легкий ветерок, ворвавшийся в часовню из приоткрытой двери, не могли отвлечь Мануэла от неистовой молитвы. Боль в руке слегка притупилась, но то и дело напоминала о бренности тела и нечистой совести. Последнее было для священника непосильным грузом. Он припал губами к своему кресту и услышал насмешливый голос баронессы.
-Что же вы такое натворили, что так замаливаете грехи? – она преследовала его повсюду.
Мануэл вздрогнул и отшатнулся от гостьи, как от прокаженной.
-Вы? Что вы здесь делаете?
-Я пришла исповедоваться, падре. Вы же не откажите страждущему в глотке воды?
Священник поспешно встал с колен и суетливо поправил сутану.
-О чем вы хотели поговорить? – но глаз не поднял.
-Боже, что с вашей рукой? Вы ранены? - Леонор смотрела на перевязанную руку, которую Мануэл прятал в складках одежды.
-Это… это всего лишь порез.
-Но сколько крови! Я могла бы вам помочь и прислать к вам Бертину.
Норьега, побледнев, замотал головой.
-Почему вы отказываетесь от помощи? Нет, я должна убедиться, что вам ничего не угрожает, - Леонор решительно, не давая возможности отказаться, схватила руку раненного. Мануэл подобрался, но учтивость не позволила ему оттолкнуть от себя даму.
-Ох, что это? – ее беспокойство казалось непоказным. – Что с вашей кистью? Ох, дорогой Мануэл…
Она коснулась его изуродованной кисти, а на лице отразилось сочувствие.
-Вам больно? Что же с вами случилось? На вас напали индейцы?
-Нет, нет, не беспокойтесь! Это всего лишь рана… Сколько ран было у Иисуса, когда он совершал свой путь к Голгофе. Я тоже несу свой крест. И никто не может мне помочь.
-Ах, все-таки, я пришлю к вам Бертину. Она очень умелая женщина! И сможет утешить страждущего!
*****

Кровь пролилась и все племя охватило возбуждение. Стало понятно, что столкновения не избежать.
-Разве мы не страдаем наравне с вами? Разве мы не погибаем от рук бандитов так же, как индейцы? Мы с вами в одних условиях! Мы делим с вами и радость, и горе, - Адемар  все еще пытался выйти на примирение, но его уже не слушали. Молодые индейцы, стоящие за спиной Тикуна, вели себя вызывающе, подначивая друг друга громкими криками. Кровь, как молодое вино, бродила в жилах. Эти молодые шакалы потявкивали, некоторые пробовали рычать, но пока никто не решался броситься на гостей.
Адемар чувствовал, как его люди, стоявшие на защите своего алькальда и его жены, напряглись и ждут только его знака. Он сделал шаг вперед и внезапно потерял равновесие. В груди появилась нестерпимая боль, стала разрастаться. В голове помутнело. Адемар побледнел, хватаясь за грудь, и стал падать.
-Адемар, что с тобой?! Что с ним? – Алфреду подхватил  брата за плечи. – Адемар! Что с моим братом?
-Ему стало плохо! Он упал! – Пэмую трясло от испуга. – Тикун! Зулуса!  Что с ним? Алфреду, помоги моему мужу! Карамуру!
Алфреду кинулся на колени перед братом, а люди обступили своего алькальда, заслоняя своими спинами от разъяренной толпы индейцев.
-Адемар, что с тобой? - он прислушиваясь к хриплому дыханию брата.
-Великий дух Ньяманду не желает видеть вождем чужака! – орал Тикун, подогревая боевой дух соплеменников. Они стали наступать, тесня охрану Аранда. Неожиданно сквозь строй людей прорвалась маленькая индианка и встала между ними.
-Кто смеет подняь руку на моего мужа? Кто подойдет к нему? Вас поразит огонь Карамуру!
-Я не боюсь твоего мужа! Он состоит из плоти и крови! Смотри, он лежит у моих ног и ничего не может сделать! – Тикуном владела дикая радость, ведь проклятие его отца начало действовать. – Мой отец говорил, что белому человеку никогда не встать рядом с индейцами! А тем, кто не услышит зов предков,  не будет пощады!
Сгрудившиеся индейцы вторили его словам, и меж них слышалось имя Шика-ана и Великого духа Ньяманду.
-Это ты хочешь стать вождем! Ты всегда хотел им стать! –  Пэмуя впала в ярость, будто раненная дикая кошка. – Разве не мы заключили мир с белыми людьми? Разве не мы сами пришли к ним за защитой? Вы все забыли!
Она стояла на их пути, не отступая ни на шаг, но услышав Алфреду, который звал брата, кинулась к мужу.
-Карамуру! Очнись!
В уголке рта Адемара проступила розоватая пена.
-Что с тобой?! – взвыл младший Аранда, встряхивая брата за грудки. Голова Адемара мотнулась и ударилась о землю. Он захрипел. 
-Карамуру! – индианка  кинулась на грудь мужа. – Адемар! Адемар! Ты не должен оставлять меня!
-Не слушайте ее! – бесновался Тикун. – Вы же видите, что белый человек не может возглавить племя!
*****

Бира слышала приказ хозяйки, чувствовала погоню, поэтому спряталась в кустарнике позади часовни, чтобы никто не мог ее поймать. Сидела тихо, как мышь, но время шло, и рано или поздно придется идти в дом. Вспомнилось детство, когда ее старая хозяйка на ней вымещала ненависть к любовнице своего мужа. 
Бира заплакала злыми слезами, слегка подвывая.
-Кто здесь? Бира? – Масиэл Диас куда-то спешил, но остановился, когда услышал сдавленные рыдания. – Что с тобой?
-Масиэл, защити меня от хозяйки! – она кинулась к нему. – Она злится на хозяина, а я не виновата. Она хочет его, из платья выскакивает, как хочет. А он ни в какую! Вот она и злится! Зубами скрежещет, как злобная Йиенна, а я страсть как боюсь ее. Вот, посмотри, мои руки, шея в синяках! Убьет она меня из-за своей злости!
-А что же твой хозяин? – он уточнил, и в голосе появились нотки досады.  – Дон Алфреду. По-моему, младшему Аранда ты нравишься.Тяжела любовь господина! Еще тяжелее ненависть хозяйки?
Масиэл презрительно сплюнул.
-Масиэл, я рабыня, кто меня будет спрашивать, что я хочу? Меня купили и я принадлежу своей хозяйке! – Бира всхлипнула. - Масиэл, спаси меня от гнева баронессы и я буду принадлежать тебе!
*****

Бог Ильяпе [1]  разбушевался. Он был свиреп и непредсказуем. Его боялись и почитали не в меньшей степени, чем его старшего брата Великого духа Ньяманду – всего сущего, потому что он освободил людей из-под земли, когда они, как семена растений, искали выход к Суа. Сейчас же Ильяпе был сердит, бросал громовые камни и сверкал молниями. Сверкающие стрелы то и дело разрывали ее, освещая разгоряченную толпу индейцев и Тикуна, беснующегося в ярких вспышках небес.
На самом пике эйфории Тикун поднял руки вверх и в экстазе заорал, словно пытался докричаться до самых небес. В воздухе появился колкий запах дождя, но на удивление индейцев Ильяпе погрохотал, заворочался и, подбирая тучи, словно подол платья, ушел. Вслед ему, пронзая тьму, упавшую на землю, появился луч света, похожий на воронку, острие которой упиралось  в скалу. Индейцы опять возликовали.
-Теперь и Ильяпе вместе со своим братом Великим духом Ньяманду на нашей стороне! – орал Тикун, а белые люди поспешно ретировались, унося своего поверженного вождя. - Мы обойдемся без помощи белых людей! Мы освободим свою землю от тех, кто разрушает ее тело! Пришло время все менять! И во главе нас должен стоять индеец, а не белый человек!
Каждое его слово сопровождалось радостным гиканием его сторонников, остальные же отступили под натиском молодости и силы. По всей деревне были зажжены боевые костры и звук барабанов опять огласил окрестности. Триумф победы горел не только в молодых индейцах, но и старый Шика-ан дождался своего часа. Он возьмет власть и заставит всех поклониться ему, признать его силу и могущество. Но шаман понимал, что мало захватить власть, надо ее удержать.
-Отец! Я буду вождем! И теперь Пэмуя поймет, кто достоин быть ее мужем! – с ликующим видом Тикун встал перед отцом.
-Пока твоя Пэмуя ушла со своим мужем. И что ты собираешься делать дальше? – Шика-ан удовлетворенно потер ладони.
-Я пойду на поселение белых людей и заберу Пэмую!
Старый индеец сделала предостерегающий жест.
-Сейчас стоит отдать дань старому Нэхуэлю и похоронить его согласно обычаю. То, что он одинок спасет тебя от гнева старейшин. А потом нужно уничтожить сторонников Сихуаро-оро, иначе никто тебе подчиняться не будет. Потом ты должен заручиться большей поддержкой племени. Сила никогда надолго не может удержать власть, которая началась с убийства. Ахига-ан… Отактэй и его сыновья… Авонэко, Гудэхи… Мокни-ан с сыновьями... Эти будут стоять за твоей спиной! Молодая сила сейчас будет убедительнее, чем мудрость старости.

[1] - бог грозы и молнии
*****

Бира, воровато оглядываясь, прокралась к дому и прошмыгнула внутрь, спрятавшись на кухне. Баронесса была зла, и было бы хорошо, если она сможет отсидеться здесь, где так вкусно пахнет фасолевой похлебкой. Но не тут –то было. Хозяйка будто поджидала ее.
-Ах, вот ты где! – баронесса появилась из ниоткуда, схватила служанку за шиворот и проворно вытащила из-под стола. Бира упиралась, цеплялась за мебель, тем самым раззадоривая даму.
-За что вы ее? – тут же подоспела кухарка.
-А ты у меня  получишь за укрывательство этой негодяйки! – взвизгнула Леонор.
-А я то в чем виновата? - кухарка перекрестилась.
Баронесса взвилась от такого нахальства, что отпустила Биру и, схватившись за половник, кинулась на служанок, охаживая их по бокам. Они бегали от дамы вокруг стола, уворачиваясь и визжа.
-И-и-и-и, - вылетела кухарка из дома и завопила на все окрестности, - хозяйка сошла с ума! Сеньор Диас! Сеньор Диас! Убьет она ее! Ей-богу, убьет!
Распаленная Леонор кричала не меньше, чем ее рабыня. Она была готова убить негодяйку, что посмела способствовать ее унижению.
-А-а-а-а, - вопила  Бира, но поняв, что ей никуда не деться, забилась в угол, закрывая голову.
-Что вы делаете, баронесса? – ее руку перехватила сильная мужская рука управляющего. – Вы убьете ее!
-Неужели ты думаешь, что я буду тебе объяснять? – Леонор попыталась вырваться. - Это моя рабыня!
-Бира – собственность сеньора Аранда, и он решает, наказывать рабов или нет!
-Ах, ты, мужлан! Я еще поговорю с Адемаром относительно тебя! Он узнает о твоем предательстве и участии в ограблении обоза! - она замахнулась, но тут же была отстранена довольно решительным образом.
-А вы как объясните, почему до сих умалчивали  о том, что знали о моем предательстве? А мой хозяин об этом обязательно спросит! Так что мы с вами, баронесса, в одной лодке.
Леонор мгновенно успокоилась, и переход от возбужденного состояния в спокойное был настолько стремительный, что Масиэл  поперхнулся.
-Тогда поговорим о деле. Ты подобрал необходимых  людей для нашего общего дела?
-Я присматриваюсь… Но как мы сможем провернуть такое дело без Аранда? Это же их земли!
-Предателей всегда можно найти… - Леонор улыбнулась. – Эту часть договора я беру на себя.
-Вы о младшем Аранда?
-У него тоже есть право на эту землю.
-Но рано или поздно дон Адемар поймет, что его младший брат действует за его спиной, - Масиэл вел разговор в нужном русле.
Леонор прищурила глаза.
-Твое дело подобрать людей, а с Адемаром Аранда я сама договорюсь.
-А что я буду иметь с этого?
-Ого, чувствуется деловой подход! Знаешь, что получил Искариот за предательство своего учителя?
Губы Диаса скривились в улыбке. Ему хотелось выплюнуть в лицо дамы все свое презрение, но его хозяин надеется на него. Нет, пусть эта дьяволица поглубже завязнет!
-Одну треть от добычи!
-Что?! А не треснешь? Одну треть! Предателям столько не платят! Возьмешь сколько дадут!
-И Биру в придачу!
-Биру?! Ха, Масиэл, да ты у нас романтик! Этой прохиндейки на всех хватит! Я сегодня пришлю ее к тебе!
****

Ближе к вечеру что-то изменилось. Еще было непонятно, но предчувствие надвигающейся беды окутало поселение. Прозрачный вечерний воздух заполнился терпким запахом костров и гулкой барабанной дробью. Но сейчас этот звук был совсем иной. Люди прислушивались в тревожном ожидании возвращения  алькальда и его людей.
-Они звучат так, будто готовятся к войне, - произнес кто-то, и все замерли.
-А если это так? – теперь все взоры были обращены к управляющему. – А что с братьями Аранда? Они не вернулись!
-Нет, иначе бы мы знали, что там происходит! - Масиэл всматривался в дальнюю полосу леса, всем своим видом показывая спокойствие. Нельзя было допустить паники, поэтому, подозвав ближе нескольких самый крепких мужчин, сказал. 
-Надо усилить охрану редукции. Созовите всех, кто может держать оружие, предупредите падре Мануэла, чтобы он собрал всех женщин и они закрылись по домам, - быстрые и точные приказания последовали одно за другим.
Вскоре все необходимые для обороны действия были закончены и все мужское население редукции рассредоточилось по периметру ограды.
-Надеюсь, что они попрыгают около костра и успокоятся, - пробурчал управляющий, ощупывая взглядом все подступы к редукции.
К воротам резво, подобрав сутану, подбежал иезуит.
-Я буду с вами здесь, в первых рядах, - заявил Мануэл, держась за пистоль. – Это мой долг – защитить истинных католиков от нашествия язычников.
-Вы должны защитить наших женщин. Да и рабов тоже есть женщины. Там и исполняйте свой долг.
Но Мануэл не смог уйти и встал рядом с другими, готовый с оружием в руках защищать поселение.
Длительные минуты складывались в часы, а люди всматривались в чащу. Время тянулось. Звуки барабанов стали глухими и смешались с гулким небесным рыком. Оно потемнело от туч, в недрах которых что-то ворочалось и рычало. Внезапно раздались взволнованные голоса, и Масиэл схватился за оружие, но уже в следующее мгновение они увидели, как на опушке леса показалась процессия возвращающихся с праздника людей.
*****

Страх накрыл жителей поселения. Странная болезнь алькальда пугала настолько, что рождала массу слухов и страшилок про кровожадных дикарей и их  ужасного бога.
-Великий дух Ньяманду почернел ликом, - шептали местные индейцы, поглядывая на сгустившиеся тучи на горизонте. – Когда он сердится, то превращается в Черного духа мщения и покрывает землю кровавыми реками.
-Кровавыми реками? Что это означает? – Мануэл принял под свою защиту тех индейцев, что жили в редукции.
-Он требует кровавой жертвы. Так говорили наши предки. И он выберет эту жертву.
-Будем же молиться. Наш Господь велик и милосерден, - он становился на колени перед распятием и неистово взывал к богу.
В сложившейся ситуации Алдфреду Аранда оказался неспособным к принятию каких –либо решений, и Масиэл осознал, что многие люди больше посматривают в его сторону, прислушиваются и просят совета. Да, именно он организовал круглосуточную охрану территорий и поселения, и прииска. А младший Аранда смог предложить глупый план: напасть на индейцев первыми.
-Они не умеют защищаться! И пока они не ожидают…
-Да прекратите болтать ерунду! – вспылила Леонор. – Как вы не понимаете, что мы все в опасности!
*****

Адемар метался в бреду, пылал жаром, хватая ртом воздух, сжимал грудь, из которой слышались хрипы. Пэмуя обтянула кровать больного тканью, что принесла Бертина, зажгла курительницу с травами и установила ее у изголовья мужа, обращаясь к духам своего народа. В их племени каждая индейская женщина знала несложные лечебные закапчивания[2] , но мачитун[3]  мог проводить только шаман.
Запахи в комнате сгустились, стали еще более травянистыми с медовыми и древесными подоттенкам влажного леса, сквозь которые прорывался запах гниющей болотной жижи.
В комнату вошла Бертина, заставляя Пэмую пугливо обернуться.
-Ты попросила вашего шамана прийти?
-Падре Мануэл обязательно придет. Он молится...
-Он сможет вылечить моего мужа?
-Он не лечит тело, он лечит душу.
-Когда же он придет?
-Скоро, - Бертина намочила тряпку в травяном отваре и стала обтирать тело больного. – Вы должны принять нашу веру… как только он придет. Попросите его об этом!
-Почему?
-Чтобы весь мир не ополчился против вас, - Бертина вспомнила злобный огонек во взгляде баронессы, ее поджатые губы, и почувствовала, что дама, как притаившаяся змея, готова нанести удар. – Я видела, как вы встали на защиту мужа перед всей этой толпой разгоряченных индейцев, вы справитесь с этой гадиной!
-С какой гадиной?
-С баронессой, - прошептала служанка.
-Брукса!
-Вот поэтому вам надо защититься! - в дверь тихо постучались, и Бертина встрепенулась. – Это падре Мануэл!
Священник осторожно как–то боком зашел в комнату, прикрывая платком нос. Но увидев больного, тут же забыл о неприятных травяных запахах.
-Что случилось с алькальдом, Пэмуя? Он не ранен? – он осмотрел его, но не заметил никаких ран. - Что произошло в племени?
Пэмуя схватила его за руку и принялась рассказывать, но речь ее была настолько эмоциональной и сбивчивой, пестрела какими-то восклицаниями, проклятиями, что половину сказанного он не понял. Мануэл попытался ее успокоить, но не добился успеха.
-Бертина, - Мануэл остановил поток слов, - немедленно сбегай за Сетимой. Церковь, конечно,  отвергает знахарство, но необходимо что-то предпринять. Скажи Масиэлу, чтобы послал в город за доктором! Беги, говорю!
-Хозяйка, помните мои слова! Попросите его сейчас! – Бертина тут же кинулась вон.
-О чем говорит Бертина?
-О вашем боге! Она сказала, чтобы я пришла к вашему богу, чтобы моего мужа он спас!
-Истинный бог велик и я готов… - иезуит сделал благостное лицо и в этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась баронесса Элеонора Магдалена ди Карвалью-и-Мелу.

[2] -обкуривание
[3] -Обряд исцеления больных
*****

Алвес был в бешенстве, когда понял, что его просто поймали на «золоте дураков». Приставленный губернатором штата Лоренцо Алмейдой присматривать за золотоносными территориями, он установил свои порядки, следя за сбором золота, Алвес организовал его контрабанду через обходные пути. Уверовав в своей безнаказанности, он и помыслить не мог, что его так обведут вокруг пальца. И кто! Какой–то столичный франт! 
-И ведь не пожалуешься никому! За его спиной стоит сам король. Скажет ведь, что золото отправлял! Недооценил я Аданда, недооценил! Решил поживиться за мой счет! Но он не знает Алвеса! Я никому не позволю смеяться над собой!  - Алвес стукнул кулаком по столу. – Гадиа, собирай людей! Я это так не оставлю!
-А мы сможем одолеть людей Аранда? Я был в редукции, - опасения Кота были не напрасные. – У него наберется около сотни человек, да еще индейцы, а у нас…
-А до меня дошли слухи, что Адемар в сложной ситуации. Его союзу с индейцами пришел конец! Эти дикари взбунтовались и того и гляди пойдут войной и перебьют людей Аранда. Вот мы и воспользуемся моментом. Как соберешь людей, я жду тебя!
Кот почувствовал  азарт, сродни тому, как хищник чувствует запах крови. Если Алвеса кинули, то и Масиэл был в доле! Зря не убил его, а всего лишь ранил! Гадиа скрипнул зубами, вспоминая, как стянул огромный булыжник золота из ящика, а он оказался подделкой!
-Знать бы… Ничего, расплата не заставит себя долго ждать, - пробормотал он, направляясь в таверну Зинету. – Да и моя красотка, наверно, заждалась…
В баре стоял едкий и плотный дым от неочищенного табака. Выпивка, азартная игра и клиенты сомнительной репутации. В Веладу –Пренс всегда можно найти авантюристов всех мастей, не гнушающихся никакой грязной работы, лишь было бы чем поживиться. Здесь можно было нанять любого головореза, а таверщик - ловкий сводник, мог сразу указать на того, душа которого черна, как ночь.
-Вон те, что играют за третьим столом! Еще намедни устроили свару у закупщика, порезали одного… Да еще тот, что смотрит на всех, будто сыч из-под шляпы… - Зинету нашептывал Гадиа, а тот довольно кивал.
*****

-Здесь дурно пахнет! – это был первый возглас, когда Леонор появилась на пороге комнаты. - Это не дом алькальда, это какое–то логово!
Она поморщила носиком и зло посмотрела на Пэмую и Мануэла.
-Наш народ всегда лечит болезни тем, что дает Земля, а наши духи защищают нас, - вскинулась индианка.
-Адемар не принадлежит вашему народу! И ваши языческие божки не помогут ему!  - она решительно подошла к постели и откинула полог. – Боже мой!  Падре Мануэл, посмотрите, что она тут устроила? Алтарь дьявола! Как в доме нашего алькальда может творится бесячье представление? Мне сказали, что на вас напали индейцы!
-Нет, нет! Они не посмели! Он упал, упал! Ему стало плохо, - индианка не желала отступать. – Но я никому не позволила и близко к нему подойти! Я сама вылечу его! Сама!
-Чем ты вылечишь его? Колдовскими заговорами, сатанинскими травами? – воскликнула Леонор.
-Что это за  травы, дитя мое? – Мануэл перекрестился.
-Да, что за травы, которые источают такие отвратительные запахи? Это корень мандрагоры, который обладает магической силой и используется в колдовских обрядах? - в  глазах  баронессы горел опасный огонек. – Где благородные запахи фимиама, благовонный дым христианских богослужений?
-Это же гармала! Священная трава, которая соединит Землю, - Пэмуя тронула глиняную курительницу, - Огонь и Воздух, и освободит тело моего Карамуру от злых духов!
-Гармала! Гармала! – закричала баронесса. – Падре Мануэл, если вы, как представитель церкви на этой земле, не оградите истинных католиков от тленного влияния этого дьявольского отродья, вера в вас, как представителя нашей церкви пошатнется. Ибо сказано в послании Петра: «Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь искупившего их господа, навлекут сами на себя скорую погибель»[4].
Мануэл подобрался, пряча покалеченную руку под сутаной. Ему было сложно находиться рядом с дамой. Рядом с ней он терял свою уверенность,  и только боль в руке была отрезвляющим моментом, поэтому он смог возразить.
-Пэмуя–моя новая прихожанка. Она желает принять новую веру с чистым сердцем, - его слова  были похожи на оправдание, но Леонор тут же нашла, что ответить.
-Я знаю еще одну вашу прихожанку, которая принимает представителя этой веры слишком близко к сердцу и телу! Ведь так, падре Мануэл?
Священник побледнел, хотел что-то возразить, но не смог, а лишь булькнул, будто в его горле застрял огромный комок слизи. 
-Что же ты сделала, Пэмуя? - он выдавил из себя слова то ли упрека, то ли сожаления, но потом с нарастающим ужасом наблюдал за плавными, будто у хищной кошки, движения баронессы. 
Адемар лежал перед ней с восковым лицом. Вся его сила и власть исчезли. Исчезло и очарование. Она склонилась над ним, прислушиваясь к хриплому дыханию.
-Я не прощаю тех, кто подверг меня унижениям. Это обитель приспешников дьявола! А это что? - внезапно она сдернула амулет с шеи Адемара и ткнула с лицо индианки. - А это что такое? Она околдовала алькальда! Привязала его к себе с помощью этих колдовских штучек! Этого я не оставлю просто так!

[4]-Второе послание Петра, 2:1