Перейти на сайт

« Сайт Telenovelas Com Amor


Правила форума »

LP №03 (622)



Скачать

"Telenovelas Com Amor" - форум сайта по новостям, теленовеллам, музыке и сериалам латиноамериканской культуры

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер 3 книга

Сообщений 21 страница 40 из 138

21

Ее лицо стало спокойным и умиротворенным. Эд облегченно вздохнул, но так и не понял, к чему клонит женщина. — Длинный день? Ты говоришь, что сегодня длинный день? — переспросил он. — Да, очень длинный день, потому что в него вмещается вся наша прежняя жизнь. Эд, ты понимаешь, что у нас уже с тобой жизнь прожита, что ничего лучшего, чем было, нам пережить не дано. Ты останешься с Надин, мне остается только быть с Хэнком.
Вся решимость Эда куда то исчезла. Ему стало невыносимо жаль Норму. Ему вновь захотелось, чтобы она принялась психовать, колотить его, требовать, но та, казалось, уже смирилась со своей участью.
И именно это подвело Эда. Он запустил двигатель и, ни слова не говоря Норме, вывел машину на середину дороги. Они медленно проехали возле кафе и Эду даже показалось, что он увидел Хэнка, стоящего в белом фартуке за стойкой бара. — Куда мы едем? — спросила Норма с надеждой в голосе. — Далеко, — ответил Эд, — ты же сама просила. — Нет, Эд, не надо, — Норма положила ему руку на плечо. — Я понимаю, что я… Я понимаю, что я истеричка, не обращай на меня внимание. Эд, не надо.
Но Малкастер упрямо надавил на педаль акселератора, и машина понеслась, набирая скорость. Норма протянула руку к ключам зажигания и выключила двигатель.
Машина катилась по инерции.
Она ехала все медленнее и медленнее и, наконец, остановилась. — Я сделал все что мог, — Эд отпустил руль. Норма благодарно взглянула ему в глаза: — Послушай, я люблю тебя…— И я тоже…— И поэтому мы никуда не поедем. Мы останемся здесь, каждый со своим горем. Ведь, правда, Эд? — Я даже не знаю, что мне сейчас делать, — прошептал Малкастер.
Норма обняла его за шею и поцеловала в губы. Эд сначала не отвечал на поцелуи, крепко сжимая губы, но постепенно он стал податливым, принялся отвечать на ласки. — Я люблю тебя Норма, слышишь? Люблю. И никто и ничто не сможет разлучить нас. — Хорошо, хорошо, Эд, — шептала Норма. — Мы всегда будем с тобой вместе, но только ты не должен забывать про Надин.
По шоссе проносились редкие машины. Водители и пассажиры с удивлением смотрели на стоящую на обочине машину, в кабине которой, казалось, никого не было.

Глава 6

Почему Роберту Таундешу не сидится дома в Твин Пиксе? — Дорога к океану вдвоем кажется короче. — На вершине скалы Лысая Голова. — Почему на скалах не ставят диваны и кресла? — Кого Бобби взял бы с собой жить на безлюдную вершину. — Неужели Джозеф — убийца Лоры? — Над океаном сгущаются сумерки. — Могут ли кирпичи выдвигаться из стены как шуфлядки, а если могут, то, что в них лежит? — Скала чуть не уплывает в океан. — Хорошо все то, что хорошо кончается.

В этот день Бобби Таундеш решительно не хотел оставаться в Твин Пиксе. Ему не терпелось куда нибудь выехать за город. Ведь он не мог сегодня быть рядом с Шейлой, которая должна была присутствовать на судебном разбирательстве по делу Лео Джонсона.
Бобби сел в свою машину, завел мотор и задумался, куда бы поехать. Он сразу почувствовал, что одному ему в такой день будет очень тяжело. И он решил заехать за Майклом, к тому же они долго не виделись, ребятам было о чем поговорить, хотя бы о тех 10 000 долларов, которые так и зависли в воздухе. Ведь оставалось неизвестным, найдется ли кому их востребовать: Жак Рено мертв, а Лео навряд ли сможет вернуться к нормальной жизни. — Ну конечно, к Майклу, — вздохнул Боб и проехал пару кварталов.
Майкл как на счастье оказался дома. Он страшно обрадовался предложению Бобби поехать за город. Ведь так появлялась возможность улизнуть от задания, которое дал ему отец: выкрасить задний фасад дома под американский флаг.
Майкл тут же спрятал в гараж кисти, ведра с краской и позвонил на службу отцу. — Слушай, папа, тут за мной Боб заехал…— И что, ты не будешь красить дом? — Нет, папа, но понимаешь… у Боба срочное дело, я ему должен помочь. — Ну, извини, у меня нет времени больше говорить. Как нибудь в другой раз докончишь.
Майкл бросил трубку на рычаги, и они вместе с Бобом отправились к машине. — Я думаю, стоит поехать к океану, — сказал Бобби, — потому что живем в двух шагах от него, а побывать там никогда не хватает времени. — Странно, — засомневался Майкл, — зимой не так уж и приятно быть у океана…— Да что ты понимаешь, — возразил Боб, — по моему, самое время успокоить душу, а лучшего места, чем океан, для этого не придумаешь.
Ребята сели в машину и она, вскоре, выехала за пределы городка. На самом выезде автомобиль попытался остановить какой то мужчина в полосатых брюках, который стоял на углу с собачьим поводком в руке. Он взмахнул рукой с поднятым большим пальцем. — Может, возьмем? — предложил Майкл. — Да нет, я хочу побыть в нормальной компании, — Бобби проехал не останавливаясь.
С каждой новой милей, с каждым новым пейзажем казалось, что ребята отряхиваются от городских звуков и запахов. Их обогнал небольшой прогулочный фургон. Из его окон выглядывали любопытные девушки. Они замахали молодым ребятам разноцветными флажками. Но Бобу, казалось, было не до того, он даже не ответил им улыбкой. Он вел машину вперед, сжимая в губах незажженную сигарету. Майкл, наоборот, присмотрелся к проезжавшему мимо них фургону и, узнав в проехавшем мимо фургоне знакомую, высунулся в окно. Он замахал ей рукой и крикнул: — Бэтти, Бэтти!

0

22

Но та, казалось, не заметила стараний Майкла, а может, просто успела уже подзабыть его лицо и голос, которые когда то, наверное, снились ей по ночам.
Майкл вдохнул свежий воздух полной грудью и вновь сел на свое сиденье. — Воздух, Боб, здесь совсем другой. Ты молодец, что вытащил меня. Здесь можно дышать. Да еще, к тому же, и морем пахнет. Дыши, Бобби, поглубже и сразу же выбьешь из себя весь никотин. — Да, во мне все еще городская копоть, — признался Боб, откладывая в сторону незажженную сигарету.
Ребята проехали около группы загородных домов. Все они были одинаковы: при каждом гараж, крытый железом, собачья конура на заднем дворике, аккуратно подстриженная лужайка. Возле одного дома, на высоком шесте, возвышался разрезанный пополам кокосовый орех — кормушка для птиц. — Нет, знаешь, Майкл, — сказал, наконец, Боб, — я все таки закурю. Хоть мой отец и ругается, но я не привык отказывать себе в удовольствии. — Делай, как знаешь, — сказал Майкл, — дело твое, но я бы не советовал.
Боб закурил, глубоко затягиваясь табачным дымом. — Знаешь что, Майкл, в последнее время я прямо как сам не свой. Мне все таки не хватает наркотиков. Майкл озабоченно посмотрел на Боба: — Ну, парень, не думал, что ты так серьезно втянулся. Я то думал, это у нас с тобой игра. — Конечно, можно прожить и без них, — сказал Боб, — но все таки, жизнь тогда кажется какой то бесцветной. Поэтому, честно говоря, мне и захотелось выехать за город. Может быть, смена обстановки вернет меня в норму. — Ну, тогда и не думай о наркотиках. Давай скорее выедем к океану.
Машина неслась то через лес, то по узкому коридору среди скал. Наконец, впереди мелькнула серая полоска океана, мелькнула и тут же скрылась за чередой скал. — Знаешь что, Майкл, давай ка двинем к скале Лысая Голова, оттуда так далеко видно, — предложил Боб. — По мне, так все равно куда ехать, — отозвался Майкл.
На узком подъеме, сразу за поворотом, задумавшийся Бобби чуть было не сбил зазевавшегося пешехода с рюкзаком. Тот отпрянул к скале, беспомощно взмахнул руками и съежился. — Черт возьми, Бобби, я смотрю, с тобой и в самом деле не все в порядке, — проговорил Майкл, оборачиваясь на пешехода в заднее стекло. — Да нет, со мной все в порядке. Как он там? — Да ничего, успел отскочить.
И парни вновь принялись смотреть на дорогу, которая неслась под колеса машины.
Наконец, впереди мелькнула высокая, почти круглая скала Лысая Голова. — Мы уложились в приличное время. Не прошло и получаса, как мы добрались. — Прямо таки рекорд, — радостно сказал Бобби. Попетляв по проселку Бобби как мог близко подвел
машину к скале. Но до нее еще оставалось добрых полмили. Дальше тянулась узкая тропинка.
Ребята бросили машину и направились прямо к скале. Был отлив. По скользким камням они, наконец, добрались до открытой всем ветрам вершины. Там была чудовищно густая высохшая трава. Даже в тихие дни вдоль вершины всегда дул ветер.
На самом конце горбатой скалы скопилось много чаек. Они кричали, вздымались стаями в воздух, опускались. Вся скала была усеяна белыми пятнами помета. Здесь над океаном, звуки птиц, казалось, усиливались до оглушительного раскатистого крика. Ветер словно крутился в закоулках какой то гигантской раковины и хлопанье птичьих крыльев становилось громче грома.
Бобби встал на краю, широко расставив ноги, подбоченился и прикрыл глаза от солнца. И вдруг ему почудилось, что он остался один на пороге какого то страшного сна, когда кажется, что ноги у тебя растут, вздымая туловище выше и выше, а земля теряется где то во тьме. Сердце колотится так, что могло выскочить из груди. Но вместо того, чтобы почувствовать себя гигантской песчинкой на этой скале, летящей между небом и океаном, Бобби почувствовал свое величие: он как будто бы стал огромным как башня. Даже не открывая глаз, как бы боясь расстаться с этим впечатлением, Бобби крикнул против ветра: — Майкл, а почему бы нам не жить здесь всегда? Построили бы себе здесь дом, черт возьми, и зажили бы чудесно.
Его слова прогремели, и чайки, казалось, шарахнулись в сторону, испуганные его криком.
Бобби перепрыгнул на соседнюю вершину и балансируя на краю, посмотрел на Майкла. Тот пожал плечами: — Да, по моему, это место ни с чем не сравнить. Но тут было бы слишком скучно жить: ни тебе баров, ни девочек, ни развлечений. — Майкл, смотри, такое впечатление, что мы находимся в открытом океане, будто эта скала плывет.
Майкл никак не мог воспринять восторгов Бобби. Он терпеливо ждал когда, наконец, Роберт угомонится. — Да, для городской крысы здесь слишком дико, — подтрунил над приятелем Бобби. — Сам ты городская крыса. — Я знаю, Майкл, что тебе тут не нравится, в чем дело: тебе обстановка не по вкусу, нет кресел и диванов. — Тоже мне, — ответил Майкл, — строишь из себя деревенского жителя, эдакого ковбоя или индейца. А сам, честно говоря, не можешь отличить корову от лошади. — Послушай, Майкл, я совсем не об этом хотел сказать. Я просто предположил, что было бы хорошо уехать из Твин Пикса, никого больше не видеть, не думать про эти проклятые деньги и наркотики. — По моему, нас никто силой не тянул в компанию, Бобби, свой выбор мы сделали сами. — Но все таки ты представь, Майкл, если бы мы навсегда уехали из города и поселились на этой скале…— Нет, с тобой бы я тут не жил, — сказал Майкл, — ты слишком непредсказуем. Я никак не могу понять, чего ты от меня хочешь. — Ну ладно, не хочешь жить со мной, то кого бы ты взял с собой на эту скалу?
Майкл задумался. Он застыл, глядя вдаль на океан, изборожденный большими волнами. — Я бы взял сюда Лору Палмер. Это самый удивительный человек на свете, которого мне только приходилось встречать. Я думаю, таких уже больше никогда на земле не будет, для меня. — Да, Лора… — задумчиво проговорил Бобби. — Уже столько времени прошло после ее смерти, а я никак не могу с этим смириться.

0

23

Но Майкл был слишком поглощен своими мыслями, чтобы обратить внимание на последние слова приятеля. Он думал о своем и как бы вслух рассуждал:
«Лора, когда ты была живая, казалось, ты самая обыкновенная девушка, такая же, каких сотни. Но сейчас, когда тебя нет, я начинаю думать иначе. Ты перевернула всю жизнь в нашем городке, заставила задуматься нас о многом». — Эй, приятель, — остановил рассуждения приятеля Бобби, — ты что то слишком задумчивый сегодня. — Мне все же, — наконец, сказал Майкл, как бы приходя в себя, — мне все же очень не нравится этот Джозеф. Что то, подозрительное есть в его поведении. Какого черта он повсюду шныряет с Донной, с Мэдлин? Ты не знаешь, Боб? — Я его никогда особо не любил, и знаешь, Майкл, это не из за футбола, не из за того, что мы всегда играем друг против друга. Все началось с Лоры. Понимаешь, он по моему, хотел забрать Лору у нас и это ему почти удалось. — Конечно, — согласился Майкл. Может и мы не каждый раз были справедливы к Лоре, но нам она всегда раньше верила, а в последнее время стала доверять этому придурку Джозефу. — Да, да, — согласился Бобби. — Он ее попытался вывести на путь истинный, наставить, так сказать. — И что? — проговорил Майкл, — по моему, Боб, ты чего то не договариваешь. — Да нет, я тебе все скажу, что думаю о нем. Мне кажется, Джозеф мог убить Лору. — Это зачем ему? — удивился Майкл. — Ну как, неужели ты не понимаешь? — Бобби спрыгнул с вершины, на которой стоял, и вплотную подошел к приятелю, зашептал ему на ухо, так, как будто их кто нибудь на этой пустынной скале, под которой расстилался океан, мог услышать его слова. — По моему, этот Джозеф — просто сумасшедший. Лора не согласилась бы оставить нашу компанию ради него. Она слишком привыкла к наркотикам. А этот Джозеф возомнил себя спасителем, решил перевоспитать Лору. — Для спасения, по моему, убивать не стоит, — засомневался Майкл. — Нет, ну как же ты не понимаешь. Он понял, что Лору невозможно избавить от ее пристрастий и решил рассечь узел одним махом. — Не знаю, по моему, все это очень сомнительно. И не стоит нам с тобой Бобби, лезть в расследование всего этого дела. Тут и так уже и полиция и ФБР… хватает кому заниматься. — Да, но мы же с тобой знаем о Лоре больше, чем шериф, чем этот специальный агент. Я тебе признаюсь, — сказал Бобби, — что кокаин, который нашли в баке мотоцикла Джозефа, подбросил я. — Кокаин? — изумился Майкл, — и ты решился на такое, не пожалел последней нашей партии, той, которую мы покупали еще вместе с Лорой? — Да, это я подбросил Джозефу кокаин в бак. Я думал, что его арестуют и посадят в тюрьму. Но шериф слишком доверяет Джозефу, не мешало бы подстроить что нибудь новое, такое, из чего Джозефу не выкарабкаться. — Нет, Бобби, я не согласен. Мы и так с тобой уже слишком много наворотили. У нас еще много долгов и не стоит влезать в новые. — Ты слишком легко отказываешься от начатого, Майкл, — Бобби все больше и больше раздражался, — мы же поклялись отомстить Джозефу, а ты идешь на попятную. — Знаешь, что, Бобби, мне все это уже порядком надоело. Я не хочу больше ввязываться ни в какие истории. Я рад, что смог избавиться от тяги к наркотикам и тебе того же желаю. К тому же ты теперь не один, у тебя есть Шейла, так что силы найдешь куда приложить.
Солнце уже начало садиться, разрезанное пополам потемневшим океаном. В туче брызг из волн поднимался холод, и казалось, что это не вода, а темнота подступает к скале. Ветер, перелетая через вершину, прохватывал ребят насквозь, и Майкл испуганно посмотрел на Бобби. — По моему, сейчас самое время возвращаться, Боб. — Нет, нет, не сейчас. Я должен еще побыть здесь. Я должен подумать. Мы как то приезжали сюда вместе с Лорой, и мне кажется, она сказала тогда что то важное, я только не могу вспомнить что именно…
Майкл настороженно всматривался в лицо приятеля. Бобби, зажмурив глаза, пытался вспомнить слова Лоры Палмер, по они не приходили ему на ум.
Он все напрягал и напрягал намять, до боли сжимал пальцы. Его суставы побелели, губы казались в наступающих сумерках фиолетовыми. — Бобби, ты выбрал не самое удачное место и время для воспоминаний. Я уже начинаю жалеть, что поехал с тобой. — Подожди, подожди, Майкл, я обязательно должен вспомнить. Лора говорила что то про огонь, через который мы должны пройти. — Да, — припомнил Майкл, — я тоже слышал от нее эти слова. Какие то странные… Я думал, это стихи какие нибудь, ведь Лора любила мигать наизусть стихи. — Нет, нет, — шептал Бобби, — она это говорила каким то особенным голосом, так, будто эти слова я должен был запомнить… Она даже просила повторить их… Огонь, огонь, — повторял Бобби. — Лоре вообще нравился красный цвет, она была к нему неравнодушна. — Слушай, Боб, я уже устал повторять, мне надоело здесь. Я хочу вернуться домой. Мне надоело вспоминать. — Нет, Майкл, мы не зря приехали сюда. Только тут, вдалеке от города, вдалеке от суеты я смогу вспомнить то, что нужно. Ну, давай, припомни, что же могла говорить Лора.
Майкл задумался… — Нет, что то ничего такого я не могу припомнить. — А ты постарайся, — настаивал Бобби.
Майкл посмотрел на исчезающий за горизонтом диск солнца. — Я могу вспомнить только одно. — Что же? — насторожился Бобби. — Я вспомнил, как впервые попробовал с Лорой наркотики. Тогда тебя с нами не было. Мы были вдвоем. — Ну? Ну? — Бобби напряженно всматривался в лицо своего приятеля. — Да, мы тогда боялись, очень боялись, чтобы кто нибудь не застал нас за этим занятием. Мы тогда отошли от школы подальше, к заброшенному складу. Ты же знаешь, там раньше был какой то пакгауз…— Конечно, знаю. Это такое невысокое здание…длинное, из красного кирпича? — Да, именно слово красное и заставило меня вспомнить это здание. Там такая глухая, без окон, кирпичная стена. Много много кирпичей, от них прямо рябит в глазах. Мы устроились с Лорой на штабеле бревен. Она достала маленький пакетик с белым порошком, и мы принялись его нюхать через обрезок пластиковой трубки. Ну, знаешь, такие, как в капельницах в больнице. — Да, у меня и сейчас в кармане лежит такая, — Бобби зачем то полез в карман и достал оттуда короткий обрезок пластиковой трубки. — Так вот, мы устроились на бревне и принялись нюхать кокаин. Мы были еще очень неопытными. Мы не знали, сколько можно вдохнуть, а сколько нельзя, и перебрали дозу. Да да, именно перебрали, потому что со мной больше такого никогда не было. Сперва мне показалось, что все осталось на своих местах, лишь только легкое головокружение. Я попробовал подняться, но ноги не слушались, и я вновь опустился на бревна. Лора улыбнулась, глядя на меня, и сказала: «Подожди, сейчас начнется, сейчас увидишь сны. Они будут цветными и фантастическими.»— И что же произошло? — поинтересовался Бобби. — Я сидел и смотрел в стену. Мне не хотелось ни шевелиться, ни говорить. Просто было очень хорошо, смотреть на кладку. И тут, Бобби, представляешь, эти кирпичи вдруг начали, как шуфлядки из тумбочки письменного стола, выдвигаться одна за другой. Они выдвигались из стены и задвигались: маленькие красные керамические шуфлядки. — А что Лора? Что тогда было с ней? — Лора… она как будто бы знала, что со мной происходит. Я каким то образом видел и стену и ее, хотя она сидела рядом. Я видел как выдвигаются и задвигаются шуфлядки. Мне не нужно было прикасаться к ним руками: они повиновались моему взгляду. И в каждой шуфлядке обязательно что нибудь лежало: какая нибудь вещица, фотография. Я хоть и сидел внизу, но как то, сквозь дно, умудрялся увидеть, что лежит в ящичке. — Чьи, чьи фотографии ты видел? — Многих. Я видел знакомых, родственников, друзей. Там были фотографии всего нашего класса. Я видел Донну Хайвер, видел Джозефа, тебя, Бобби, твоего отца. — А кого нибудь незнакомого там не было? — Да. Вот именно про это я и хотел рассказать. Когда мне начало казаться, что эти шуфлядки никогда уже не остановятся, и будут выдвигаться и задвигаться без конца, внезапно наступило затишье. Стена вновь стала монолитной. И тут посередине выдвинулся один кирпич, и из него вылетела фотография. Она была абсолютно красной. На красной бумаге. Таких в жизни я никогда не видел. — И кто же, кто был на ней? — Там был какой то странный человек, скорее всего, карлик. Он сидел на стуле и стул этот казался огромным, или же человек казался маленьким. И эта фотография, Бобби, она была как живая, — Майкл встряхнул головой, словно отгоняя воспоминания.

0

24

Бобби смотрел на него, ожидая продолжения, но тот молчал. — И что же, что было дальше, Майкл? — Все… Я тогда закрыл глаза и провалился в небытие. Когда я очнулся, рядом, поджав под себя ноги, на бревне лежала Лора. Она спала, но я тогда, испугавшись, подумал, что она мертва. Я принялся ее трясти и никак не мог привести в чувство. А она все шептала про красный цвет, про огонь, через который нужно идти…— Ты рассказывал потом о своем видении Лоре? — Конечно. — И что же она? — Она смеялась. — Не может быть… Она ведь очень любила всякие Странные истории, любила рассказывать о том, что с ней самой происходит, когда она принимает наркотики.I
Мне кажется, что она и принимала их из за того, чтобы потом иметь возможность рассказывать. — Нет, — задумался Майкл, — тогда она просто засмеялась, сказала, что такого не может быть, что красных карликов не существует на свете, а уж тем более не могут выдвигаться из стены кирпичи, как шуфлядки. — По моему, Майкл, — заговорщицким шепотом промолвил Бобби, — ты вспомнил, в самом деле, важную вещь. — Не думаю, — немного растерянно проговорил Майкл. Что может быть важного в моих наркотических видениях? — Я теперь понял. Я понял кое что в смерти Лоры. Майкл заинтригованно посмотрел на Бобби, как будто тот мог назвать имя убийцы. — Нет, Майкл, я немного не о том. Просто, согласись, вся наша жизнь — как эта большая кирпичная стена. Она кажется монолитной и все то, что находится внутри, скрыто от чужих глаз. Но стоит лишь задуматься, повнимательнее посмотреть на нее, как начнут выдвигаться маленькие шуфлядки, в каждой из которых спрятана или тайна, или безделушка, или какая нибудь гадость. И вот я сейчас понял, Майкл, что в моей жизни, в моей стене, есть только несколько шуфлядок, куда стоит заглянуть, а остальные не нужно и выдвигать: в них нет ничего интересного. Одни пусты, а в других — только хлам. — А у Лоры? — спросил Майкл, у Лоры, по твоему, было что нибудь интересное в шуфлядках? — Лора… — мечтательно протянул Бобби, Лора  это совсем другое дело. Ее стена — это сплошная тайна. И просто никто не знает, ни шериф, ни специальный агент то, как можно заставить шуфлядки выдвигаться. Нужно найти потайной рычажок, и они сами начнут показываться одна за другой, будет появляться на свет их содержимое. И вот так, в беспорядочном движении можно будет найти систему, понять, почему одна выдвигается раньше другой, почему третья не открывается вовсе. И тогда из пестрой разрозненной мозаики можно будет составить картину жизни Лоры Палмер. Ведь никто не знает ее жизни целиком. Каждый знает только маленький кусочек. И мы все действуем поодиночке. Каждый ищет свое, зная заранее ответ. — Конечно, — догадался Майкл, — и поэтому ответ у каждого свой. Вот если бы можно было договориться, все сложить воедино, тогда… Бобби прервал его фразу: — Но, Майкл, такого никогда не получится. Мы даже с тобой не можем договориться, тем более, нам не дано понять Лору до конца. Каждый знает только часть ее жизни.
Майкл сокрушенно покивал головой. Он был согласен со своим приятелем.
И только тут ребята заметили, что начался прилив, что вода поднялась и отрезала им путь к отступлению. Вода уже плескалась за скалой, отделяя ее от берега. — Эй, Бобби, что мы с тобой тут стоим? Нужно скорее идти, — Майкл принялся спускаться со скалы.
Бобби, поняв, в чем дело, бросился за ним. Волны ревели, разбиваясь о скалу. — Вот черт, — шипел Майкл, обдирая до крови руки, — какого черта я поехал с тобой! Чтобы рассказывать свои бредни? Это можно было сделать и в Твин Пиксе. — Нет, нет, Майкл, в самом деле, нужно было приехать сюда, чтобы понять, что же такое случилось с Лорой, что привело к ее смерти. — Скорее, Боб, скорее! — Майкл спустился на каменный карниз, прямо под которым одна за другой прокатывались волны. — Майкл, я, наверное, не смогу стать рядом с тобой, тут слишком мало места. — Ну, давай же! Я поддержу тебя, Майкл сложил руки замком и подставил их под ногу Боба.
Тот осторожно, удерживаясь за выступы скалы, припадая к камню животом и грудью, принялся опускаться. Наконец, он нащупал ногой еще один выступ и не воспользовавшись подставленными для страховки руками, соскочил на карниз. — Ну что, дождались? — зло спросил Майкл. — Теперь вода будет прибывать, и мы вообще не сможем выбраться отсюда. — Ну ладно, успокойся, из каждого положения бывает выход, — Бобби растерянно осмотрелся.
В один из моментов, когда наступающая вода схлынула, Бобби разглядел ряд больших камней, которые то исчезали, то появлялись из бурунов. — Слушай, Майкл, нужно скорее попробовать пробраться по ним, пока вода не поднялась слишком высоко.
Не дожидаясь, согласится ли Майкл на это рискованное предприятие, Бобби бросился вперед. Он успел проскочить только три камня, как волна накатила на него и сбросила.
Барахтаясь в пене, Бобби успел зацепиться за выступ скалы, и когда вода схлынула, побежал по хрустящей гальке к берегу.
Выскочив на пляж, он обернулся. Майкл убегал от вала вспененной воды. Казалось, парень вот вот успеет оторваться. Но вода нагнала Майкла, сбила его с ног и потащила по гальке. Бобби бросился вдогонку, схватил приятеля за руку и, упав на колени, все же удержал его. — Спасибо тебе, Бобби, — прошептал Майкл. Они, чертыхаясь, выбрались на сухое. — Все таки зря ты вытащил меня сюда, — признался Майкл. — А вот это мы еще посмотрим, — сказал Бобби. Пробравшись сквозь темный лес, ребята вышли к машине. — Ну и вид у меня, — осмотрелся Бобби, — интересно, что скажет на это Шейла.

0

25

Глава 7

Незваные гости в кабинете Бенжамина Хорна. — Небольшая голубоватая бумажка стоимостью в пять миллионов долларов. — Долгое прощание с восточными гостями. — Потайная дверь в кабинете Хорна приоткрывается. — Пунктуальность Дэйла Купера просто феноменальная. — Короткий телефонный разговор с Канадой. — Дэйл Купер уносит с собой в кейсе сто двадцать пять тысяч наличными, а Хэнк крадется за ним следом. — Боже мой, как трудно Донне уговорить Мэдлин совершить новое преступление. — Кто из троих: Донна, Мэдлин или Джозеф окажется за решеткой?

У отеля Бенжамина Хорна, где размещался его офис, было многолюдно: сновали многочисленные туристы, щелкали фотоаппараты, мелькали яркие вспышки фотокамер, стояли роскошные автомобили.
Бенжамин Хорн с черным кейсом в руках едва успел вбежать в свой кабинет, как раздался звонок. По громкоговорящей связи секретарша сообщила: — Сэр, вас ожидают в приемной мистер Накамуро и его секретарь. — Кто? — переспросил Бенжамин Хорн. — Мистер Накамуро. — Извини, а я назначал им встречу? — Они говорят, что это очень срочно. Бенжамин Хорн положил на стол черный кейс и быстро открыл его: тот был полон пачками денег. — Хорошо, хорошо, значит, все идет нормально. В банке все деньги подобрали по сериям и аккуратно запаковали. Все хорошо.
Бенжамин защелкнул кейс, и как раз в это время в его кабинет вошли два низкорослых японца. Они, не представляясь, пересекли кабинет и один из них, с жидкими усами, сразу же уселся в кресло перед Бенжамином Хорном, а второй услужливо остановился рядом со своим хозяином. Тот, который остановился, сжимал в руках толстую папку в блестящей кожаной обложке. — Извините, сэр, — поинтересовался Бенжамин Хорн, — а вам назначали встречу? — Мистер Накамуро, — плохо выговаривая слова, по английски проговорил сидящий в кресле. — Не понял, — поинтересовался Бенжамин Хорн. — Мистер Накамуро, — ответил японец и слегка кивнул головой.
Секретарь, который стоял рядом, склонил голову в учтивом поклоне. — Господа, разве я назначал вам встречу? Что то не припомню… — Бенжамин Хорн хотел показаться важным человеком.
Но японец не обратил внимания на замечание Бенжамина Хорна. — Я представляю Восточный инвестиционный картель, — все так же плохо выговаривая английские слова, проговорил японец. — Не понял, господа, что вы представляете? — Я представляю Восточный инвестиционный картель, отчеканил каждый звук на плохом английском японец. — У нас к вам просто прекрасное предложение по одному из очень важных проектов, — проговорил японец, не обращая внимания на то, что Бенжамин Хорн уже хотел было возмутиться и выставить незваных гостей из своего шикарного кабинета.
Секретарь японца услужливо раскрыл папку и положил на стол несколько скрепленных вместе листов бумаги. — Это, господин Хорн, письмо, — японец ткнул пальцем в бумаги, лежащие на столе Бенжамина Хорна. — Это обязательства сторон с подтверждением намерений из Токио. Мне бы хотелось решить этот вопрос немедленно, потому что все действия по этому проекту нужно производить быстро, почти молниеносно.
Слово «молниеносно» японец выговаривал очень долго, путаясь в звуках. Но наконец, он сказал его и взглянул на Бенжамина Хорна сквозь стекла массивных очков в роговой оправе. Его секретарь все так же услужливо кивал головой. — Извините, господа, но у меня буквально через полминуты очень важное совещание по телефону, Бенжамин Хорн посмотрел на свои дорогие часы, как бы демонстрируя гостям, что и он не простак во всевозможных переговорах. Но движения Бенжамина Хорна не произвели на японца никакого впечатления.
Мистер Накамуро, все так же сидя в кресле, прикоснулся к своим жидким усам и посмотрел на Бенжамина Хорна, тот осекся. — У меня есть проспект.
Едва японец произнес эти слова, как его секретарь вновь открыл папку и вынул оттуда голубоватую бумажку. Мистер Накамуро повертел ее в руках, как будто несколько секунд играл с ней, а потом небрежно швырнул прямо на стол Бенжамину Хорну. — Но господа, господа, поймите, у меня нет времени. Давайте отложим наш разговор. — Вы вначале взгляните на наш проспект, — процедил сквозь зубы японец.
Бенжамин Хорн двумя пальцами взял в руки голубоватую бумажку. — Мне бы очень хотелось, мистер Хорн, чтобы вы внимательно ознакомились с нашим проспектом.
Японец секретарь принялся очень уж усердно кивать головой.
Бенжамин Хорн повертел голубоватую бумажку в руках. И только сейчас он понял, что держит в руках чек солидного японского банка, на котором проставлена сумма. От нулей Бенжамин Хорн слегка растерялся.
Японец, увидев растерянность на лице Бенжамина Хорна, понял, что выиграл. — Пять, — отчетливо сказал он. — Пять миллионов? — переспросил Бенжамин Хорн. — Да, ровно мять миллионов. Как вам это нравится?
Бенжамин Хорн улыбнулся: его лицо стало сразу же угодливым и приветливым. — Да, мистер Накамуро, я думаю, мы можем решить этот вопрос сию же минуту. Я согласен на все ваши предложения. Пять миллионов. — Пять миллионов  это только начало, — бросил мистер Накамуро. — Да, да, — закивал головой Бенжамин Хорн, — я понимаю, что это только начало. Именно об этом я и хотел вам сказать. — Тогда разговор окончен, — мистер Накамуро поднялся и на несколько мгновений застыл над столом Бенжамина Хорна: между ними лежал голубой листочек с семизначной цифрой.
Прощание с восточными гостями у Бенжамина Хорна оказалось довольно затянутым. Они долго раскланивались друг с другом, пожимали руки. — Извините, мистер Накамуро, я хочу оставить эти бумаги своим людям, чтобы они познакомились с ними. — Конечно, конечно, мистер Хорн, для того я и здесь. Именно поэтому мы прилетели сюда. — Но, в общем, я даю предварительное согласие. — Конечно, конечно, мистер Хорн, но нам очень бы хотелось, чтобы ваш ответ был незамедлительным.

0

26

В это время по коридору отеля в направлении офиса Бенжамина Хорна решительной походкой прошел Хэнк Дженнингс. Он вошел в кабинет Хорна через черный ход и слышал весь разговор Бенжамина с восточными гостями. Сквозь щель Хэнк наблюдал, как Бенжамин Хорн угодливо кивает японцам головой, как он пожимает им руки, как они раскланиваются на пороге кабинета.
Следом за Хэнком по коридору отеля в направлении офиса Бенжамина Хорна весело насвистывая, прошел специальный агент ФБР Дэйл Купер. Он сжимал в правой руке небольшую губную гармошку и пытался извлечь из нее незатейливую местную мелодию, которую слышал в ресторане отеля.
Наконец, Бенжамин Хорн выпроводил своих гостей. Он самодовольно потер руки, подбежал к столу, перегнул чек на пять миллионов и спрятал его в карман.
Открылась потайная дверь за спиной Бенжамина Хорна, и из нее высунулся Хэнк. — Слушай, Бен, сюда идет этот…— Кто сюда идет? — Специальный агент ФБР.
Бенжамин Хорн нервно взглянул на часы: действительно, назначенный звонок должен был прозвучать с секунды на секунду. — Хорошо, спрячься пока, Хэнк.
Хэнк закрыл за собой панель в стене и исчез. Бенжамин Хорн еще раз взглянул на часы: до звонка оставалось три секунды. — Да, Дэйл Купер — не очень пунктуальный человек, он может опоздать к самому важному разговору.
Бенжамин Хорн не успел произнести эти слова, как распахнулась дверь, и в кабинет вошел специальный агент ФБР. Он уже спрятал гармошку в карман своего светлого плаща и, не останавливаясь у порога, проследовал в кабинет, удобно уселся на мягкий обитый кожей диван.
Заработала связь. Из динамика послышался голос. — Мистер Хорн, вам звонят из Канады. — Это наш звонок? — поинтересовался специальный агент ФБР. — Да, да, это наш звонок, — испуганно, дрожащим голосом произнес Бенжамин Хорн. — Вы не слишком то пунктуальны, мистер Купер. — Почему не слишком пунктуален? По моему, я пришел секунда в секунду, мгновение в мгновение. Так что ко мне с вашей стороны, мистер Хорн, никаких претензий быть не может.
Владелец кабинета нажал на кнопку телефонной связи, переводя разговор на громкоговоритель. Из динамика послышался резкий, несколько скрипучий мужской голос: — Бенжамин Хорн, вы готовы продолжать игру? Хорн пытливо взглянул на Дэйла Купера. Тот кивнул головой и губами произнес только одно слово. — Одри.
Его по движению губ прочитал Бенжамин Хорн. Он склонился над телефонным аппаратом. — Я хочу поговорить со своей дочерью, — как можно решительнее произнес Хорн. — Подождите до вечера, — раздалось из динамика. — А теперь слушайте внимательно, и если у вас слабая память, то лучше запишите.
Бенжамин Хорн схватил ручку с золотым пером и принялся записывать. — Сегодня вечером вы пересечете границу в пяти милях на запад от старого форта. Вы попадете к бару «Колумбия». За этим баром находится заброшенная площадка детского аттракциона. Вы должны будете прийти туда и оставить чемодан с деньгами у карусели, рядом с фигуркой безголовой лошади. Вы меня поняли? Вы меня поняли, слышите? — Да, да, — закричал в микрофон Бенжамин Хорн. — И еще. Все это должно произойти в полночь, и вы должны быть один. — Хорошо, я пошлю своего представителя. Бенжамин Хорн хотел еще что то услышать, но из динамика раздались гудки.
Дэйл Купер внимательно следил за каждым суетливым движением хозяина кабинета. Он постукивал губной гармошкой себя по колену и пытливо смотрел на Бенжамина Хорна.
Тот выпрямился, одернул полы пиджака, достал из внутреннего кармана толстую гаванскую сигару, сунул ее в рот. Он явно пытался скрыть волнение, охватившее его. — Ну что ж, все понятно, — сказал Дэйл Купер. — Неужели? Неужели вам все понятно? — засуетился Бенжамин Хорн и принялся открывать замки тяжелого черного кейса.
Наконец, он справился с этой задачей, развернул его к Дэйлу Куперу и поднял крышку. — Посмотрите сюда, специальный агент. — Я вижу. — Все банкноты, как мы и договаривались, подобраны по сериям.
Сверху на толстых пачках купюр лежала короткая записка Бенжамина Хорна. Дэйл Купер успел ее прочесть. Он прикоснулся кончиками пальцев к кейсу и защелкнул замочки на его крышке. — Запомните, специальный агент, жизнь моей дочери теперь только в ваших руках.
Дэйл Купер небрежно кивнул головой и положил свою руку на черный кейс. Без дальнейших разговоров он снял его со стола и направился к двери.
Бенжамин Хорн нервно прошелся по кабинету. По нему было видно, что он сильно волнуется. Но было трудно понять, из за чего он так беспокоен: то ли из за того, что его дочь Одри находится в опасности, то ли из за того, что ему пришлось расстаться со ста двадцатью пятью тысячами долларов.
В двери специальный агент ФБР Дэйл Купер резко обернулся и прежде чем щелкнул замок, бросил: — Самое главное, чтобы вы сейчас не отходили ни на минуту от телефона. Вам ясно?  и не дожидаясь ответа, специальный агент ФБР удалился.
Бенжамин Хорн еще долго стоял, прислушиваясь к четким шагам Дэйла, гулко звучащим в длинном коридоре офиса. — Хэнк, я надеюсь, ты все слышал? — громко сказал Бенжамин Хорн.
Открылась фальшивая панель, и из за нее вышел Хэнк. Он был одет в черную куртку.
Хэнк недовольно посмотрел на дверь, через которую несколько мгновений тому ушел специальный агент ФБР с чемоданом, наполненным стодолларовыми банкнотами. — Хэнк, ты все понял? — Да, мне кажется, я все понял. Есть какие нибудь указания? — Конечно, есть. Выслушай меня. — Слушаю, — сказал Хэнк. — Так вот. Ты пойдешь за ним, — Бенжамин Хорн показал рукой в сторону двери. — Зачем? — Меня очень волнует один вопрос. — Какой? — Я хочу, чтобы и деньги и специальный агент ФБР попали по назначению. — А как же Одри? — поинтересовался Хэнк. — Одри? Одри ты привезешь сам, — Бенжамин Хорн вытащил из кармана дорогую зажигалку, щелкнул ей.
Вспыхнул желтый огонек. Бенжамин Хорн долго раскуривал уж, было погасшую сигару. Наконец, раскурил, блаженно затянулся и устроился в кресле за столом. — Послушайте, а разве не Купер должен привезти к вам Одри? — Купер? — ехидно улыбнулся Бенжамин Хорн, не выпуская сигару изо рта, — Купер, дорогой мой, сюда больше никогда не вернется. — Не вернется? — изумился Хэнк. — Никогда, никогда он сюда не вернется. — Д а а, ну и дела, — протяжно проговорил Хэнк. — Ничего, я тебе плачу немалые деньги и думаю, что со всем ты сможешь справиться один, а Хэнк?  Бенжамин Хорн повернул голову и пристально глянул в лицо Хэнку.

0

27

Тот как то сразу подобрался, его лицо сделалось суровым. — Так что, Хэнк, запомни. Ты должен будешь привезти сюда и мою дочь Одри и мои деньги. А денег — сумма приличная. Повторю тебе, чтобы ты запомнил: там, в черном кейсе, сто двадцать пять тысяч долларов. А это, как ты понимаешь, деньги немалые. — Я понимаю, что сто двадцать пять тысяч — это нормальные деньги. — Ну, вот и хорошо, если ты понимаешь такие простые вещи.
Когда за Хэнком захлопнулась потайная дверь, Бенжамин Хорн нежно, двумя пальцами, извлек из внутреннего кармана пиджака голубую бумажку банковского чека. Он бережно развернул ее, поднес к самым глазам и прошептал: — Пять миллионов долларов. Пять миллионов… не больше и не меньше. Всего пять миллионов. Как приятно держать такую бумажку у сердца. И это всего за один день. Совсем, даже неплохо, — Бенжамин Хорн глубоко затянулся гаванской сигарой, открыл потайную шуфляду своего стола и спрятал туда банковский чек.

Когда над Твин Пиксом окончательно спустились сумерки и густая темнота залила город, в домах зажглись огни. По темной улице, лишь местами освещенной фонарями, пробежала Донна. Она остановилась у калитки дома Палмеров, не нажимая звонка, толкнула ее и вбежала в дом.
В прихожей ее уже поджидала Мэдлин. — Тише, тише, — давай, скорее, поднимемся ко мне.
Девушки, осторожно ступая, чтобы не шуметь, поднялись на второй этаж в комнату Мэдлин. Племянница Палмеров еще раз высунулась за дверь, посмотрела по сторонам, не видели ли ее дядя или тетя. Наконец, удостоверившись, что все в порядке, она закрыла дверь и замкнула ее на ключ.
Донна присела возле стола, Мэдлин  напротив нее. — Знаешь, Донна, я, честно говоря, не очень поняла по телефону, чего ты от меня хотела. — Мэдлин, я узнала кое что важное. Помнишь, я рассказывала о Гарольде Смите? — А, это тот, который назвался стариком? — Конечно, странный молодой человек. На маршруте Лоры, в программе «Обеды на колесах» только он один молодой, все остальные — старики. — Ну, так и что? — пожала плечами Мэдлин. — А дело в том, что он очень странный молодой человек. Раньше мне такие не попадались. — Он что, пристает к тебе? — изумилась Мэдлин. — По моему, раньше ты отзывалась о нем хорошо. — Да нет, не в том дело. Понимаешь, Мэдлин, он прячет в своем доме очень странные вещи. — Донна, и в нашем доме есть множество странных вещей, которые просто лень выкинуть. — Да нет, у него слишком уж странные вещи. — Какие, например? — Ну, во первых, он выращивает орхидеи. Представляешь, у него не дом, а целая оранжерея. В его доме так влажно и жарко, что там невозможно находиться. — Это и в самом деле странно. Но при чем тут я? — изумилась Мэдлин. — Дело в том, — зашептала Донна, — что Гарольд Смит держит у себя дома дневник Лоры Палмер.
Последние слова Донна произнесла чуть слышно, но Мэдлин от них вздрогнула. — Дневник Лоры? — изумилась она. Но ведь дневник был тут, дома. Мой дядя передал его агенту ФБР. — Да нет, я же говорю тебе, у него совсем другой дневник. Наверное, Лора вела два: один для тех, кто мог случайно заглянуть в него и другой, уже совсем тайный — только для самой себя. — А как же он очутился у Гарольда? — спросила Мэдлин. — Вот этого я не знаю. — Так что ты хочешь? — Дневник нужно украсть. — Украсть? — А что. Нам не привыкать. Кассету же мы украли? — Ну, знаешь, подруга, потом посадили в тюрьму Джозефа, а доктор Джакоби попал в больницу. — Думаю, до этого не дойдет, Донна открыла сумочку, извлекла из нее сложенный вчетверо лист бумаги, развернула его на столе. — Что это такое? — Мэдлин с интересом рассматривала начерченный на бумаге план. — Это дом Гарольда Смита. Вот тут у него растут орхидеи. Видишь, больше половины дома занимают. Я даже не знаю, есть ли у него где нибудь спальня, кухня… Это очень странный дом. Знаю только гостиную. Вот, — Донна обвела пальцем вокруг большого прямоугольника, начерченного нетвердой рукой на листе бумаги. — И что? — спросила Мэдлин, — ты хочешь совершить кражу именно сегодня? — Мы должны действовать без промедления. Ведь Гарольд догадывается, что дневник слишком уж меня заинтересовал и может его перепрятать. — Я еще как то не решилась, — сказала Мэдлин. — Ну ладно, ты мне расскажи все по порядку, может я и соглашусь. — Нет, Мэдлин, если ты не согласишься, я не буду тебе рассказывать. И тогда стану рассчитывать только на себя, и успех будет минимальным, — Донна сделала вид, что собирается складывать план.
Любопытство Мэдлин взяло верх над осторожностью. Девушка согласно кивнула головой. Но чтобы придать еще больше убедительности своим словам, Донна прикрыла план, нарисованный ее собственной рукой и посмотрела на подругу. — Знаешь, Мэдлин, все таки Лора — твоя сестра, а не моя. — Да, она моя сестра. — Ну вот, видишь, она твоя сестра и тебе придется сделать все, чтобы дневник оказался в наших руках. — Да, но она и твоя подруга. — Я тебе об этом и говорю, ведь действовать ты станешь не одна. Я в это время буду стараться отвлечь Гарольда Смита. — А как? Как ты это сделаешь, а? — поинтересовалась Мэдлин. — Давай по порядку, как договаривались. Я тебе сейчас все объясню и покажу. Но только обещай, что не передумаешь. Скажи, что ты согласна.

0

28

Мэдлин на какое то время задумалась. Ей очень не хотелось вновь совершать кражу. Она прекрасно помнила, как посадили в полицейский участок Джозефа, и чем их ночной визит кончился для Джакоби. Но Донна говорила настолько убедительно, а в ее словах звучала такая просьба, что Мэдлин молитвенно произнесла: — Клянусь, что я не подведу, — и подняла вверх два пальца. — Ну, вот и хорошо, значит, мы договорились обо всем. — Конечно, договорились, рассказывай дальше. Донна вновь развернула листок бумаги и принялась указательным пальцем с длинным наманикюренным ногтем водить по бумаге. — Вот здесь, видишь, Мэдлин? — Да, вижу. — Вот здесь у него стоит книжный шкаф, вернее, это даже не шкаф, а стеллаж со шкафом внизу и где то справа…— Где, где, покажи…
Мэдлин начертила ногтем крестик. — Где то вот здесь, справа, должна находиться какая то ручка или деревянная панель, на которую Гарольд нажимает. А в этом шкафу — тайник. — Тайник? — изумилась Мэдлин, откуда может быть тайник у этого парня? — Я тебе говорю, я точно знаю, что у него есть тайник. Он поворачивает эту ручку и тайник открывается. Помнишь, я тебе как то рассказывала о том, что хотела вытащить письмо? — Ты мне ни о каком письме не говорила. — Ну ладно, может быть, я хотела тебе рассказать, но не рассказала. Я однажды хотела вытащить письмо. Оно меня очень заинтересовало. Оно торчало из под книг, но мне тогда это не удалось, потому что я не знала, как открыть тайник. — Но теперь то ты знаешь? — Конечно, знаю. Вот здесь, справа, я тебе уже второй раз повторяю, есть ручка или накладка. Ручку надо повернуть или нажать на накладку и тогда тайник откроется. Знаешь, Мэдлин, у него там очень много одинаковых блокнотов, на которых Гарольд записывает всякую ерунду. — У него? Блокноты? А зачем он это делает? — Ну как тебе сказать… Он, вроде бы, кроме цветов увлекается еще и литературой. — А а а. Это как твоя сестра? — Да я не знаю, мне не приходилось читать, о чем он там пишет. — Ну, скорее всего, такую же ерунду. Списывает из хороших книжек цитаты, а потом зачитывает таким глупым девушкам как ты, Донна. — Нет, Мэдлин, подожди, сейчас разговор не об этом. Так вот, все блокноты Гарольда очень похожи друг на друга. Они одинаковые. — Хорошо, я поняла, они все одинаковые. Но как же я найду дневник Лоры? — А вот дневник Лоры  совсем другая книга. Она в кожаной обложке и на ней блестящие медные замочки. Он небольшого формата. — Какого? — Ну вот, примерно, такого, с ладонь или чуть больше, Донна показала руками какого, примерно, размера дневник Лоры Палмер. — Ты поняла? — А как я попаду в дом? — Вот об этом мы с тобой сейчас и будем говорить. — Послушай, Донна, но ведь его как то нужно будет выманить на улицу и только потом можно будет проникнуть в гостиную? — Его не надо никуда выманивать. На улицу он вообще ни за что не выйдет, — Донна взяла массажную щетку и принялась расчесываться.
Мэдлин с завистью посмотрела на прическу своей подруги, на ее густые пышные волосы. — Так вот, Мэдлин, я возьму с собой карманный фонарь и через окно дам тебе сигнал, когда можно входить, когда Гарольд будет чем то занят в своей оранжерее. Во всяком случае, я попытаюсь его отвлечь. — Знаешь, Донна, а мне казалось все время, что этот Гарольд тебе нравится. — Гарольд? Мне? — скептично произнесла Донна, продолжая прихорашиваться. — Перестань притворяться. — Вообще то, знаешь, он мне даже чем то и нравится. Но это несколько другое. — Что ты хочешь сказать, Донна, что значит другое? — Ну, как, понимаешь, я еще не могу тебе ответить ни этот вопрос четко и ясно. Я еще сама не сформулировала свое отношение к этому странному парню. — Нет, Донна, ты скажи, нравится тебе этот парень или нет? Честно скажи. — Гарольд, Гарольд, — несколько раз произнесла Донна, — ты знаешь…— Он тебе нравится. Он тебе нравится больше чем Джозеф? — Джозеф? А зачем ты их сравниваешь? — Я просто не знаю, с кем его можно сравнить. Я же никогда его не видела. — Если тебе повезет, то ты увидишь его через окно. И может быть, он тебе тоже понравится. — Понравится? — изумилась Мэдлин, — но ведь мы… ведь я должна буду украсть у него дневник, заняться воровством. — Ну и что. Главное, не бойся. Ведь дневник нужен для того, чтобы помочь разобраться в смерти твоей сестры и моей подруги, не правда ли? — Правда, конечно, правда. Мне так жаль Лору. — Вот видишь, тебе жаль Лору. И мне ее очень жаль. И мы с тобой хотим разобраться, помочь шерифу и этому… из Вашингтона. — Ай, Донна, этот специальный агент меня совершенно не интересует. — Но почему? Мне кажется, он очень привлекательный мужчина и в Твин Пиксе таких нет. — Ну да. В Твин Пиксе таких нет, но знаешь… — Мэдлин уже хотела сказать, что в Твин Пиксе ей больше всего нравится Джозеф, но тут вспомнила об отношениях Донны, и Джозефа и это ее удержало. — Послушай, Донна, — зашептала прямо в ухо своей подруге Мэдлин, — так ты мне все таки расскажи подробнее об этом Гарольде. Ты можешь не говорить, нравится он тебе или нет, можешь не отвечать на этот вопрос. Ты просто расскажи, что он из себя представляет. — Что из себя представляет Гарольд Смит? Я же тебе говорила, он разводит орхидеи. Они очень красивые и какие то трогательные и…— Ну ладно, не надо о цветах, ты мне расскажи о парне. — Мэдлин, иногда мне кажется, что он какой то не настоящий, что он не взрослый… Даже не взрослый, а какой то маленький. Он мне напоминает сказочных героев, таких, какими нас пугали в детстве, помнишь? — Меня никем не пугали в детстве. — Хорошо, тебя не пугали. Но представь себе маленького карлика со слабым вкрадчивым голосом. Представила? — Подожди, Донна, я пытаюсь. Представляю… маленький такой… карлик. — Так вот, иногда мне кажется, что этот карлик, хотя он никакой и не карлик, а вполне нормальный парень — выше среднего и даже симпатичный, но иногда мне кажется, что он — карлик. У него бывает временами тихий вкрадчивый голос и такие странные движения, что я, честно тебе скажу, пугаюсь, хотя стараюсь не показывать ему свой испуг. — Донна, а ты с ним целовалась? — Да что ты, Мэдлин, честно тебе скажу, никогда не целовались. Но возможности, поверь, у меня были. — Конечно, верю. — Так вот. Он, в общем то, дружелюбный парень, но он никогда не отдаст дневник Лоры. Это я прекрасно понимаю. — Подумай, а как этот дневник попал к нему?  поинтересовалась Мэдлин. — Хм, если бы я знала… Скорее всего, Лора ездила по маршруту «Обеды на колесах» и часто с ним встречалась. Может, он что то для нее сделал, может, они часто о всяком разговаривали, и Лора решила подарить ему свой дневник. Или, скорее, не подарить, а спрятать у него, чтобы никто никогда не нашел. — А зачем ей прятать этот дневник? — Зачем? Может быть, там, скорее всего так оно и есть, написано что то очень важное, что то, что поможет нам разгадать, почему погибла Лора. — Так если мы украдем это дневник, то узнаем тайну смерти Лоры? — воскликнула Мэдлин. — Ну, конечно же, конечно. Зачем же тогда мы все это затеваем? Зачем же мы тогда полезем в чужой дом воровать? — Хорошо, Донна, я согласна. Мы обязательно должны проникнуть в дом и выкрасть Лорин дневник. И если в нем будет что нибудь важное, нам нужно будет пойти к шерифу и показать ему. — К шерифу? — произнесла Донна, — ты знаешь, идти в полицию мне не очень хочется. У меня не очень приятные впечатления от полицейского участка. — Ну конечно, ведь ты ходила туда проведать Джозефа, а я там никогда не была. — Боже, зачем тебе туда ходить? Это совсем не интересно. — А знаешь, Донна, если бы в полицию забрали моего парня, я обязательно пошла бы к нему на свидание. Я бы обязательно припала к решетке камеры и поцеловала его. — Что? — как бы не поняла Донна, — ты бы поцеловала его? — Конечно, поцеловала. И очень сильно.

0

29

Донна на мгновение задумалась. Она вспомнила свое свидание с Джозефом, вспомнила тот деланный поцелуй, свое поведение и ей стало немного стыдно. Она вспомнила взгляд Джозефа, когда парень смотрел на нее сквозь толстые стальные прутья. — Я думаю, Мэдлин, что у тебя будет еще возможность побывать в полицейском участке, хотя лучше бы ни тебе, ни мне, ни Джозефу туда не попадать. — Да, — призадумалась Мэдлин, — после того, что мы с тобой задумали, еще не известно кто к кому будет ходить на свидание. Быть может, мне придется смотреть из за толстых стальных прутьев. — Тогда я приду и поцелую тебя, — просто ответила Донна, — крепко накрепко, так что не расстраивайся. Можешь решаться на воровство. — Ну ладно, тогда, если мы все решили, стоит приступать к делу.

Глава 8

Дождливая ночь за канадской границей. — Жан Рено любит кормить Блэкки клубникой прямо с лезвия ножа. — Репетиция убийства Дэйла Купера. — Черная Роза не всегда расплачивается за наркотики, иногда она их и крадет. — Нэнси — прилежная ученица Жана Рено, Что видится во сне Одри Хорн? — Маленькая рыбка, которая умеет широко открывать рот. — Помощник шерифа Энди Брендон отвечает на телефонные звонки: здоровье кобеля, икрометание форели и другие тонкости службы Люси. — Офицер Брендон безмерно счастлив  в нем целый город.

А за канадской границей все так же ярко и призывно горела вывеска казино «Одноглазый Джек». Чуть слышно потрескивали под дождем неоновые трубки, все так же загорались и гасли ярко раскрашенные лампочки.
На втором этаже казино, в кабинете Блэкки сидели двое: сама хозяйка — Черная Роза и Жан Рено. Перед ними на столе стояло блюдо, полное свежей клубники. Казалось, ягоду только что сняли с грядки, хотя ее и доставили в Твин Пикс на самолете из Флориды пару дней назад.
Мужчина сбросил свой пиджак и остался в светло голубой рубашке. Черная Роза криво улыбнулась и выдвинула ящик стола. — Эй, подожди, я сам, — сказал Жан, — механические приспособления не любят женских рук.
Он достал из шуфляды сложную конструкцию, состоящую из двух кожаных ремней с застежками, станины и выкидного острого лезвия. Он положил руку на стол и принялся прикреплять к левой руке ремни. Но управиться одной рукой Жану было неудобно, и он кивнул Черной Розе: — Эй, Блэкки, помоги, пожалуйста. — Ты же отказывался. — Да нет, теперь я передумал. Все таки, Блэкки, без тебя я как без рук.
Блэкки подошла к нему со спины, склонилась и укусила за мочку уха. — Эй, Блэкки, только не сейчас. Ты видишь, какое острое лезвие, я могу порезаться. — Да, Жан, колоть других лезвием ты не боишься, а пустить себе капельку крови из пальца страшно. — Да, Блэкки, это совсем разные вещи, резать других и резать себя. — Хорошо, Жан, сейчас я тебе помогу, — Блэкки перегнулась через него и привычным движением туго затянула кожаные ремни, аккуратно заправив рукав рубашки. — Ну, все, — Жан Рено принялся сгибать и разгибать руку, — теперь не слетит. Ты, Блэкки, молодец, но мне все таки кажется, что ты затянула туговато. Это все же не манжет тонометра. — Ну ладно, Жан, как хочешь, могу расслабить. Блэкки так же быстро, как и застегнула, ослабила ремни на одно деление. Жан Рено принялся напрягать и расслаблять руку. — Вот теперь совсем другое дело. Теперь то, что надо. Я даже не чувствую, что у меня на руке что то есть.
Блэкки уселась рядом с Жаном за стол и взяла двумя пальцами, манерно отставив мизинец, ягоду. Она высунула свой длинный острый язык, положила клубнику на кончик и игриво посмотрела на Жана. Но тому было не до развлечений. Он поднял руку и несколько раз согнул в локте. — Смотри сюда, Блэкки. — Я смотрю, конечно, это очень интересно.
Жан Рено щелкнул приспособлением, и тонкое острое лезвие вылетело из ножен. Жан правой рукой нажал на кнопку, и лезвие со щелчком влетело обратно в небольшой блестящий цилиндр. — Смотри, как все это будет. — Как? — поинтересовалась Блэкки. — Я подхожу к этому мистеру Куперу, он протягивает мне руку, вот так. — Вот так? — изумилась Блэкки, глядя на то, как Жан вытягивает вперед левую руку. — Да, вот так. Я принимаю из его рук чемодан с деньгами, а потом делаю легкое движение. — Ну, делай, делай, я слежу.
Жан прикоснулся к кнопке механизма. Лезвие со щелчком вылетело и проткнуло две больших сочных ягоды. — Вот и все. Купер падает замертво, — Жан снял со сверкающего лезвия ягоду и протянул ее Блэкки. — Угощайся, я тебе дарю эти райские плоды.
Женщина взяла ягоды, придирчиво осмотрела отверстие в них и довольно заулыбалась. — Послушай, Жан, а ты многих уже зарезал вот этим своим ножом? — Подобные вопросы, Блэкки, не задают. Я же не спрашиваю у тебя, сколько ты зарабатываешь? — Да, — изумилась Блэкки, — а что, ты зарабатываешь и убийствами? — Как тебе сказать… если ты будешь много спрашивать, то я могу продемонстрировать действие этого механизма на тебе, — Жан криво улыбнулся и развернулся к Блэкки. — Эй, нет. Нет нет, я не хочу напороться на эту очень острую железку. — Вот и я думаю, что ты не хочешь на нее напороться. Тогда не задавай глупых вопросов. Ведь ты не журналист, я — не преступник, и я, пока еще, не в камере смертников, а ты, Блэкки, не работаешь в Вашингтон Пост. — Слава богу, что я работаю не в Вашингтон Пост, а в казино. — Вот вот, слава богу, — Жан Рено двумя пальцами старательно протер лезвие выкидного ножа, а потом сладострастно облизал пальцы. На его губах поблескивали капли, клубничного сока. — Жан, меня, кроме этих райских плодов, интересует еще один маленький вопрос…— Так задай его. — Жан, мне бы хотелось знать, что будет с Бенжамином Хорном, с этим идиотом. — С Бенжамином Хорном? — Жан посмотрел на Блэкки, — мне кажется, его роль на этом в «Одноглазом Джеке» закончится, а? Тебе нравится мое предложение?

0

30

Блэкки жадно пожирала клубнику. — Да, такой ответ меня устраивает. — Ну вот, видишь, как хорошо мы с тобой поговорили. — Действительно, на этот раз мы с тобой разговариваем миролюбиво, не то, что раньше. — Ну что ж, на все свое время: время разбрасывать камни и время собирать их. — О, какой ты умный, Жан. — Знаешь, Блэкки, иногда неплохо почитать книги. — Эта книга лежит на каждой тумбочке, даже в маленьких провинциальных гостиницах, не говоря уж о моем публичном доме. Где ты ее читал? — Блэкки, если ты будешь приставать ко мне с глупыми вопросами, я не посмотрю на то, что мы очень давно с тобой знакомы и на то, что мы с тобой нормально сотрудничаем. Тебе все ясно? — Да, Жан, мне ясно, — Блэкки забросила в рот очередную крупную ягоду. — Жан, еще один маленький вопрос. — Блэкки, ты меня уже утомила своими вопросами. — Когда умрет его маленькая дочь? — Чья? — Как это чья? Дочь Бенжамина Хорна, эта маленькая проститутка. — А, ты говоришь об Одри? — Конечно, о ней.
Жан поднялся из за стола, любовно оглядел приспособление на своей руке, потом потрогал кобуру револьвера под мышкой. — Послушай, Блэкки, мне кажется, что ты очень любишь хорошо приготовленные бифштексы, не правда ли? — Конечно, люблю. — Но ведь тебя не интересует, кто и как их зажаривает? — В общем то, нет. — Так вот, тогда и не задавай подобные вопросы. Блэкки, к делу надо относиться очень серьезно, — Жан Рено обнял Блэкки за плечи левой рукой, той, на которой красовалось приспособление с острым выкидным лезвием.
От этого движения Блэкки немного передернуло. Ей стало не по себе. Она щекой ощутила прикосновение холодного металла. — Так как, все таки, Жан, ты собираешься с ней покончить? — Voila, — по французски ответил Жан и показал правой рукой на маленький поднос, где лежали шприц, жгут для перетягивания вен и несколько порций героина.
В этот момент в дверь постучали. — Этим? — изумилась Блэкки. — Конечно.
Жан набросил на плечи пиджак с замшевыми наплечниками и направился к двери. Блэкки посмотрела на поднос. Пока Жан шел к двери, она стащила одну упаковку героина и сунула в карманчик своего яркого клетчатого пиджака. Обрадованная тем, что ей досталась порция наркотика, тем более, ей не пришлось за него платить, Блэкки довольно улыбнулась.
Черная Роза направилась к выходу из своего кабинета. В двери она столкнулась с младшей сестрой Нэнси. Та едва заметно кивнула Блэкки и прошла к Жану. — Ну, как там наша маленькая девочка? Спит? — поинтересовался Жан Рено.
Блэкки улыбнулась его словам. — Знаешь, она сейчас, как ты любишь говорить, Жан…— Ну, скажи, как я люблю говорить, ведь ты уже выучила все мои фразы. — Жан, мне больше не у кого учиться. Ты — мой единственный учитель. — Так что там с нашей маленькой девочкой? — Она находится в сонном царстве, — Нэнси сладко и приторно улыбнулась.
Эта улыбка очень понравилась Жану Рено. Он обнял Нэнси за талию и увлек к низкой кушетке. — Иди, иди сюда, моя маленькая птичка, — проговорил Жан Рено, укладываясь на кушетке. — Иди сюда, присядь.
Нэнси послушно уселась рядом с ним.
Он положил свою руку ей на колено, приподнял подол юбки и скользнул по бедру в черном шелковом узорчатом чулке. — О, — сказал он, — какой красивый чулок. — Да нет, Жан, это просто очень красивая нога. — И действительно, нога очень даже ничего, — рука Жана нащупала ремни, к которым был прикреплен стальной стилет. — Да, очень даже ничего, особенно мне нравится твое бедро, Нэнси.
Жан вытащил стилет и повертел перед глазами. — Милая игрушка, не правда ли, Нэнси? — Но эта моя игрушка предназначена для очень серьезных целей. — Что ты говоришь! Для серьезных целей? Ты, маленькая Нэнси, будешь играть ножиком? — Конечно, Жан, ведь ты меня всему научил. — Да, ученица из тебя получилась. Пожалуй, ты одна из лучших, кто прошел мою школу.
Монитор, который стоял у кушетки, показывал лицо спящей Одри. — Так ты говоришь, наша маленькая девочка спит? Она находится в сладкой сказке? — Да, она уснула. Я сделала ей укол. — Ты? Ты даже научилась делать укол? — Ну конечно, Жан. — Очень хорошо, Нэнси. Наша девочка сейчас спит и видит подводное царство, колышущиеся водоросли, загадочных рыб, — мужчина поглаживал бедро женщины, и та сладострастно закатывала глаза и облизывала губы. — Послушай, Жан, ты целый день вертишься с этой Блэкки. Я целый день тебя ждала. — Ничего, Нэнси, сегодня ночью мы отыграемся, — Жан поводил перед глазами Нэнси остро отточенным стилетом, — сегодня ночью мы решим все наши вопросы, поверь мне.
Он обнял Нэнси за шею, привлек к себе и острием стилета провел по ее шее. Провел едва слышно. От прикосновения острой холодной стали, Нэнси вздрогнула, и еще теснее прижалась к груди Жана Рено. — А теперь, Нэнси, поцелуй меня, и поцелуй как можно сильнее.
Нэнси широко открыла рот и буквально прилипла к губам Жана Рено. Она вздрагивала, просовывала свой язык ему в рот. Жан поглаживал Нэнси по плечам, его рука скользила по ее спине. — Неужели сегодня ночью — все… Неужели мы разберемся с Блэкки? — Ну, давай сейчас не будем говорить о работе. — Да, давай не будем, Жан. — Снимай это свое чертово платье. Я хочу, чтобы ты осталась только в шелковых чулках, и чтобы больше на тебе ничего не было. — Хорошо, как скажешь. Но сегодня вечером мы решим все вопросы. — Все вопросы мы решим уже сейчас… уже сейчас, — Жан принялся помогать Нэнси стаскивать через голову платье.
Нэнси игриво не позволяла ему этого сделать, она вновь прилипла к мужчине.
Наконец, отдышавшись после поцелуя, тот сказал: — Ну, Нэнси, ты такая маленькая, а умеешь так широко раскрывать рот. — Но ведь я же рыбка из подводного царства, а рыбы очень широко умеют открывать рот, — она вновь впилась в Жана.
Тот, казалось, уже был и не рад своей затее, но отступать ему не позволяло самолюбие. Он вновь опустился на кушетку и отстранил от себя Нэнси. — Ну ладно, ты сначала походи передо мной вот так, в одном белье, а я посмотрю, — и Жан принялся смотреть на то, как Нэнси, покачивая бедрами, ходит по комнате.
Его взгляд недолго был прикован к полуобнаженной женщине. Жан Рено снова посмотрел на монитор. Одри все так же неподвижно лежала на кровати.
«Интересно, а что, в самом деле, Одри видит во сне?» — подумал он. Но Жан не любил долго задерживать свое внимание на чем нибудь одном, если это не сулило развлечения и поманил к себе пальцем Нэнси. — Ну, все, хватит, иди теперь ко мне.
Нэнси лениво опустилась подле Жана на кушетку, и мужчина притянул ее к себе за руки.

Несмотря на позднее время, в полицейском участке Твин Пикса работа была в полном разгаре. За перегородкой, которая отделяла приемную шерифа от холла, сидел офицер Брендон. Перед ним красовалась медная табличка, на которой белыми буквами было написано: Люси Моран. Энди так и не догадался заклеить ее хотя бы листком бумаги. И все, кто не проходил мимо, старались спрятать свои улыбки, настолько имя Энди Брендона связалось в участке с секретаршей шерифа.
Брендон старательно выполнял работу секретарши.
Как и подозревали Люси, девушка из агентства так и не явилась, и поэтому Брендону предстояло еще неизвестно, сколько сидеть на телефоне и отвечать своим высоким голосом, который звонившие обычно путали с женским.

0

31

Брендон прямо таки запутался в том, кому и когда нужно позвонить, кому и что нужно передать. Каждый телефонный звонок, пусть даже ошибочный, Брендон записывал на маленький листик бумаги и приклеивал липкой лентой к стеклянной перегородке.
Сам офицер напоминал рождественскую елку, потому что места на стеклянной перегородке уже не осталось, и Брендон принялся прикреплять листки бумаги к своей форменной рубашке. — Алло, — офицер Брендон схватил трубку.
Твердый мужской голос произнес: — Скажите, пожалуйста, я уже 15 минут ожидаю скорую ветеринарную помощь. Моему кобелю очень плохо. — А вы знаете, куда звоните? — Да, я знаю.
Офицер Брендон напряженно думал. — Так когда, черт побери, наконец, приедет этот ветеринар? — Ветеринар? Я не знаю, когда приедет ветеринар, — изумился Брендон. — Так зачем же вы тогда сидите за телефоном? — негодовал мужчина на другом конце провода, — вы что, за что вам платят деньги, если вы секретарь? — Я? Я — офицер Брендон. — Офицер? — изумился мужчина, — тогда какого черта вы сидите и не можете отдать приказ, чтобы ветеринар ехал как можно скорее. Моему кобелю очень плохо. — Извините, извините, — ответил Брендон, — а что с вашим кобелем? — Да какая разница, что с моим кобелем. Моя жена уже несколько минут нервничает и скандалит. Кобель подавился рыбьей костью. — А а, — обрадовался Брендон, — тогда вам нужно вызвать ветеринара. Одну минуту, я сейчас скажу вам номер ветеринара…— Какого черта ветеринара? Я с кем разговариваю? — Вы разговариваете с шерифом Твин Пикса, вернее, с помощником шерифа  офицером Брендоном. — Извините, извините, — послышался испуганный мужской голос, — извините, извините, — в трубке раздались короткие гудки.
«О, черт, еще этот ветеринар. Уже было общество рыболовов, которое ошиблось номером, уже был страховой договор, который я, почему то должен подписывать, и как это Люси со всем справляется? Как она умудряется отвечать на эти дурацкие звонки?»
Офицер Брендон прижал телефонную трубку к аппарату. Но тут резко и пронзительно зазвонил соседний телефон. — Шериф Твин Пикса Гарри Трумен вас слушает. Извините, не шериф, а помощник шерифа офицер Брендон вас слушает, — из трубки послышались короткие гудки. — О, слава богу, хоть не рассказывали мне про кобелей и про икрометание форели,  громко выругался Брендон.
Не прошло и минуты, как вновь зазвонил телефон. Брендон неохотно потянулся к трубке и взял ее. — Алло. — Люси, здравствуй, это ты? — мужчина говорил медленно и вкрадчиво. — Что? — высоким голосом ответил Брендон. — Люси, как твои дела? — послышалось из трубки. — Мои дела отлично, — громко закричал Брендон, — идите вы все к черту со своими звонками! — А почему вы кричите? Это звонит портной Люси. Она заказывала костюм и сегодня должна его забрать. — Извините, извините, насчет костюма Люси мне ничего не говорила. — Так вот, передайте Люси, ее костюм готов и она может забрать его когда угодно. — Хорошо, передам.
Брендон вытер вспотевший лоб и принялся записывать на карточке послание к Люси.
Он записал и сунул бумажку под стекло. — Алло, это Энди? — послышалось из трубки. — Да, это Энди. — Позовите, пожалуйста, моего мужа, он должен быть где то рядом. — Ваш муж, рядом со мной? — Энди огляделся по сторонам, но никого в приемной не было. — А кто ваш муж? — Мой муж — Майкл. — Майкл? Извините, миссис, у нас Майкл не работает. — Как не работает? Он же уже пять часов, как ушел на работу и должен мне позвонить…— Ну, знаете, миссис, может, он еще и позвонит. — Энди, зачем вы меня разыгрываете? Позовите, вам же не сложно. Отойдите от стойки и позовите моего мужа. Он где нибудь на кухне. — Миссис, вы знаете хоть куда звоните? — Конечно, знаю. Энди, пожалуйста, не разыгрывай меня, мне надоело ждать. — Да, я Энди, но, скорее всего, не тот, какой вам нужен. — Да мне все равно, какой ты там Энди. Может, ты уже порядочно выпил? — Я? Выпил? — изумился Брендон. — Вы звоните в полицию. — Ой, Энди, перестань, какая может быть полиция в ресторане? — Вы звоните в полицейский участок, в приемную шерифа. — Ну и хорошо, пускай себе в приемную, пускай ты будешь Энди, офицером, но все равно, оторви свою задницу от стула, поднимись и позови Майкла. — Послушайте, миссис, какого Майкла вам надо? — Моего мужа, Энди, не разыгрывай меня, ведь вы же еще вчера были у нас в гостях и ели пирог с корицей. — Я? У вас в гостях? Да я вчера…— Энди, хватит разыгрывать, позови Майкла. — Миссис, вы звоните в полицию и разговариваете с помощником шерифа Брендоном, понимаете? — Энди, если ты не прекратишь выдуриваться, то я расскажу обо всем Майклу, и он рассердится.
Энди не выдержал и бросил трубку. Но телефон тут же зазвонил. — Полицейский участок, шериф Твин Пикса Энди Брендон вас слушает…— Энди, с каких это пор ты стал шерифом, тебя что, повысили? — Алло, а кто это говорит. — Это говорит судья Клинтон. — О, ваша честь, извините, это офицер Брендон. Я тут дежурю, а шериф куда то вышел. — Так вот, офицер Брендон, скажите шерифу, чтобы он мне завтра обязательно позвонил. Я очень буду ждать. — Хорошо, хорошо, ваша честь, я обязательно передам ему.
Энди схватил очередной листок бумаги и принялся записывать то, что ему сказал судья Клинтон. Потом он очень долго искал место, куда прилепить записку, чтобы не забыть, потом передать ее шерифу.
«Господи, как здесь работает Люси? Можно сойти с ума. Эти звонки… эти ненужные разговоры, вопросы, ошибки. Господи, как я ее понимаю. Теперь то я уж точно знаю, от чего она такая нервная. Это все от проклятых телефонных разговоров».
Но потом Энди Брендон призадумался: он что то не мог припомнить, чтобы телефон так разрывался в полицейском участке в его присутствии.
И тут Брендона осенило: ведь Люси не столько слушает чужие разговоры, сколько звонит сама. Сколько он ни помнит, вечно сидит Люси с телефонной трубкой в руках. Вечно она болтает со своими подругами о нарядах, о новых знакомствах.
http://s004.radikal.ru/i205/1012/56/a2f43b6d5c03.gif

0

32

И тут Брендон решился: он снял трубку, потом долго рылся в бумажках, ища записанный им номер телефона лаборатории штата, куда он сдал свой новый анализ, не доверяя больше профессиональным способностям доктора Хайвера. Наконец, найдя номер, он прикрыл другим листком название лаборатории, куда звонил. Еще раз убедившись, что приемная пуста, Брендон набрал номер. Из трубки послышался приятный женский голос: — Лаборатория исследования спермы вас слушает. Брендону показалось, что в пустой приемной голос девушки прозвучал как раскат грома. И он зашептал в микрофон, на всякий случай прикрывая его рукой. — Я звоню узнать результаты анализа. Доктор Хайвер говорил мне…
Но голос перебил его: — Что вы, конкретно, сдавали? Брендон принялся шептать еще тише: — Я сдавал на анализ сперму. — Повторите, я не слышу. Что вы сдавали? — Сперму, — выдохнул Брендон. — А, ну хорошо. Как ваша фамилия? — Брендон, Энди Брендон. — Я сейчас найду результаты ваших анализов. Да, вот, нашла. Доктор назначил вам анализ на олигоспермию. — Как? Как? — Олигоспермию. — Простите… мисс, или миссис, я не успеваю записывать. Помедленнее, пожалуйста. — О ли го спер мию, — растяжно, по слогам проговорила девушка.
Брендон старательно, печатными буквами так и вывел его на бумаге, зачем то тоже разбив на слоги. — Это ужасно, проговорил Брендон. — Что? Что ужасно? — Ну, как, о ли го спер мия, — загробным голосом повторил Брендон, — и она у меня есть? — Нет, ну что вы, — рассмеялась девушка, — это было у вас раньше. — А а а, — облегченно вздохнул Брендон. — А кстати, что это такое? — Слишком мало половых клеток, — объяснила девушка. — Но не бойтесь, мистер, это просто на такой параметр проверяют вашу сперму. Сейчас я посмотрю окончательный результат. — Ну, ну, — шептал Брендон, ожидая ответа. — Мистер, вы меня еще слушаете? — Конечно, я прямо весь — нетерпение. — Так вот, у вас все в порядке. У вас очень сильная сперма. — Как сильная? — напрягся Брендон. — Дышите спокойней, ваших сперматозоидов, сданных в пробирке, хватило бы, чтобы оплодотворить целый город, — пошутила девушка. — Целый город? — не мог поверить Брендон. — Извините, сэр, у меня много посетителей, звонки, я не могу больше с вами разговаривать. Еще раз поздравляю вас. — Спасибо, — успел проговорить в трубку Брендон, прежде чем из нее зазвучали короткие гудки.
Брендон еще раз огляделся, сложил пополам бумажку и сел на нее. Потом призадумался, вынул из под себя записку и спрятал ее в кобуру пистолета. Это было самое надежное место. — Я — целый город. Энди, я тебя поздравляю, в тебе сидит целый город… За один раз… Представь себе, Энди, за один раз ты можешь оплодотворить всех женщин Твин Пикса, и еще останется на мелкие поселки до самой канадской границы. Через некоторое время все женщины будут ходить беременными, как Люси. А если нет, то это можно повторить. Я — всегда, пожалуйста.
Энди Брендон широко расправил плечи и радостно вскрикнул: — Я — целый город.
Хлопнула дверь туалета, и из нее вышел, на ходу застегивая ширинку, Гарри Трумен. — Энди, что случилось? — Я — целый город. Гарри, можешь поздравить меня. — С чем? Ты — целый город? — Гарри, я могу оттрахать целый город, и все будут беременными. — Ну, знаешь, Брендон, целый город — это уже слишком. Ты можешь оттрахать только его половину. — Как это половину? Мне только что сообщили из лаборатории, что меня хватит на целый город. — Брендон, неужели ты собираешься трахать и мужиков?
Энди призадумался. — Да, хотя, вообще то, не стоит. Они никогда не станут беременными. — А вообще, Брендон, я тебе посоветую: займись ка ты хотя бы одной Люси, чтобы она, наконец, была довольна жизнью. А так у вас ни то ни се. Ведь ты же сумел справиться со своей матерью, поставить ее на место? — Конечно, — гордо поднял голову Брендон, — мне это удалось. — Ну, так вот, проделай то же самое с Люси. — Гарри, я как то стесняюсь. Вот думаю про нее — и я смелый, а подойду — и вся решительность куда то исчезает. — А ты, Брендон, вспомни про то, что тебе сказали в лаборатории. Ведь в тебе — целый город, и направь весь этот город в Люси. — Хорошо, шериф, я так и сделаю. Но только для смелости мне придется выпить. — А вот этого, Брендон, не стоит делать. У нас с тобой уже было два случая, и оба кончились не очень удачно. Так что остерегись. — Господи, Гарри, ты себе не можешь представить, какой я счастливый! Наконец, наконец, я себя почувствовал полноценным мужиком. Ну, вот таким как… — Брендон на мгновение задумался, — ну, как ты, или как… специальный агент. — Ну, на счет специального агента ты переборщил немного. — Нет, я же не в том смысле, не в смысле там сотрудничества с ФБР, я говорю о нем, как… о мужчине. — А, как о мужчине… — шериф посмотрел на молнию своих брюк и поправил замок. — Ну, Энди, я могу только поздравить тебя со всем этим. — Спасибо, Гарри, спасибо, ты настоящий друг, настоящий мужчина. — Ну что ж, Брендон, успехов тебе, — Гарри развернулся и направился к своему кабинету.
У него за спиной пронзительно зазвенел телефон. Брендон сорвал трубку и пронзительно закричал: — Офицер Брендон слушает. Полиция Твин Пикса. Что случилось? Говорите быстро и отчетливо.
Шериф покивал головой:
«Да, тяжело будет Люси с этим парнем, очень тяжело. Но, слава богу, она тоже не подарок, и думаю, что из Брендона она сделает человека. Быстрее чем вся наша полиция».

0

33

Глава 9

Специальный агент ФБР не теряет времени даром. Как пройти по лабиринту казино «Одноглазый Джек»? — Хогг, кажется, кое что заподозрил. — Похож ли Гарри Трумен на бандита? — Еще один телефонный звонок офицера Брендона. В самом ли деле в доме Палмеров кончился кофе? — Нарочито поздний визит Донны Хайвер в дом Гарольда Смита. Тайные мысли Донны, высказанные вслух, правда, с умыслом. — Почему так холоден Гарольд? По этому поводу Мэдлин недоумевает. — Кажется, Донна все таки смогла заинтриговать Гарольда Смита.

Шериф открыл дверь и вошел в кабинет. Там, низко склонясь над столом, сидел специальный агент ФБР Дэйл Купер и остро отточенным карандашом водил по большому листу, на котором был изображен какой то план. Шериф подошел к Дэйлу и через его плечо принялся разглядывать план. — Смотри, Гарри, вот это — «Одноглазый Джек». Видишь большой зал? Это — казино. Вот здесь, правее, находится бар. Я его обвел. — Да, а как можно попасть из казино в бар? — поинтересовался шериф. — Вот здесь находится большая дверь, через нее вход в бар. Ясно? — Ясно, Дэйл, давай дальше. — Вот здесь где то находится кабинет управляющей казино Блэкки. — А как мы попадем туда? — Туда? Смотри, Гарри, вот здесь есть лестница. По ней мы попадаем в коридор, а из коридора мы проберемся в кабинет. — Но это только в том случае, Дэйл, если Одри находится в кабинете. Они могли спрятать ее где нибудь в другом месте, в какой нибудь комнате? — Здесь ничего не поделаешь. Наша задача — обязательно отыскать девушку. — А как мы сможем попасть в эти комнаты? — Знаешь, Гарри, честно говоря, я тебе не могу ответить на этот вопрос. Обо всем я тебе расскажу, когда мы попадем в казино.
В это время распахнулась дверь кабинета шерифа, и вошел Хогг. Дэйл Купер быстро перевернул план казино тыльной стороной вверх и облокотился на него.
Шериф отошел к окну и прислонился к стене. Хогг с любопытством посмотрел сначала на специального агента, потом на шерифа, который изображал из себя саму невинность. — Я, — Хогг прошелся по кабинету, — нашел эти наркотики в отеле «Гнездо малиновки», где остановился однорукий торговец обувью. Отель находится на пересечении шестьдесят шестого шоссе с двадцать вторым.
Шериф подошел к Хоггу и посмотрел на пакет с белым порошком в его руках. — Вот уже сутки как однорукого никто не видел, но комната в отеле выглядит довольно обжитой. А вот это, — Хогг потряс пакетом с наркотиком, — я нашел у него под кроватью. И самое интересное, что этот наркотик  такой же, как и в прошлый раз. Это не совсем кокаин, какой то сильный и странный запах исходит от него, — Хогг склонился над пакетом и принюхался, потом он передал его шерифу.
Гарри Трумен поднес пакет к лицу и сделал легкий вдох. — Действительно, запах странноват. Дэйл, ты неплохо разбираешься в наркотиках, может, сможешь определить, что это за дрянь?
Дэйл Купер широко открыл пакет и сделал несколько взмахов ладонью, как бы подгоняя к себе воздух. Но как он ни старался, как ни принюхивался, как ни морщил лоб, он так и не мог сказать ничего вразумительного, кроме: — Послушай, Гарри, вот если бы здесь был небезызвестный тебе и Хоггу мой приятель Альберт Розенфельд, то вот он, я думаю, смог бы дать очень толковый ответ, что это за наркотик и чем он пахнет. А я, извини, хоть и занимаюсь расследованиями преступлений, но не собака ищейка и нюх у меня не настолько острый, чтобы определить, какое вещество подмешано в этот порошок. Ты молодец, Хогг. — Да, молодец, но как то не очень. — Почему не очень? Ты нашел наркотики, теперь мы знаем, где остановился однорукий. — Дэйл, — перебил шериф, — так ты хочешь сказать, что нам придется ждать результатов анализа? — Конечно, Гарри. Нужно будет немедленно отправить эти наркотики на экспертизу, и тогда мы будем знать абсолютно точно. — Спасибо тебе, Хогг, — шериф и специальный агент переглянулись, — Хогг, теперь, до утра ты можешь быть свободен.
Хогг с изумлением посмотрел на шерифа, потом на специального агента, но спрашивать и спорить не стал. Он круто развернулся и вышел из кабинета. А Дэйл Купер и Гарри Трумен вновь склонились над самодельным планом. — Ну, как, Гарри, по твоему, Хогг о чем то догадался? — Не знаю, Дэйл, у него глаз наметанный. Думаю, он заподозрил, что мы затеваем аферу. Но он привык выполнять все мои приказы. Если я сказал, что он может быть свободным до утра, думаю, пойдет домой. — Ладно, скорее всего, так и будет. Будем надеяться, — промолвил Дэйл. — Мне бы не хотелось, чтобы в дело ввязывался кто нибудь еще. Я и так обещал Бенжамину Хорну, что никому не скажу ни слова. — Давай. О Бенжамине Хорне поговорим после. Так как мы попадем в казино? На месте, конечно, ориентироваться легче, но сперва нужно составить точный план.
Дэйл вновь скользнул карандашом по плану. — Вот как, Гарри. Мы зайдем со стороны леса. Тут есть черный ход, с которого обычно подвозят продукты. Я думаю, кто нибудь откроет нам на стук. — А если не откроет? — поинтересовался Гарри Трумен. — Тогда придется открывать самим. — Послушай, Дэйл, все таки нужно прикинуть, где может быть Одри.
Дэйл наморщил лоб, лихорадочно соображая, где могли разместить Одри. — По моему, она вот здесь, на втором этаже. Это место — наиболее удаленное от всех входов, к нему сложнее всего подобраться. — Ну и как же мы туда попадем? — Вот этого, Гарри, невозможно предсказать. Все будет зависеть от того, кто встанет у нас на пути. Все будет зависеть от обстоятельств. — Я согласен с тобой, Дэйл. А что там с охраной? Ты же был в казино. — Да, в прошлый раз я осмотрелся. Охрана, по моему, у них небольшая: пара человек в зале для карточных игр, один у кассы, пара, может быть, у входа. Так что серьезного сопротивления мы не встретим. А вообще, Гарри, лучше все сделать тихо и незаметно. Прийти так, чтобы никто нас не увидел и так же уйти. Но самое глинное, мы должны найти девушку и уйти вместе с ней. — Конечно, Дэйл, все остальное — ерунда, главное, спасти Одри. — Так ты, Гарри, не боишься, что казино находится па территории соседнего государства и это не твоя юрисдикция? Если мы попадемся — нам несдобровать. — Да нет, что ты, Дэйл, ты же не испугался, когда мы тебя привели на книжный склад, и когда я познакомил тебя со своими ребятами? — Знаешь, в общем то, честно говоря, мне было немного не по себе.

0

34

Мне и сейчас немного не по себе. Но для друга — чего не сделаешь. Ведь мы друзья?
Конечно, Гарри, мы с тобой друзья и мы обязательно спасем Одри. — Ну что ж, тогда пойдем. Мужчины поднялись из за стола.
Дэйл Купер сложил вчетверо план, потом повертел его и руках, переложил еще несколько раз и спрятал в карман пиджака. Шериф снял с вешалки свою широкополую ковбойскую шляпу, натянул ее прямо на глаза и самодовольно улыбнулся, глядя на себя в большое настенное черкало. — Дэйл, тебе не кажется, что я похож на бандита? — Ну да, ты похож на бандита, особенно со звездой шерифа и с револьвером на боку. — Нет, я не имею в виду бандита сегодняшних дней, а бандита, например, конца столетия. — Ты похож на ковбоя. — А вот о тебе, Дэйл, я этого не могу сказать, — Гарри придирчиво осмотрел идеально отутюженный костюм Дэйла Купера. — Если ты имеешь в виду костюм, то я его сниму. Так что, Гарри, тебе не будет за меня стыдно. — Я понимаю, что ты не пойдешь в казино в этом костюме. — Вот и хорошо.
Дэйл перебросил через руку свой светлый плащ, и мужчины направились к выходу. За стеклянной перегородкой, почти полностью залепленной квадратными листками бумаги, суетился Энди Брендон. — Шеф, а вы куда, уже уходите? — Да, Брендон. Счастливо тебе оставаться, счастливой тебе службы. — А вам, шеф, спокойной ночи. И вам, специальный агент, тоже всего хорошего. — Спасибо, Энди.
Едва только хлопнула дверь за шерифом и специальным агентом, Энди Брендон вновь принялся раскладывать многочисленные бумажки, скопившиеся на столе Люси.
Его взгляд наткнулся на небольшой листок. Он по почерку узнал, что записка была написана рукой Люси. Вверху был телефонный номер, а в центре написано: «Я буду находиться по этому телефонному номеру». Брендон страшно обрадовался, он решил сообщить Люси радостную новость. Энди вытащил из под стекла маленький квадрат бумаги, аккуратно расправил его перед собой, разгладил и без того ровную бумажку, снял телефонную трубку и блаженно улыбнулся:
«Сейчас она узнает, сейчас я скажу ей все, что собирался сказать много раз. Сейчас смелости у меня хватит».
Брендон прижал трубку к уху и неторопливо набрал телефонный номер. — Алло, алло, — проговорил он когда услышал, что трубку сняли. — Женская клиника вас слушает. — Что? — не понял Энди, мне нужна Люси, позовите ее, пожалуйста, к телефону. — Что? Кто? Люси? Извините, это женская клиника. Назовите номер палаты. — Не может быть! — воскликнул Брендон и испуганно бросил трубку на рычаги аппарата. — Люси в женской клинике… боже, боже. Люси в женской клинике…

В кафе Нормы в этот вечер почти не было посетителей. Джозеф в своей кожаной куртке сидел у стойки. Перед ним стоял кофейник, а на тарелке лежал кусок пирога.
Парень лениво жевал вишневый пирог. Его мысли вертелись вокруг отношений с Донной, вокруг всего того, что происходило с девушкой в последнее время. Он упорно искал разгадку странно изменившемуся поведению своей подруги. Джозеф пытался понять, почему она стала так холодна к нему, почему нервничает, почему избегает встреч. А ему хотелось сказать ей очень многое, ему хотелось признаться ей в своей любви.
Джозеф, вообще, после случившегося с Надин, стал куда осмотрительнее. Он боялся лишний раз обидеть Донну, продемонстрировать ей свою предрасположенность к Мэдлин. Он боялся, чтобы с Донной не случилось чего либо подобного. — Да еще этот Гарольд Смит, — вспомнил Джозеф, — кто это такой? Я никак не могу понять: все время слышу о нем от Мэдлин, от Донны… Нужно будет разузнать поточнее.
Джозеф подлил и свою пустую чашку уже почти совсем остывший кофе. Он отхлебнул уже ставший почти безвкусным напиток и поморщился. — Я же знаю всех в Твин Пиксе, исколесил его вдоль и поперек на своем мотоцикле и никогда Гарольд Смит не попадался мне на глаза. Кто же это такой? — недоумевал Джозеф.
И этот момент прозвенел звоночек входной двери. В помещение кафе вошла Мэдлин.
Она сразу же заметила Джозефа и, может быть, даже слишком поспешно подошла к нему. Джозеф с удивлением посмотрел на девушку. Обычно в такое позднее время она никогда не выходила из дому, к тому же теперь на ней была довольно странная одежда: черное трико и теплая куртка. Было такое впечатление, что она собралась на лыжную прогулку.
«Но ведь снега нет, — подумал Джозеф. — Что за ерунда? Неужели опять девчонки что то затеяли?»
Мэдлин очень старательно улыбнулась Джозефу и парень сразу понял, что она хочет от него что то скрыть. — Привет, Джозеф, — крикнула Мэдлин. — Привет. Куда это ты собралась?
Но Мэдлин оставила его вопрос без ответа. — Пожалуйста, можно мне несколько чашек кофе?
Джозеф с недоумением посмотрел на Мэдлин. — Ты Донну сегодня не видела? — Нет, а ты? — Я? — Джозеф пожал плечами, — я думал ты видела,
В это время Норма подала Мэдлин три чашки горячего кофе. Мэдлин вынула из сумки небольшой термос и вылила туда все три чашки кофе. — Послушай, Мэдлин, зачем тебе столько кофе, да к тому же в термосе? — Это, — замялась Мэдлин, — для дяди Лиланда. — У вас что, нет кофеварки?
Но Мэдлин не схватилась за спасительную идею о том, что кофеварка сломалась. Она сказала проще: — У нас в доме кончился кофе.
И Джозефу, который уже приготовился к тому, чтобы словить Мэдлин на вранье, нечего было ей возразить. — И вообще, Джозеф, мне с тобой, честно говоря, некогда разговаривать, — Мэдлин заспешила к двери. — Постой, Мэдлин, куда? — Я должна идти. — Так куда ты должна идти? — Конечно же домой. Кофе остынет, а дядя не пьет остывший кофе. Так что до свидания, Джозеф, — Мэдлин быстро распахнула дверь и выскользнула на улицу.
Джозеф сообразил  здесь что то не так. Он попробовал отогнать от себя навязчивые гнетущие мысли, но понял, что пирог теперь доедать ему не придется. Он резко поднялся, и не дожидаясь пока Норма подойдет к нему за расчетом, положил на стойку банкноту и бросился вслед за Мэдлин.

0

35

Ему казалось, что прошло всего несколько секунд с того времени как она вышла. Но улица была пуста. Он только увидел, как вдалеке мигнули огни какого то фургона.
И Джозеф немного постоял, но потом, сообразив, вскочил на свой мотоцикл, резко запустил двигатель и помчался следом.

Фургон кафе Нормы остановился невдалеке от дома Гарольда Смита. Донна соскочила со ступеньки автомобиля и заспешила к крыльцу. Она увидела, как повернулись пластинки жалюзи, как из за них выглянул Гарольд Смит. Она даже не стала стучать в дверь, потому что та послушно распахнулась прямо перед ней. Донна вошла в дом. — Добрый вечер, Гарольд. — Здравствуй, Донна, — удивился Гарольд, — что привело тебя в столь поздний час?
Донна немного смутилась. — Решила поговорить с тобой. — Со мной? Сейчас? Но ведь уже очень поздно. — Я хочу выполнить свое обещание. Ведь я собиралась тебе рассказать о своей жизни. — Да, я готов выслушать, Донна, проходи. Я помогу тебе раздеться.
Гарольд взял куртку Донны, аккуратно повесил ее на вешалку и указал на глубокое мягкое кресло.
Донна послушно села. Смит занял место за письменным столом и раскрыл тетрадь. Он несколько секунд возился с ручкой и наконец, посмотрел на Донну. — Ну что, начинай. Рассказывай.
Донна сцепила пальцы рук и обхватила колени. — Я не знаю с чего начать. — А ты говори всё, что тебе хочется. Я буду послушно записывать. — Говорить о чем то тайном? Мне кажется, это самое главное, это то, чего ты ждешь. — Нет, Донна, ты можешь говорить обо всем, что тебя волнует или волновало. И не обязательно, чтобы события, о которых ты мне расскажешь или переживания, были тайными. Мне интересно все. — Хорошо, — Донна напряглась, собираясь с мыслями, — тогда слушай. Только пообещай, что кроме тебя об этом не узнает никто. — Конечно, конечно, что ты, Донна, клянусь, что никто больше об этом не узнает. Все будет храниться у меня. Если ты не знаешь с чего начать, тогда я запишу в своей тетради: «Донна пришла ко мне седьмого марта. Это наш второй сеанс». — Гарольд подчеркнул запись в тетради толстой жирной чертой.
Донна сосредоточенно думала. Она никак не могла решить, с чего начать свою исповедь. Наконец, словно стряхнув с себя оцепенение, Донна проговорила с улыбкой на губах: — Дорогой дневник.
Гарольд удивленно посмотрел на девушку. — Ничего, если я буду говорить о том, что случилось со мной давно? — Ничего ничего, — кивнул головой и склонился над тетрадью Гарольд. — Мне было тогда лет тринадцать или четырнадцать, точно не помню. Да это, в принципе, и неважно. — Я записываю, говори. — Мы с Лорой Палмер одели на себя самые короткие и узкие юбки. Это Лора меня уговорила. Мы пришли с ней в «Дом у Дороги» на свидание с мальчиками. Их звали Джордж, Рик и Тим, — Донна как будто вспомнила о чем то очень приятном и смешном, улыбнулась сама себе.
Гарольд оторвал взгляд от тетради и посмотрел на девушку. Но взгляд Донны казался отсутствующим. Парню показалось, что она настолько глубоко погрузилась в свои воспоминания, что вообще не видит ничего вокруг, а если и видит, то воспринимает совершенно в другом свете, чем он. — Парням было лет по двадцать, и они вели себя с нами очень мило.
Донна вытащила из своей сумочки сигареты, потом большую зажигалку, щелкнула ей, прикурила, неглубоко затянулась, выпустила дым и посмотрела на Гарольда, как бы проверяя, какое впечатление ее слова производят на парня. Ведь для нее основной задачей сегодняшнего вечера было усыпить бдительность Гарольда, сделать так, чтобы ее подруга Мэдлин могла войти в гостиную, открыть потайной шкаф и похитить дневник Лоры Палмер.
Пока, как казалось Донне, она прекрасно справляется со своей задачей: Гарольд был весь внимание и впитывал каждое произнесенное ей слово.
А в это время подруга Донны — Мэдлин сидела, притаившись в кустах, и бросала недовольные взгляды на завешанные окна Гарольда Смита. Она уже выпила две чашки кофе и ее начал пробирать холод. — Но, боже мой, сколько можно там сидеть! О чем можно говорить с этим Гарольдом? Я себе не представляю, — шептала Мэдлин потирая озябшие руки. — Неужели столько времени нужно, чтобы соблазнить парня? По моему, это делается очень легко, или я ничего не понимаю в мужчинах. По моему, на Донну каждый должен клюнуть. Правда, она слишком манерна, слишком любит себя представлять взрослой и опытной женщиной. Хотя… — Мэдлин задумалась, — наверное, Донна для Гарольда слишком худая. У нее прямо таки торчат кости: колени, ключицы, локти. Я даже не представляю, что Джозеф нашел в ней?
Но тут же Мэдлин словила себя на мысли, что нехорошо так думать о подруге, вместе с которой они задумали совершить ограбление. Ее мысли тут же переключились с Донны на личность почти неизвестного ей Гарольда. — Неужели он такой холодный? Неужели он не понимает, что Донна, в общем то  привлекательная девушка? Неужели он не бросится на нее? А может, этот Гарольд, какой нибудь импотент и совсем холодный? — подумала Мэдлин. — Может, его вообще ничто не интересует кроме экзотических орхидей и дурацких записей и тетради? А что бы сделала я на месте Донны?  Мэдлин призадумалась и как то сразу не смогла найти ответ. — А на ее месте находиться лучше, чем на моем. Там хоть тепло. И я бы с удовольствием променяла свое убежище под кустом, с которого сыплются капли дождя, даже ни душную и жаркую гостиную, даже на оранжерею. Если я еще посижу здесь полчаса, то обязательно схвачу воспаление легких, и доктору Хайверу придется меня лечить. Ну, Донна, что она там возится? Неужели так тяжело затянуть Гарольда куда нибудь… — на слове «куда нибудь» Мэдлин задумалась. — Куда можно затянуть Гарольда в его собственном доме? Ну, я бы, например, спровадила его в погреб за каким нибудь старинным вином, сказала бы, что люблю старые вина. Он бы пошел в погреб, перебирал бы бутылки, залепленные сургучом, и в это время можно спокойненько вскрыть потайной шкаф, найти дневник Лоры, потом еще пококетничать с ним для виду минут десять пятнадцать. А потом, сказав, что очень волнуются родители, уйти из его дома. А вообще то, может, у этого Гарольда нет вовсе никакого винного погреба, может он пьет только лимонад. Тогда… — Мэдлин опять задумалась, — тогда…

0

36

Но здесь Мэдлин так и не додумалась, куда можно, кроме постели, отправить Гарольда. — А вообще то, можно поступить и по другому, — решила Мэдлин. — Не будет же он вечно сидеть и записывать бредни, которые выдумывает Донна? Выйдет же он когда нибудь и в туалет. Тогда для надежности можно закрыть его там и украсть дневник. Не будет же он ломать дверь? Хотя, если он живет один, зачем ему защелка в туалете? — подумала Мэдлин и тут ее осенила догадка. Какого черта вообще, я сижу в кустах. Если Донна выпроводит Гарольда из комнаты так, что сможет дать мне сигнал фонариком в окно, то почему сама она не может открыть тайник и вытащить дневник? Но потом Мэдлин пожалела Донну. — Все таки мы с ней подруги и должны действовать заодно, сообща. Если рискует Донна, то должна рисковать и я. Вот это будет правильно, — и девушка принялась пристально следить за узкими полосками жалюзи на окнах дома Гарольда, из за которых пробивался скупой свет желтой настольной лампы.
А задача Донны и в самом деле была не из легких. Гарольд оставался холодным. Казалось, он только слушает слова и не глядит на Донну, которая старалась, как могла. Она закидывала голову, выгибала спину. — И вот, Гарольд, мы с этими парнями почувствовали себя старше. Я не знаю, знакомо ли тебе такое чувство, но для девушки это очень важно, если с тобой обходятся так, как будто ты лет на пять старше, так, как будто ты равная среди парней… — Донна вновь затянулась сигаретой и посмотрела на Гарольда.
Тот в ответ лишь только кивнул головой и продолжал записывать. — Ты успеваешь писать? — поинтересовалась Донна. — Конечно, я пишу очень быстро, к тому же у меня есть своя система значков. — Так вот, Рик спросил, не хотим ли мы поехать на пикник. Я не знала, что ответить, я никогда не попадала в такие ситуации. А Лора, та сразу согласилась. И вместе с ней мне стало как то смелее, я чувствовала, что ничего плохого не должно произойти — Лора обязательно выручит, если будет что не так. И я согласилась тоже. И знаешь, Гарольд, я не жалею об этом, — Донна посмотрела прямо в глаза парню.
Тот не отвел взгляда и даже не моргнул. Донна, чтобы как то скрыть свое разочарование, вновь затянулась сигаретным дымом. — Но когда мы подошли к машине, — продолжала Донна, — страх вновь поднялся в моей душе. Я не знала что делать, я смотрела на Лору, хотела просить ее вернуться. Но спокойствие подруги передалось и мне. Я теперь уже боялась не ехать с парнями, я боялась одна остаться на дороге. У них был небольшой грузовичок, ну знаешь, такой — легковая машина с небольшим кузовом. Лора забралась в кузов, и мне ничего не оставалось, как залезть следом за ней.
Гарольд сосредоточенно записывал, и Донна поняла, что сидя в кресле, она ничего от него не добьется. И тогда девушка подумала, что если она будет прохаживаться по комнате, то заставит его обратить внимание не только на рассказ, но и на самое себя. — Представляешь, Гарольд, река… лес… ночь… полнолуние, шум ветра, шум воды, где то кричат птицы…
Гарольд отложил на какое то мгновение ручку, и Донна уже понадеялась, что он, наконец, взглянет на нее. Но Гарольд взял бокал с лимонадом, сделал большой глоток и вновь принялся записывать.
Донна обошла стол так, чтобы Гарольд ну никак уже не мог не заметить ее. Она уперлась одной рукой в бедро и качнулась. — Гарольд, там все было залито лунным светом. Ты просто не представляешь себе, какая это прелесть: ночь, лунный спет, большие крупные звезды. Гарольд, Лора начала танцевать. Это было чудесно. Да посмотри же, я сейчас покажу тебе, как Лора танцевала.
Донна взмахнула руками и несколько раз повернулась. Гарольд пожал плечами. — Нет, ты не представляешь себе, это было чудесно. Лора танцует, она качает бедрами, вот так, из стороны в сторону, — Донна сперва провела руками по бедрам, потом скрестила их на низу живота.
Гарольд, отложив ручку, как завороженный следил за Движениями Донны. И тут она поняла: нельзя сейчас смотреть в глаза парню, нужно делать вид, будто не замечаешь его, что ты перенеслась в тот далекий, наполовину вымышленный вечер. И Донна принялась лицедействовать дальше.
Лора качала бедрами, и Рик принялся хлопать в ладоши. Меня это почему то злило, страшно злило то, как он хлопал в ладоши. Ведь хлопали не мне, но Лоре. А и не хотела быть хуже, чем она. Мне тоже хотелось быть такой же раскованной и непринужденной. Но я не Могла заставить себя поступить так же как Лора. И тогда и поняла, как это сделать. Я так, как будто это были самые привычные мои слова, предложила: «Давайте пойдём купаться голыми»… мы раздеваемся… — Донна полуприкрыла глаза и взялась руками за вырез блузки.
Казалось, она вот вот сбросит ее с себя. Гарольд уже и не думал записывать. Он нервно крутил в руках бокал с недопитым лимонадом и пожирал глазами Донну. Та заметила это боковым зрением и как можно более томным голосом продолжала: — Мы с Лорой раздевались. Я знала, ребята смотрят на нас. Я чувствовала на себе их взгляды, чувствовала, как они касаются своими взглядами наших тел, залитых лунным светом и отблесками костра. Мы раздевались — я и Лора — медленно медленно, — Донна слегка потянула вырез блузки вниз, — все было как во сне, прямо как сейчас, — Донна, полуприкрыв глаза, шептала. — И тут Лора начала целоваться с Джорджем, а мне ничего не оставалось, только, как пойти плавать, потому что я была одна, ко мне никто не подошел. Это так обидно, когда ты хочешь чтобы кто то был рядом с тобой, кто то подошел, обнял тебя, принялся целовать, а никто не подходит, — Донна резко запахнула вырез своей блузки и сделала шаг назад.
Она услышала, как звенит стекло бокала о зубы Гарольда. — И я плыву в темной воде и слышу на берегу смех Лоры, голоса парней. Мне хочется исчезнуть, убежать, уплыть, не знаю что еще. Но я остаюсь в воде, я не могу заставить себя отплыть далеко от берега, я все время надеюсь, что хоть кто нибудь подойдет ко мне. Но я не могу заставить себя и подплыть к берегу, ведь я же не могу сделать первый шаг, не могу же я сама напроситься в чьи то объятия. Я слышу смех Лоры, ее счастливый смех. Я слушаю смех и не замечаю, как ко мне подплывает Тим. Он берет меня за руку, его рука такая теплая в прохладной воде. Он целует мне руку, потом перебирает губами выше, выше, целует шею, щеки, лоб и, наконец, губы, — Донна застыла в напряжении, ее голова была высоко запрокинута, рот приоткрыт. — И Тим целует меня в губы, — Донна пальцами провела по своим полуоткрытым губам, — он целует меня в губы. Я до сих пор помню этот поцелуй, ощущаю его на своих губах.
Донна провела языком по и без того влажным губам. — Его губы были мягкими и сладкими. Я помню этот поцелуй, я просто ощущаю его, даже сейчас, он всегда со мной.
Донна с закрытыми глазами ждала, когда же Гарольд, наконец, поднимется из за стола и подойдет к ней. Она принялась прерывисто дышать и наконец, не дождавшись Гарольда, произнесла: — Мое сердце билось так, что готово было выпрыгнуть из груди, — девушка приложила ладонь к сердцу и как бы прислушалась к его биению. — Оно билось сильно сильно, вот так. Мне казалось, его биение слышно всем, и я не стеснялась этого, потому что мне было хорошо. Было хорошо Лоре, мне, Тиму.
Тим что то говорил мне, но я не слышала его слов, слышала только интонацию.
На глазах Донны блеснули слезы, она, наверное, перестаралась. Воспоминания, и в самом деле, подействовали на девушку больше чем на Гарольда.
Парень смотрел на блестящие глаза Донны. Казалось, он вот вот встанет и подойдет к ней. Но он не встал и не подошел. Он все так же сжимал в пальцах бокал с лимонадом.
И тогда Донна прошептала:
Вот так. Больше этого парня я никогда не встречали, но поцелуй запомнила. Навсегда.
Как бы сбросив с себя оцепенение, Донна встряхнула головой и опустилась на диван. Она виновато взглянула на парня и промолвила: — Ну вот, собственно, и все, Гарольд, это все, что я хотела рассказать тебе сегодня.
Парень задумался. Он отложил в сторону ручку и посмотрел прямо в глаза девушки.

0

37

Глава 10

Дверь в казино «Одноглазый Джек» удобнее всего открывать головой охранника. — Блуждание по лабиринтам коридоров. — К чему в публичном доме картины Тициана? — На чьей спине перекрещиваются ремни от Кобуры? — Какую смерть предпочитает Блэкки. — Шериф еле уворачивается от пуль. — Стоит ли рисковать жизнью Одри? — Хогг как всегда приходит на помощь вовремя.

У входа в казино «Одноглазый Джек» стоял плечистый телохранитель в черном костюме. Он нервно покуривал, стряхивая пепел прямо на крыльцо. За стеклянной дверью были видны силуэты еще двух крепких мужчин. — Послушай, Дэйл, давай попытаемся войти с черного хода, потому что здесь их слишком много. — Да, Гарри, ты прав, лучше сделать обходной маневр.
Дэйл Купер и Гарри Трумен вновь нырнули в кусты. Они были одеты в черные одежды, на боках висели револьверы. — Давай, давай, осторожно, старайся не скрипеть, — прошептал Гарри. — Да я и так ступаю как настоящий индеец, — ответил Дэйл Купер. — Хорошо. — Да и к тому же сейчас такой ветер, что наших шагов не услышит даже волк. — Хорошо, не услышит, так не услышит.
Мужчины обошли казино с другой стороны. Из кустов, где они затаились, был хорошо виден черный ход. У крыльца расхаживал телохранитель с толстой сигарой в руке. Он поглядывал в темноту ночи, как будто кого то ожидал.
Дэйл Купер запрокинул голову и взглянул на темное ночное небо. Плыли рваные облака, изредка обнажая белый диск луны. — Ну и погодку мы выбрали для операции, — сказал Дэйл Купер, вытирая капли дождя, которые сыпанули с ветви ему на лицо. — Погода — что надо, лучше и не придумаешь. — Да, можно сказать, нам с тобой повезло. Что будем делать? — спросил Дэйл Купер. — Как это что? Будем действовать дальше. Ведь мы пришли сюда не за тем, чтобы сидеть в кустах и слушать шум ветра? — Конечно.
Гарри Трумен прикоснулся рукой к плечу Дэйла Купера и, пригнувшись, двинулся к черному ходу. Он со стороны подошел к плечистому охраннику, который вглядывался в темноту и легонько прикоснулся к его шее.
Охранник неосторожно развернулся. И тогда шериф Твин Пикса нанес резкий удар ему в пах. Мужчина скорчился, толстая сигара выпала из его зубов. Гарри Трумен затолкал ему в рот теннисный мяч и тут же залепил губы липкой лентой. Потом он нанес еще два коротких и резких удара в живот охранника. Глаза мужчины, казалось, вот вот выкатятся из орбит. Гарри Трумен спокойно развернул его лицом к двухстворчатой двери и сильно толкнул в спину. Охранник ударился головой и переплет двери, пошатнулся и рухнул на крыльцо.
В это время из кустов уже выскочил специальный агент Дэйл Купер. Он бежал, придерживая кобуру с тяжелым револьвером. Дэйл с шерифом схватили охранника за руки и втащили в помещение. Несколько мгновений они стояли в коридоре, прислушиваясь к шуму, который доносился из казино.
Оглушительно гремела музыка, слышались пьяные мужские голоса, визг и хохот женщин. — А здесь ничего, тепло и весело, — сказал шериф Твин Пикса. — Да, я уже говорил Эду, что здесь можно провести всю жизнь и ни в чем не нуждаться: вино, карты, девочки и еда. Все, шериф, что требуется настоящему мужчине. Может, ты останешься здесь? — Хорошо, Дейл, этот вопрос мы обсудим позже, а сейчас давай заниматься тем, ради чего пришли.
Мужчины прижались к стене и глянули туда, где пересекались два коридора. Они увидели, как две полуобнаженные девушки ведут под руки пожилого пьяного мужчину в черном смокинге. Тот пытался подпрыгивать, делал невразумительные движения, хватался за девушек. Они визжали и, хохоча, тащили его в номер. — Девчонки, девушки, нам будет очень хорошо. Я заплачу вам много денег. Вы берете наличными? — Мы берем, как вы пожелаете, мистер… — мистер от этих слов приостановился, оттолкнул девушек и полез во внутренний карман смокинга. Он извлек большой кожаный бумажник, развернул его и принялся заталкивать деньги девушкам в трусики. Те от этого еще пуще принялись хохотать и чмокать в щеки лысого мужчину.
Специальный агент вытащил из за пазухи сложенный план казино. Он развернул его и показал шерифу. — Смотри, Гарри, нам надо идти в ту сторону. — Ты думаешь в ту? — Да, по этому длинному коридору. — Слушай, Дэйл, а ты не знаешь, куда он ведет? — Пока не знаю, Гарри, но скоро мы будем знать здесь все ходы и выходы. — Тогда пошли.
Шериф взвел курок своего револьвера. Дэйл Купер тоже положил руку на рукоятку револьвера, и, прижимаясь к стенам, они двинулись по обитому цветастым шелком коридору. На стенах висели копии известных картин. Здесь был и Тициан, и Тинторетто, и Веронезе. Все картины изображали пышногрудых обнаженных девиц. Дэйл Купер хотел приостановиться у картины Тициана и поговорить об искусстве, но передумал. На это не было времени.
Они, не спеша, прижимаясь к стенам, шли по узкому коридору. Из за темных дубовых дверей слышались стоны, хохот, крики мужчин и вздохи женщин. Дэйл Купер и Гарри Трумен прислушивались, останавливаясь у каждой двери. На дверных ручках красовались цветастые таблички: Роза, Сюзанна, Лиза, Магнолия. — Черт побери, ну и имена у них, — сказал шериф, — как будто собачьи клички. — Да это и не имена, это действительно клички. У них самые обыкновенные имена и они самые обыкновенные девушки. — Да, — заметил шериф, — обыкновенные, но обыкновенные сюда не ходят, а сидят дома. — Ну, знаешь, Гарри, этот вопрос мы обсудим с тобой в полицейском участке. — Послушай, Дэйл, а если мы не найдем Одри? — Как это не найдем? Тогда зачем мы сюда пришли? Вдруг прямо перед ними появился толстый мужчина в клетчатом пиджаке. Пиджак был расстегнут, галстук сбился набок. — Ребята, у вас не будет огонька? — мужчина трясущимися пальцами пытался вставить себе в рот сигарету. — Что? — не понял Дэйл Купер. — Говорю, огонька…— А а, огонька? — шериф вытащил из кармана зажигалку, услужливо поднес ее мужчине.

0

38

Тот прикурил и, похлопав Гарри Трумена по плечу, сунул ему в карман десятидолларовую купюру. — Спасибо, спасибо. Хорошая тут охрана. Приятно смотреть на ваши пистолеты. — Да, охрана что надо, — сказал Дэйл Купер.
Из двери вышла девушка, схватила мужчину в клетчатом пиджаке за локоть и увлекла к себе в комнату. Послышался радостный смех и стук падающего на мягкий ковер тела. Дэйл Купер и шериф блуждали еще какое то время по коридорам, пока не уперлись в стену. — Послушай, Дэйл, мне кажется это тупик. — Да, Гарри, подожди меня здесь, я осмотрюсь, — Дэйл Купер прижался к стене и принялся искать выход из лабиринта однообразных коридоров. Наконец, он появился и махнул Гарри. — Шериф, пошли!
Тот, все так же держа руку на рукоятке револьвера, двинулся за ним следом. — Слушай, Дэйл, пока ты блуждал, я чуть не кончил в этом коридоре. Тут из всех дверей стонут, стенают, хохочут, представляешь? — Представляю. По моему, нам следовало взять на эту операцию Энди Брендона. Ему бы здесь понравилось. — Брендона? — изумился шериф. — Ну да, Энди. — Хм. Дэйл, а ты знаешь, что Брендону позвонили из лаборатории и сказали, что у него сперматозоидом хватит, чтобы оплодотворить всех женщин Твин Пикса. — Серьезно? — Да, серьезно. А чего ты думаешь, он такой радостный сидит у телефона? — А а, теперь я понял, отчего он так расцвел. Наконец, специальный агент и Гарри Трумен добрались в то место, где коридор немного расширялся. — Гарри, ты не знаешь, почему тут такие путаные коридоры?
Шериф задумался. — Нет, я как то не придавал этому никакого значения. — А, по моему, — сказал Дэйл Купер, — тут коридоры специально рассчитаны на пьяных. Пьяный человек всегда найдет выход, а трезвому — не разобраться. — Но это и к лучшему, — сказал Гарри, — тут, по моему, и в самом деле все пьяные, так что вряд ли на нас кто нибудь обратит внимание, и мы зря с тобой прячемся.
И тут мужчины услышали из за неплотно прикрытых дверей спокойный мужской голос: — Блэкки, — говорил Жан Рено. — Что, дорогой? — отозвалась Черная Роза. — По моему, сегодня должно все получиться. — Конечно, как же иначе, — тут Блэкки заметила, что дверь их комнаты приоткрыта, подошла и захлопнула ее.
Гарри Трумен предупредительно поднял руку. — Подожди, Дэйл, мы сейчас разберемся. По моему, в этой комнате занимаются не тем, чем в остальных.
Гарри Трумен, присев на корточки, подобрался к большой застекленной двери, ведущей в кабинет Блэкки. Стекло прикрывала лишь легкая тюлевая занавеска, через которую Гарри довольно отчетливо мог видеть то, что происходит в комнате.
Гарри обернулся к Дэйлу и показал ему, подняв руку, два пальца. — Двое? — одними губами переспросил Дэйл. Гарри кивнул. — Одри?
Гарри отрицательно покачал головой. — Ну, тогда я пошел искать Одри, шепнул Дэйл и пригнувшись пробрался под дверью.
Гарри посмотрел ему вслед. — Дэйл, я останусь здесь, мне что то не нравится эта комната. — Хорошо, — бросил специальный агент и исчез за поворотом.
Шериф, сидя на корточках, смотрел сквозь кружевную занавеску в комнату. Он увидел включенный экран монитора. На нем был остановлен кадр. Гарри изумился: за карточным столом сидел специальный агент ФБР Дэйл Купер, а спиной к камере стоял… — сперва Гарри не мог разобрать, кто, но быстро узнал грузную фигуру покойного Жака Рено. — Да, тут что то нехорошо, — прошептал самому себе Гарри, — и самое плохое, что они засекли Дэйла, узнали, что это именно он приходил сюда в казино. Нужно его предупредить.
Но Гарри бросил взгляд на длинный коридор и понял, что не заметил, в какую сторону свернул Дэйл. — Нет, лучше подождать здесь. Дэйл — то меня найдет, а я его — нет. Если мы будем оба блуждать по коридорам, то можем не встретиться до самого утра.
Гарри Трумен вновь припал к стеклу. Шерифа неприятно поразила широкая мужская спина, ее перекрещивали ремни, поддерживающие кобуру пистолета.
«Кто же это может быть?»
Но этого шериф не мог знать. Он никогда прежде не видел Жана Рено. Если бы тот повернулся к нему лицом, он, возможно, и узнал бы его, но, скорее всего, так решил Гарри, он никогда не встречался с этим мужчиной.
Тот стоял к нему спиной и с чем то возился, что то соединял над столом. Рядом с ним стояла черноволосая женщина, и они о чем то разговаривали. Конечно, шериф не мог знать, что это брат покойного Жака Рено  Жан, и то, что рядом с ним стоит управляющая казино Блэкки, которая имела еще одно имя  Черная Роза.
Жан Рено наполнил шприц героином и надел на иглу пластиковый колпачок. — По моему, Блэкки, это будет чудесная смерть: тихая, спокойная и мягкая. Она ничего не почувствует кроме удовольствия. — Знаешь, Жан, скорее всего, и я не отказалась бы от такой смерти. — Правда? — Мое время еще не пришло. — Конечно, конечно, Блэкки, мы с тобой, надеюсь, будем жить долго и переживем всех этих уродов. Послушай, Блэкки, а наша маленькая девочка одна? — Да нет, с ней моя сестренка Нэнси. — А а, тогда хорошо. — Нэнси? Хорошо? — изумилась Блэкки. — Ну да, а почему бы и нет. — Послушай, Жан, — Блэкки прижалась к его плечу, что тебе дает эта Нэнси, чего не могу дать я?
Она сладко улыбалась, заглядывая в глаза мужчины. — Она? Ну, знаешь, Блэкки, мужчин всегда тянет на что то новенькое, на молодое. — Понятно, понятно, — женщина попыталась обнять мужчину, но он резко отстранил ее. — Погоди, видишь, я со шприцем. — Ясно. Так, когда все это произойдет? — Что ты имеешь в виду, Блэкки? — Ну, когда наша девочка уснет навсегда? — Это уже мои проблемы, но думаю, навсегда она уснет очень скоро. — Мне бы хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее и как можно тише. — Что это будет очень тихая смерть, я тебе могу пообещать.

Специальный агент Дэйл Купер уже три раза сворачивал в цветастых узких коридорах, пока лицом к лицу не столкнулся с выходящей из дверей цветочной комнаты сестрой Блэкки Нэнси. — О! — воскликнул, не растерявшись, специальный агент, — добрый вечер. — Добрый вечер, — ответила она, пытливо вглядываясь в лицо мужчины, которого раньше здесь никогда не видела.
Но тут же она сообразила, что это — специальный агент ФБР, что это тот мужчина, которого она видела на экране монитора, хотя одежда была совсем другой и выражение лица — непохожим.
Мужчина протянул ей руку. Нэнси несколько секунд медлила, не могла принять решение. Но потом подала ему руку. Купер сильно сжал пальцы и заломил ей руку за спину. — Спокойно, спокойно, детка, теперь ты отведешь меня в комнату Одри Хорн. Тебе все ясно? — сказал он ей на самое ухо.
Нэнси испуганно уронила бокал с коньяком, который держала в руках. — Знаете, я не думаю, что Одри в этот момент свободна, — попыталась соврать Нэнси. — Я думаю, ты догадалась, что мне она нужна совсем для другого.
Нэнси едва заметно кивнула головой, показывая в направлении комнаты.
Специальный агент втолкнул Нэнси в комнату и отпустил руку. Он быстро закрыл за собой дверь. Дэйл увидел, что на широкой кровати под тяжелым бархатным балдахином лежит связанная Одри. Специальный агент сразу же бросился к кровати. Он внимательно смотрел на бледное лицо Одри, на подрагивающие ресницы. — Поверь, — зашептала Нэнси, — я здесь совершенно ни при чем, я не виновата, она явно боялась связываться с ФБР. — Поверь, я ни при чем, это они все подстроили. — А ты для них…
Специальный агент оглянулся. — Давай, говори. — А ты для них — просто приманка, кусок мяса на крючке. Это ты понимаешь? — Прекрасно понимаю, — Дэйл Купер положил ладонь на горячий лоб Одри. — Одри, Одри, ты меня слышишь? — зашептал он. В ответ Одри что то невнятно произнесла, и ее губы вновь сомкнулись. — Одри, Одри, очнись! — специальный агент похлопал девушку по щекам.
Одри приоткрыла глаза. Но ее взгляд был туманный и специальный агент не понял, узнает она его или нет. Скорее всего — нет. Он перевел свой взгляд на зеркало, закрепленное у кровати, и увидел, что в нем отражается Нэнси. Он внимательно следил за ее движениями и увидел, как та приподнимает подол платья и достает из кожаных ножен острый тонкий стилет. Девушка зажала его в руке и, осторожно ступая, двинулась к специальному агенту, заходя со спины.
И в этот момент Одри очнулась. — Мои молитвы… мои молитвы… — произнесла она, бог услышал меня, я звала вас, специальный агент, я молилась богу, просила, чтобы он прислал тебя ко мне, я очень просила бога. — Одри, Одри, успокойся, я увезу тебя отсюда, я заберу тебя.

0

39

Нэнси в этот момент уже высоко подняла руку с блестящим стилетом. Не отворачиваясь от Одри, специальный агент перехватил занесенную над ним руку Нэнси, с силой рванул девушку на себя, потом толкнул на стену.
Нэнси вскрикнула, больно ударившись головой о дубовую панель, стилет выпал на пол. Но этого показалось специальному агенту мало. Он развернулся и нанес резкий короткий удар в живот. Нэнси выдохнула из себя воздух, переломилась надвое и рухнула. А специальный агент схватил сверкающий стилет, перерезал веревки, связывающие руки Одри, приподнял ее, забросил на плечи и, пригнувшись, двинулся из комнаты. Он взглянул на неподвижно лежащую Нэнси. Та не подавала никаких признаков жизни. — Да, хорошо я ей врезал, не скоро придет в себя, — произнес Дэйл Купер и открыл дверь, ведущую в коридор.
Но, правда, он не вышел до тех пор, пока не уловил слабого дыхания Нэнси.

Гарри Трумен, сидя на корточках перед застекленной дверью в кабинет Черной Розы, все так же напряженно всматривался в происходящее за стеклом. Он никак не мог сообразить, что же там происходит.
Жан Рено надел пиджак. Блэкки отошла к столу и недовольно посмотрела на своего партнера. — Жан, мне кажется, ты задумал что то недоброе. — Да нет, что ты, Блэкки, мы же всегда работали вместе. Мне незачем тебя подводить. — Нет, Жан, у меня ничего такого против тебя нет, но чувство…— Да брось ты, Блэкки, я тебя не подведу. — Хорошо, Жан. Ты бы не мог мне оставить немного героина?
Жан Рено широко улыбнулся: — Нет, моя дорогая, просто так я тебе героин оставить не могу. За все нужно платить. — Но ты же сам сказал, теперь мы во всем разберемся и казино будет моим. Я с тобой за все расплачусь. — Блэкки, вот когда казино будет твоим, ты и расплатишься, и я тогда дам тебе героин. А так я не согласен.
Жан Рено двинулся к выходу. Гарри немного отодвинулся в сторону, чтобы быть готовым в каждый момент спрятаться за углом. Он уже решил, что на всякий случай схватит этого мужчину, когда тот будет выходить из комнаты.
Но Блэкки остановила Жана у самой двери: — Жан, подожди. — Чего тебе еще? — Неужели ты уйдешь без поцелуя? — А а, — расплылся в самодовольной улыбке Жан.
Все складывалось для него как нельзя лучше. Он, все так же продолжая улыбаться, приблизился к Блэкки. — Если ты, Блэкки, и в самом деле этого хочешь, то прекрасно.
Черная Роза прикрыла глаза и обняла Жана за плечи. Тот прижал ее к себе и поцеловал. Блэкки попыталась отстраниться, но Жан держал ее крепко. — Хватит, хватит, Жан, зачем? — Подожди, подожди, Блэкки, — шептал Жан Рено, высвобождая свою левую руку.
Он подвел ее прямо к сердцу Черной Розы и нажал на кнопку. С легким щелчком выскочило тонкое лезвие и вонзилось прямо в сердце Черной Розы. Женщина вздрогнула, глубоко вздохнула, и ее голова откинулась назад.
Жан еще некоторое время держал обмякшее тело Блэкки, а потом осторожно положил его на ковер.
Гарри Трумен, наконец то сообразивший, что произошло, привстал возле двери и положил руку на кобуру. Жан Рено боковым зрением заметил движение за стеклянной дверью, но сразу виду не подал.
Жан Рено отошел в сторону, не спеша, сунул руку под пиджак и, резко выхватив свой револьвер с глушителем, три раза выстрелил в стекло.
Гарри Трумен успел отпрянуть, и пули, разбив вдребезги стекло, впились в деревянную обшивку стены. Гарри Трумен выхватил свой револьвер и, выставив его перед собой, встал возле дверей. Но комната была уже пуста. Только мертвая Блэкки лежала на ковре. Из уголков ее рта стекала тонкая струйка крови.
Гарри Трумен услышал шаги за спиной и резко обернулся. Перед ним стоял Дэйл Купер с Одри на плечах и недоуменно смотрел на осколки стекла на ковре.
Гарри предупредительно поднял руку, мол, остановись. Дэйлу повторять было не нужно. Он тут же прижался к стене. — А теперь уходим, кивнул головой Гарри Трумен. Я тебе потом все объясню.
Пригнувшись, шериф нырнул в коридор. Дэйл Купер бросился за ним следом. Но, дойдя до поворота, Гарри пришлось остановиться. Он абсолютно не ориентировался, в какую сторону идти.
Дэйл показал рукой. — Сюда, Гарри. Я пойду вперед.
Дэйл Купер, абсолютно не задумываясь, сворачивал туда куда нужно, и уже через полминуты они подошли к черному ходу из казино. Но лишь только специальный агент распахнул дверь перед тамбуром, ведущим на улицу, как ему в грудь уперся ствол револьвера  прямо перед Дэйлом и Труменом стоял широкоплечий охранник. — Назад, отойдите назад! — скомандовал он, взводя курок.
Гарри Трумен было потянулся к револьверу, но ствол оружия охранника тут же нацелился ему в голову. — А ну, бросай револьвер!
Гарри, который уже было, вынул немного оружие из кобуры, поднял руки вверх. — А теперь повернитесь спиной, — приказал охранник, — и станьте лицом к стене.
Дэйл и Гарри переглянулись: если бы они были одни, то можно было бы что нибудь предпринять, но с ними девушка и рисковать было опасно.
Дэйл Купер и Гарри Трумен повернулись спиной к охраннику. В это мгновение распахнулась дверь, ведущая на улицу.
Дэйл Купер и Гарри Трумен услышали скрип дверной пружины, а потом тяжелый удар. Они оглянулись: охранник лежал на полу, а из его спины торчал огромный индейский нож с тяжелой костяной ручкой. Такие ножи были гордостью местных индейцев. Обычно рукоять делалась из толстого лосиного рога, с такими ножами индейцы смело в былые времена ходили на медведя.
В дверном проеме, широко расставив ноги, стоял Хогг. — Хорошо, что вы не умеете хранить тайн, — негромко сказал Хогг.
Дэйл Купер и Гарри Трумен переглянулись: помощь Хогга пришлась к месту и вовремя.
Они двинулись к выходу, а Хогг подошел к охраннику, уперся ногой в его спину, схватился двумя руками за костяную рукоятку ножа и с усилием вырвал длинное лезвие из мертвого тела. — Спасибо, Хогг. — Всегда рад оказать вам услугу, специальный агент. — Хогг, ты просто молодец! — Да, шериф, я это знаю.
Трое мужчин с Одри Хорн побежали сквозь кусты к автостраде, туда, где была спрятана их машина. Из кустов за ними наблюдал Хэнк. Он поднес микрофон рации ко рту, нажал кнопку и сказал: — Бенжамин, Бенжамин, Бен, ты меня слышишь? — Да, слышу. Как дела? — Дела очень плохи. — Что такое? — Понимаешь, специальный агент ФБР Дэйл Купер, Гарри Трумен и Хогг уезжают с твоей дочерью. По моему, здесь была очень сильная передряга. Они здесь почти всех разогнали.
Хэнк не успел договорить: холодный ствол пистолета уперся в его висок, а шею мертвой хваткой сжал Жан Рено. — Кто же это может быть? — прошептал в ухо Хэнку Жан и принялся обшаривать его нагрудные карманы. Наконец, он нашел водительское удостоверение и прочитал: Дэйл Лодвиг.

0

40

Глава 11

Над головой Мэдлин подозрительно мрачно ухает сова. — Последняя чашечка холодного кофе. — Почему Гарольд подарил Донне именно тот цветок, который хотел отослать на могилу Лоры Палмер? — Трижды загорается и гаснет фонарик. — Простая ваза многое может решить в жизни одинокого парня. — Еще одно применение рыхлителю почвы. — Гарольд не желает расставаться с дневником Лоры. — Если бы не Джозеф…

А бедная Мэдлин все еще сидела в кустах возле дома Гарольда Смита. Ей казалось, там вообще ничего не происходит. Все так же ровно лился слабый свет настольной лампы сквозь жалюзи.
Мэдлин с сожалением вылила в пластиковую чашечку остатки остывшего кофе. Она смаковала его долго, как только могла.
«Боже мой, сколько можно говорить с этим Гарольдом? Почему Донна не подает мне сигнал? В конце концов, я скоро соберусь и пойду домой. Она совсем забыла про меня».
Прямо над головой Мэдлин глухо ухнула сова. Девушка вздрогнула, холодные капли посыпались ей прямо на голову.
«О черт! Не дай бог такая сядет на плечи — подумала Мэдлин, — так можно и от страха помереть. В конце концов, я жду только полчаса и иду домой. Но нет, так же нельзя, — остановила себя Мэдлин, — я тогда просто пойду и постучу в дом Гарольда, скажу, что ищу свою подругу Донну. А потом пусть что хотят, то и делают. А может быть, — задумалась Мэдлин, — Донна решила сама выкрасть дневник, я же не знаю, что у них там происходит. Может ей и в самом деле будет самой легче добраться до тайника. Так что лучше подожду, все равно ведь, если пойду домой — не засну, любопытство меня замучает».
А в это время Гарольд Смит водил Донну по своей оранжерее. Девушка уже страшно устала. Ей казалось, что стоит на все махнуть рукой и сказать, что пора идти домой, что родители будут беспокоиться. Но все таки она сдерживала себя.
«Ведь не зря же я угробила столько времени на этого Гарольда. Должна же я добраться до дневника Лоры, иначе к чему, к чему мои старания».
Гарольд подошел к большой пятнистой орхидее. Он аккуратно, деревянным пинцетом, развел лепестки и принялся объяснять Донне. — Почему то все люди считают, что орхидеи могут расти только во влажном теплом тропическом климате. А это совсем не так. Вот видишь, они же растут и у меня дома. — Но извини, Гарольд, по моему, в твоем доме — самый что ни на есть тропический климат. Я удивляюсь, как у тебя по всем стенам не пошла плесень. — О, это мой секрет. Я знаю специальную пропитку, и все в моем доме пропитано ей. Вот посмотри, какой чудесный цветок! — Гарольд подал Донне большую линзу в металлической оправе.
Девушка нагнулась над цветком и принялась рассматривать сквозь увеличительное стекло его сердцевину. — Это чудесный цветок, — разочарованно произнесла Донна.
Ей уже успели надоесть все эти цветы, растения, распылители воды. — Он тебе нравится, Гарольд?  произнесла Донна, стараясь вложить в голос как можно более ласки. — Конечно, — мечтательно сказал Гарольд, — главное тут — влажность. И не столько она, а контроль за ней. — Донна растерянно смотрела на Гарольда Смита. — Так он тебе нравится? — спросил парень. — Конечно, это чудесный цветок. — Тогда я дарю его тебе. Это мой самый любимый цветок. Вначале я хотел, чтобы именно его ты отнесла на могилу Лоры.
Донна растерялась и даже не знала, что сказать. А Гарольд продолжал: — Излишек влаги способствует развитию болезней, а у меня, видишь, все цветы здоровы. Им всем очень хорошо здесь. — Прямо как мне, — сказала Донна. — Да, да, — кивнул Гарольд. — Видишь, — он принялся показывать пинцетом на цветке, который подарил Донне, — тут три чашелистика, три лепестка. А вот этот лепесток, в форме нижней губы, называется лабелла.
Донна поднесла палец к лепестку и легонько надавила на него. Цветок закачался на тонком стебле. — Какое красивое название, — прошептала Донна. — На самом деле это только взлетно посадочная площадка для насекомых опылителей, — произнес Гарольд и совершил то, на что уже никак не надеялась Донна, — он взял ее руки в свои ладони.
Донна благодарно посмотрела в глаза Гарольду. — Это так романтично, правда? — произнесла Донна и тут, как бы спохватившись, глянула на свою руку, которую держал Гарольд.
Парень, некоторое время поколебавшись, робко приподнял руку и поцеловал в ладонь. Донна склонила голову и прикрыла глаза.
Гарольд прошептал: — Донна! — Да. — Твои руки пахнут орхидеями. — Конечно, — прошептала Донна.
Гарольд выпустил ее руку, склонился и поцеловал девушку в губы. Его поцелуй был робким, но нежным. Он неумело тыкался своими губами в лицо Донны. Девушка положила ему руки на плечи и прошептала: — Гарольд…— Извини, извини, — сказал парень и немного отстранился, он как бы ждал, что скажет ему сейчас Донна.
Но он, так и не дождавшись, произнес: — Подожди меня, Донна, я сейчас. Я сейчас сделаю тебе еще один подарок.
Гарольд взял цветок, который только что подарил Донне, и отправился в глубину оранжереи.
Оставшись одна, Донна огляделась. Она увидела, как в конце оранжереи Гарольд склонился над столом и принялся выбирать вазу. Он придирчиво осматривал то одну, то другую. И тогда Донна поняла, что ее время настало.
Она бесшумно открыла застекленную дверь оранжереи, вбежала в гостиную и достала из своей сумочки маленький фонарик. Она подбежала к окошку, оттянула жалюзи и три раза включила и выключила лампочку.
Мэдлин вздрогнула от неожиданности. Она уже вконец отчаялась увидеть условленный сигнал. Девушка даже не стала прятать термос в сумку, положила его на землю и подбежала к входным дверям.

0