эпилог
стоял конец июня. в спальне крис собирала вещи, и яркие солнечные лучи пробивались через стекло. она положила цветастую кофточку в чемодан и закрыла крышку.
– ну вот и все, – сказала она карлу. тот закрыл чемодан на ключ, и крис пошла к регане.
– эй, рэгс, ты готова?
* * *
прошло уже шесть недель после смерти священника и после того, как киндерман закрыл дело, хотя не все было выяснено до конца. крис могла только догадываться о случившемся, и частые размышления доводили ее до того, что она нередко просыпалась среди ночи в слезах.
киндерман тоже не мог успокоиться. смерть мэррина наступила от острой сердечной недостаточности. но каррас...
– интересно, – сопел киндерман в попытках добраться до истины. – это не девочка. в тот момент она была крепко связана смирительными ремнями. очевидно, сам каррас убрал ставни и выбросился из окна. но зачем? от страха? или в попытке избежать чего-то ужасного? нет! – киндерман сразу же отбросил эту версию. если бы дэмьен хотел уйти, то вышел бы спокойно через дверь, тем более что каррас был не из тех, кто бежит в минуту опасности.
тогда чем объяснить этот прыжок?
киндерман решил поискать ответ в показаниях дайера, который говорил, что у карраса были большие эмоциональные перегрузки: чувство вины перед матерью, ее смерть, проблема его собственной вины. когда киндерман добавил к этому несколько бессонных ночей, вину перед неизбежной смертью реганы, издевки беса, принимавшего облик его матери, и удар, нанесенный смертью мэррина, он с грустью заключил, что у карраса помутился разум. кроме того, расследуя смерть дэннингса, детектив вычитал в книгах, что во время изгнания бесов священники часто и сами становились одержимыми, когда этому благоприятствовали обстоятельства: сильное чувство вины, желание быть наказанным плюс сильная самовнушаемость. каррас был к этому предрасположен. звуки борьбы, меняющийся голос священника, который слышали шарон и крис, – все это также подтверждало гипотезу киндермана.
однако дайер не согласился с таким предположением. он снова и снова приходил поговорить с крис, пока девочка выздоравливала и набиралась сил. он всякий раз спрашивал, в состоянии ли регана вспомнить, что же все-таки случилось в комнате в тот вечер. но ответ был всегда один: «нет».
дело было закрыто.
* * *
...крис заглянула в спальню реганы и увидела, что девочка сидит, обняв двух плюшевых зверей, и недовольно смотрит на упакованный чемодан на кровати.
– ну как, ты уже уложила вещи, крошка? – спросила крис. регана, такая худенькая и слабая, с черными кругами под глазами, посмотрела на нее:
– не хватает места вот для них!
– ну, ты же все равно не сможешь взять сейчас всех, дорогая. оставь их, а уилли все привезет. пойдем, кроха, а то опоздаем на самолет.
в полдень они улетали в лос-анджелес, оставляя шарон и энгстромов собирать вещи. потом карл на «ягуаре» должен был привезти домой все оставшееся.
– ну, ладно, – нехотя согласилась регана.
– вот и хорошо. – крис, услышав звонок, быстро спустилась по лестнице и открыла дверь. на пороге стоял отец дайер.
– привет, крис! я зашел попрощаться.
– о, я очень рада! я как раз сама собиралась к вам. – она сделала шаг назад. – заходите.
– да нет, не стоит, крис. я знаю, что вам некогда.
крис молча взяла его за руку и втащила в зал:
– прошу вас. я как раз собиралась выпить кофе.
– ну, если вы уверены, что...
она была уверена. они пошли на кухню, сели за стол, выпили по чашечке кофе, поговорили о мелочах, а в это время шарон и энгстром продолжали заниматься багажом, бегая по всему дому.
крис заговорила о мэррине: она была очень удивлена, увидев так много известных людей – и американцев, и иностранцев – на его похоронах. потом они помолчали, и дайер принялся грустно разглядывать свою чашку. крис без труда отгадала его мысли.
– регана ничего не помнит, – произнесла она. – простите. иезуит молча кивнул. крис взглянула на свой нетронутый завтрак. на тарелке все еще лежала роза. она взяла ее и в задумчивости повертела в руках стебелек.
– а он так и не увидел ее, – прошептала крис, ни к кому не обращаясь. потом посмотрела на дайера и встретила его взгляд.
– а как вы думаете, что же произошло на самом деле? как неверующая, – тихо спросил он, – вы считаете, что она и в самом деле была одержима?
крис опустила глаза и задумалась, продолжая поигрывать цветком.
– что касается бога, то я действительно в него не верю. до сих пор. но когда речь идет о дьяволе, тут совсем другое дело. в это я поверить могу. и я верю. в самом деле! и не только после того, что случилось с рэгс, а вообще. – она положила цветок. – вот вы обращаетесь к богу. представьте, сколько он должен отдыхать от наших просьб и молитв, чтобы они ему не надоели, если он, конечно, существует. вы понимаете, о чем я говорю? а дьявол постоянно сам создает себе рекламу. он везде, он всюду совершает сделки.
– но если все зло мира заставило вас поверить в существование дьявола, то что вы скажете насчет всего добра, которое есть в мире?
она задумалась и отвела глаза в сторону. потом посмотрела на тарелку.
– да... да, – тихо согласилась крис. – об этом стоит подумать.
со дня смерти карраса печаль настолько глубоко вошла в ее сознание, что оставалась в нем и по сей день. хотя впереди она предвидела светлые дни и все время вспоминала слова дайера, которые он произнес, провожая ее до машины после похорон карраса.
– вы не могли бы зайти ко мне? – спросила она тогда.
– я бы с удовольствием, но боюсь опоздать на праздник, – ответил он.
крис была поражена.
– когда умирает иезуит, – пояснил дайер, – у нас всегда праздник. для него это только начало, и мы должны отметить это событие.
у крис мелькнула еще одна мысль.
– вы говорили, что у отца карраса была проблема с верой? дайер кивнул.
– я не могу в это поверить, – сказала она. – я никогда в жизни не встречала такой набожности.
– такси уже здесь, мадам, – доложил появившийся карл.
крис вышла из задумчивости:
– спасибо, карл. все в порядке. – она встала, и дайер вслед за ней поднялся из-за стола.
– нет-нет, вы оставайтесь, святой отец. я сейчас вернусь. я только поднимусь за рэгс.
крис ушла, а дайер вновь принялся размышлять над последними непонятными словами карраса, над криками, которые слышали перед самой его смертью. здесь что-то скрывалось. но что? этого-то он и не понимал. и крис, и шарон вспоминали только какие-то смутные обрывки фраз. дайеру отчетливо вспомнилась затаенная радость в глазах умирающего священника. этот странный блеск не давал ему покоя, было в них что-то похожее на... триумф? дайер не был уверен в этом, но от такой мысли ему почему-то стало легче.
он встал, вышел в зал, прислонился к двери и, засунув руки в карманы, молча стал наблюдать, как карл помогает укладывать багаж в такси. воздух был горячим и влажным. дайер вытер взмокший лоб и услышал, что крис спускается вниз. она вышла, держа регану за руку. мать и дочь подошли к дайеру, и крис поцеловала его в щеку, а потом, коснувшись его рукой, заглянула прямо в глаза.
– все в порядке, – сказал он и улыбнулся. – мне почему-то кажется, что все будет хорошо.
крис кивнула:
– я позвоню вам из лос-анджелеса. ждите.
дайер посмотрел на регану. она нахмурилась, взглянув на него, будто вспоминая что-то, потом протянула руки. дайер нагнулся, и она его поцеловала.
крис отвернулась.
– ну, пошли, – сказала она, взяв регану за руку. – мы опоздаем, кроха. пошли.
дайер, не отрываясь, смотрел, как они шли к машине, и махал им на прощание. крис послала ему воздушный поцелуй и быстро села в такси вслед за реганой. карл уселся рядом с шофером, и такси тронулось. дайер дошел до поворота и все смотрел им вслед. вскоре машина повернула за угол и скрылась. сзади раздался скрип тормозов. священник оглянулся и увидел полицейскую машину, из которой выходил киндерман. детектив не спеша обошел автомобиль и проковылял к дайеру, приветливо махнув ему рукой.
– я пришел попрощаться.
– вы опоздали.
киндерман остановился и поник. – уже уехали?
дайер кивнул.
киндерман посмотрел на улицу и горестно покачал головой. потом обратился к дайеру:
– как девочка?
– все в порядке.
– это хорошо. очень хорошо. а остальное меня не интересует. ну, ладно. надо возвращаться на работу. до свидания, святой отец.
– он повернулся и шагнул к машине, потом остановился и, раздумывая о чем-то, уставился на дайера.
– вы ходите в кино, отец дайер?
– конечно.
– у меня есть контрамарка. – он поколебался секунду и добавил: – на завтрашний вечер в «крэст». вы не хотите составить мне компанию?
дайер стоял, засунув руки в карманы – а что там идет?
– "высоты вутеринга".
– а кто играет?
– хатклиффа – джэки глизон, а катерину эрншоа – люси болл.
– я уже смотрел, – ответил дайер.
киндерман молча посмотрел на него и отвернулся.
– еще один, – пробормотал он. потом вдруг подошел к дайеру, взял его под руку и повел по улице.
– мне вспомнились слова из фильма «касабланка», – сказал он весело. – в самом конце хэмфи богарт говорит клоду рэйнс: – знаете, а вы немного похожи на богарта.
– и вы заметили?
наступило время забвения. но они старались запомнить все до последней детали...